Волк-одиночка
Шрифт:
Зато, пошарив глазами по окружности, нашел другое. А именно — подставку для посуды. А в ней, среди прочего хлама, весьма неприличных размеров миску — как раз под стать богатырской кастрюле с борщом. И у меня против воли потекли слюнки. Но, помимо миски, я обнаружил еще кое-что — очередной дверной проем, задрапированный шторой.
Чувство долга победило, и я, подойдя к шторе, отдернул ее и чиркнул зажигалкой — разыскивать выключатель не стал, потому как имел смутное подозрение, что ничего серьезного в этой комнате не обнаружу. Так, собственно и оказалось — здесь было нечто вроде кабинета-библиотеки — полки, уставленные книгами, стол
Решив, что дальнейший осмотр смысла не имеет, я водрузил штору на место, обернулся и вынул из общей кучи ту самую приглянувшуюся мне огромных размеров миску. Чувство голода, то есть, взяло верх над всеми другими чувствами. Хотя, собственно, ничего сверхъестественного в этом не было. Я пришел в гости, а законы гостеприимства предполагают в таких случаях угощать пришельца. Не стану же я будить хозяина, чтобы он меня обслужил? Сам управлюсь, не маленький. Если же хозяин проснется, думаю, не осерчает. Тем более, что у меня под рукой «Беретта» и «Макаров».
Наложив себе полную посудину, даже с солидных размеров мослом, — насколько я понял, говяжьей лопаткой, — я вышел в ярко освещенную комнату, вынул «Беретту» и, положив ее рядом с собой на стол, — осторожность превыше всего, — принялся за еду.
Не знаю, какой любовницей была владелица этого дома, а хозяюшкой она оказалась очень и очень неплохой. Под бумажной салфеткой в хрустальной чашке лежал нарезанный хлеб, так что мне на этот счет даже суетиться не пришлось. Да и вкус борща говорил о том, что дамочка готовить любит и умеет. Одно, знаете ли, удовольствие — кушать стряпню, приготовленную с душой.
Хозяйка все-таки проснулась. Я к этому времени уже успел обглодать мосол, в самом деле оказавшийся лопаткой, и умять три четверти оставшегося борща. Так что когда она, сдвинув в сторону портьеру, появилась в дверном проеме, я чувствовал приятную полноту в желудке и не менее приятную умиротворенность в душе.
Подняв взгляд на часы, я зафиксировал время — пять тридцать пять — и посмотрел на девицу. Она была действительно недурна собой, довольно высока — чуть выше метра семидесяти, стройна, с пышными каштановыми волосами, стриженными в каре. Возраст — лет двадцать пять. Гибкая, миловидная. Такая и в постели должна быть хороша.
— Салют, — бодро сказал я. — Борщ жутко вкусный. Чуть ложку не проглотил.
Она молчала. Она вообще, похоже, потеряла дар речи. Впрочем, что тут удивительного — запираешь дверь на крючок, ложишься спать, а когда просыпаешься, видишь, что за твоим столом сидит совершенно непонятный и незнакомый мужик и рубает твоей ложкой из твоей миски тобою приготовленный борщ. От этого и глаза круглыми станут — что, собственно, с девушкой и произошло, — и челюсть может отвалиться — чего она, по счастью, избежала.
— Не стоит так таращиться, — посоветовал я. — От этого куриная слепота бывает. Давайте лучше знакомиться. Меня Миша зовут. А вас?
— Роза, — как я понял, совершенно автоматически отозвалась она. Но, сказав «а», тут же принялась за все остальные буквы алфавита. Единственное сказанное слово, похоже, освободило речевые шлюзы, блокированные неожиданной картиной. — Кто вы такой? Что вы делаете в моем доме?
— Я кушал, — я честно показал на почти пустую миску. — Вы, Роза, клянусь скальпом моего прадедушки, чудесно готовите. Борщ — просто объедение. Мосол — вкусноты неописуемой. Хотя это уже, наверное, не очень ваша заслуга. Все равно — примите мои поздравления.
— Спасибо, — она вовсе не выглядела испуганной. Скорее — рассерженной и раздосадованной. И голос был не визгливым, как можно было ожидать, а холодным и раздраженным. — Может быть, вы все-таки объясните, кто вы такой?
— Может, и объясним, — без труда согласился я. — Да и как можно утаить что-то от такой чудесной хозяйки, как вы, Розочка? Целую ваши ручки за этот борщ, а я просто небольшой таксист, и ваш борщ не дал мне заработать язву желудка, если не сказать хуже. Я шел мимо и, не смотря на жуткий западный ветер, унюхал этот запах и завернул к вам. Вы не поверите, Розочка, но за мой нос любая охотничья собака удавится. Такого носа, как у простого таксиста Миши Мешковского, нет больше нигде в этом дурацком огромном мире, можете поверить мне на слово. А если не верите, посмотрите в мои голубые глаза — разве такие глаза смогут солгать такой красивой девушке, как вы, Роза?
После моей дурацкой речи Роза окончательно ошалела. В глаза мне она, понятно, заглядывать не стала, но, выдвинув стул, уселась напротив. Причем я заметил, что и движенья у нее, что надо — плавны и грациозны, любого мужика с ума сведут. Тем более, если она, как сейчас, будет в пеньюаре, из под которого просвечивают небольшие упругие груди и который выгодно подчеркивает рисунок живота и бедер. В общем, Камена выбрал себе девушку что надо. В какой-то мере я ему даже завидовал. Если учесть, что сам я, после ухода Женечки, теплоты женского общества не испытывал, то, думаю, чувства мои понять не сложно.
Роза по прежнему молчала. Просто сидела, уставившись на пистолет, и ничего не говорила. Я убрал ствол со стола, спрятал его сзади за пояс и на всякий случай поинтересовался:
— Чего-то вы бледная. Неважно выглядите. Может, вам лучше таблетку принять? От депрессии или от головной боли?
— Не надо, — сказала она. — Что вы в моем доме забыли?
— А, так вы на этот счет переживаете? Ну и напрасно. Спросите у любого встречного-поперечного, и он вам скажет, что Миша Мешковский не есть насильник. Его бояться совсем не надо. Я, как импотент со стажем, живу с женщинами только по обоюдному согласию. А вламываться в дома к одиноким девушкам и навязывать им свою кандидатуру, это — вы меня, конечно, извините — не в моих правилах. Вы, Розочка, не поймите меня неправильно, за вами я готов хоть куда — хоть в Арктику, хоть в открытый космос, вы девушка красивая и вы этого стоите. Только в других условиях. Пока же я у вас незваный гость, я буду делать вид, что меня совершенно не интересует вид ваших прекрасных сосков под вашим прозрачным пеньюаром. Потому что на самом деле я пришел сюда совершенно по другому поводу. Я пришел узнать, где сейчас находится Камена. Насколько я понял, у вас его сегодня нет, иначе бы вы его давно позвали.
— Нету, — она отрешенно мотнула головой.
— Нетрудно догадаться, — кивнул я.
— Он уже три недели ко мне не заезжает. Я его жду, а его все нет и нет.
— Вот ведь сволочь какая, — снова согласился я. Впрочем, очень могло быть, что в неявках Каминского к любовнице в последнее время присутствовала и солидная доля моей вины — если он из-за меня до утра просиживал на работе, то о каких любовных утехах, в его-то сорокаслишнимлетнем возрасте, могла идти речь?
— Он меня бросил, — сделала неожиданное резюме Розочка.