Волхвы
Шрифт:
Толпа с жадным любопытством наблюдает за встречей трех королей на площади перед караван-сараем, больше похожим на роскошную гостиницу, чем на место ночлега людей и животных.
Короли приветствуют друг друга вежливо, но сдержанно, молча, обходясь скупыми величественными жестами. Впрочем, юный Гаспар не удержал белозубой улыбки.
Королям помогают спешиться и почтительно ведут их в дом, в приличествующие их сану покои…
29. Мельхиора вводят в огромную, богато обставленную комнату с роскошной кроватью под балдахином. Сюда же вносят астрономическую трубу, которую устанавливают на балконе. Ближайший служитель приносит
30. Бальтазару отвели чуть меньше, но тоже весьма нарядные и комфортабельные покои. Он проверяет мягкость ложа и крепость оконных запоров.
31. Комната, отведенная Гаспару, несколько скромнее, нежели у старших королей, но вполне устраивает добродушного юношу. Он отпускает слуг и, когда те выходят, прячет в шкаф ларец с золотыми монетами, предварительно полюбовавшись их блеском. А ключ вешает себе на шею…
32. Гостиничный двор. Здесь продолжается суета, вызванная приездом чужеземцев. Разгружают верблюдов, отводят их в загон, таскают тюки, переругиваются, задевают невесть откуда нахлынувших юных прелестниц, не скрывающих под чадрой соблазн ярко накрашенных лиц.
В общей суматохе никто не обратил внимания на скромного путника, прибывшего в караван-сарай на маленьком верблюде.
33. Алазар — это был он — спрыгнул со спины Буяна, отвел его в общий загон, кинул ему травы в кормушку и строго наказал: «Не задирай соседей».
Алазар прошел в дом…
34. Трапезная — огромное помещение с глинобитными стенами. Крышей ему служит звездное небо, но Вифлеемская звезда сюда не заглядывает. Эта трапезная является одновременно и эстрадным театром, как сказали бы мы сейчас: тут выступают танцовщицы, жонглеры, заклинатели змей и канатоходцы. Сейчас выступал заклинатель кобр.
На почетных местах, на подиуме восседали короли, поблизости от них расположились местные богачи, крупные чиновники, воинские начальники, ниже сидели простолюдины, там же нашли место и челядинцы королей, у стен и в дверях толпился всякий сброд, пожирая горячие лепешки, жареную баранину, вареные кукурузные початки, запивая пряную еду дешевым вином.
Три короля снедали неторопливо и торжественно, будто совершали некий обряд. Лишь юный Гаспар несколько нарушал это священнодействие, слишком часто прикладываясь к вместительному серебряному кубку. Мельхиор порой разламывал лепешку или разрывал золотистое тело нашпигованного каштанами жареного фазана и любезно передавал кусок Бальтазару, на что тот отвечал церемонным наклоном головы. Затем, подражая Мельхиору, он угостил каплуньей грудкой младшего короля. Гаспар расплылся в благодарной улыбке. Ему угостить было некого, и он кинул кость собаке. Речей между королями не велось, мудрецам ясно все без слов.
35. Вошел Алазар и, поискав глазами свободное место, обнаружил таковое возле королей, хотя и на ступеньку ниже. На миг он встретился глазами с Мельхиором и почтительно приветствовал его.
— Кто это? — спросил взглядом Бальтазар.
Мельхиор снизошел к пояснению:
— Этот молодой человек считает себя моим учеником. Он приходил однажды ко мне, чтобы послушать наставления того, кому небо открывает свои тайны.
— Он маг? — удивился Гаспар.
— Куда ему! Простой парень, не то продавец каштанов, не то пчеловод. Мне трудно, мой юный друг, запомнить всех, прибегающих к моей мудрости… Смотрите,
36. Выступают канатоходцы. Гибкие и смелые гимнасты в облегающих красных костюмах творили сущие чудеса на протянутом в поднебесье канате.
Они скользили по канату, прыгали друг через друга, кувыркались, делали вид, что падают в бездну, и в последний миг зацеплялись пальцами ног за канат, один головокружительный трюк следовал за другим. Особенно отличался немолодой гимнаст с острым, как лезвие ножа, горбоносым лицом и горящими глазами — настоящий дьявол!
37. Канатоходцев сменили танцовщицы. Их танец неопровержимо доказывал, что стриптиз не является изобретением нашего испорченного века. Но в те далекие времена легконогие гурии обнажались с меньшей нервозностью и суетливостью — степенно, неторопливо, величественно, словно царицы перед своими рабами.
38. Быть может, Мельхиор счел это зрелище недостойным его сана и возраста или же просто устал с дороги, но в самый пикантный момент он встал, отвесил церемонный поклон своим сотрапезникам и удалился в сопровождении слуг.
И тут же Бальтазар, хотя ему вовсе того не хотелось, последовал примеру старшего. Он, правда, по мере сил растянул уход и был вознагражден за это лицезрением тех прелестей, что скрывались за последними покровами. После этого он наконец с достоинством удалился…
39. За столом остался лишь молодой Гаспар. Он подозвал служителя и заказал еще кувшин фалернского вина.
К нему подсела одна из танцовщиц, вернувшая себе некоторые необременительные детали туалета. Она не отказалась пригубить фалернской горечи, и по ее взгляду было ясно, что она не откажется и от других удовольствий, которыми утешается бедное человеческое сердце…
40. От Алазара, конечно, не ускользнули все подробности поведения волхвов, дающие представление об их характере и привычках. Он уделял им куда больше внимания, чем представлению и кушаньям.
Доев плов, Алазар бросил монетку слуге и пошел на ночлег.
При выходе из трапезной он вспугнул двух о чем-то договаривающихся людей. В одном он сразу признал ловкого канатоходца в красном облегающем платье, другой был ему незнаком.
Но мы, зрители, почти наверняка запомнили его, ибо видели в свите Мельхиора и при разгрузке верблюдов, — этот прислужник короля отличался слишком приметной внешностью: рыжий гигант с поросячьими глазками.
Человек очень приметливый, Алазар почувствовал некоторый дискомфорт, исходивший от этой шушукающейся пары, но не было ни повода, ни возможности вмешаться в их переговоры, тем более что они сразу порскнули в разные стороны, послав Алазару злобный взгляд…
41. Подойдя к своему покою, Алазар обнаружил на балконе, тянущемся по всей длине фасада, на фоне звездного неба фигуру Мельхиора, наблюдающего светила в подзорную трубу.
Алазар остановился. Похоже, ему хотелось подойти к своему старому учителю, но он не осмелился. Слегка вздохнув, Алазар скрылся в своей комнате…
42. Гаспар основательно нагрузился, а его новая подруга все подливает ему в кубок крепкого вина. Они сдвигают кубки, и Гаспар, запрокинув голову, выпивает все до капли, в то время как дама лишь смачивает губы. После чего Гаспар, совершенно распоясавшийся, осушает фалернскую горечь с ее губ.