Волк в овечьей шкуре
Шрифт:
Но, конечно, ничего не растворилось.
– Мама…
– Кейти, если ты думаешь, что я не пойму, то ты ошибаешься…
Я усмехнулась.
– Ты говоришь как Питер.
– Это снова он? – Обеспокоенно спросила она, уже почти разозлившись.
Я выдохнула.
– Нет, мам, не в этот раз.
– Тогда, кто? – Не унималась мама.
Я подняла Рейчел на ножки и посмотрела в ее голубые, смущенно-сонные глазки.
– Майкл снова приревновал меня к Питеру, мы поругались… - Я остановилась, услышав трепетное, грудное дыхание моей матери, не находя слов для продолжения. – А когда я решила помириться,
Я редко слышала от матери ругательства и поэтому сейчас ее грубость вызвала во мне неподдельный шок.
– Мам, все нормально. В конце концов, я сама виновата. – Попыталась я успокоить ее.
– О, да! – Она соскочила с места так резко, что даже обронила стул. – Конечно, ты виновата. Ты виновата в том, что этот индюк так и не смог понять за столько лет, что ты любишь Питера.
Думаю, что мои глаза стали настолько круглыми, что даже часы на Биг Бене, по сравнению с ними, просто будильники.
***
Кристина сидела на кухне в длинном платье бирюзового цвета с белыми переливами и задумчиво пила порошковый чай с ароматом лимона. Она терпеть не могла такой чай, но почему-то именно сегодня ей захотелось его. Возможно, потому что его так любила Глория.
Глория – ее давняя подруга с которой они прошли все тяготы уличной жизни, с которой делили добрые и горькие воспоминания, победы и поражения. С ней Кристина могла быть самой собой, не скрываясь за маской уличной проститутки. С ней можно было искренне поплакать и рассказать глупый анекдот.
Кристина почувствовала соленый вкус на своих губах и посмотрела в продолговатое мутное зеркальце кухонного шкафа. Одинокая, чистая слеза застыла на ее лице, в уголке рта, отразив в себе мертвые глаза девушки.
Крис вспомнила ту ночь, когда они с Глорией впервые почувствовать себя свободной: свободными от обязательств перед сутенером, свободными от тягот прошлого, свободными от моралей общества. В ту ночь они босиком шли по Бруклинскому мосту и смотрели, как чернота Нью-Йоркского неба впивается волчьей хваткой в воды Ист-Ривера, волны которой жадно хватают небесную твердь и сжирают ее, хороня в своей глубине.
Бросив тоненький прутик вниз, они не видели, как он упал на бурлящую поверхность воды, и как та мгновенно унесла его в неведомую даль. Девушкам казалось, что сейчас вместе с бурыми волнами реки, которые гнали мелкий мусор по своему руслу, уплывают вдаль их невзгоды.
В тот день Крис видела Глорию другой – цветущей, мечтательной, светившейся от счастья. Такой она хотела запомнить ее навсегда. И теперь ежедневно прокручивала эти воспоминания в себе, пытаясь запечатать этот образ в памяти.
***
– Привет, Питер.
– Обыденно поздоровалась я, войдя в кабинет.
Марлини посмотрел на меня, выглянув из-за монитора, и пытался понять в каком я сегодня настроении.
– Привет, Кетрин.
– Тихо ответил он, наблюдая за тем, как я снимаю плащ и переобуваюсь в другие туфли.
Те замшевые ботильоны с кожаными ремешками, в которых прошлась по улице, были забрызганы серыми пятнами грязи и мне пришлось поменять их на классические "лодочки" на трехдюймовом каблуке. Каблук всегда был моей страстью. Высокий каблук. Я признавала обувь либо без него вообще, либо не меньше чем на
Питер, естественно, скептически относился к тому, как можно носить "эти шпильки-убийцы" без ущерба для себя самой, но скрывать, что ему нравилось как женская походка преображается при ходьбе на этих "цырлах", было бессмысленно.
– Что ты делаешь?
– Спокойно спросила я, присаживаясь в кресло напротив.
Марлини прекрасно понял мой настрой и искусно подыграл ему.
На этот раз я, действительно, чувствовала себя увереннее. Не знаю было ли это следствием того, что я рассказала все напарнику, выговорилась перед ним, или просто потому что после бессонной ночи, я все-таки смогла нормально выспаться и успокоилась. Мои треволнения немного приутихли и я уже не ловила в каждой мелочи намеки на Майкла.
– Я искал все, что есть на последнюю жертву - Аманду О'Нил. В отличие от предыдущих девушек она никак не связана с нашей таинственной Кристиной. Нет никаких данных о том, что она когда-либо посещала бар "Голубая Лагуна". По крайней мере, ее там никогда не видели. С Бриджид Эткинсон тоже не была знакома.
– Случайная жертва?
– Поинтересовалась я, рассматривая личное дело покойной.
Питер поморщился и вздохнул, тем самым обратив на себя мое внимание.
– Не думаю. Она идеальный типаж нашего...
– Марлини осекся на последнем слове. У него, да и у меня, язык не поворачивался произнести слово "маньяк", потому как это было самым худшим сценарием из предполагаемых.
– Преступника.
– Помогла я подобрать нужное слово.
Марлини кивнул и продолжил:
– Высокая, симпатичная брюнетка. Возраст 24 года.
– Но таких пол Вашингтона и по всей стране миллионы!
– Воскликнула я, положив обратно папку с документами.
– Но только одна из них стала причиной для нападения. Что-то стало для него спусковым крючком. Он хочет отомстить той, кто виновна в его страданиях, но по каким-то причинам не может. Он может быть влюблен в нее, зависеть от нее психологически. Возможно, она подавляет его личность, и он не может воспротивиться этому.
– Он планирует свои действия?
– Поинтересовалась я.
– Он явно принадлежит к организованному типу убийц. Он определился с типом оружия, выбрал жертву и медленно убил ее. Это не запойный психопат, убивающий всех подряд. Убийство не его самоцель.
Я вопросительно посмотрела на партнера, приподняв брови. Марлини отрешенно смотрел куда-то поверх моего плеча, полностью погруженный в размышления. Я могла бы наблюдать за ним часами, видя как мимика выдает его мысли, как загораются его глаза, когда в голову приходит озарение, как он нетерпеливо покусывает свою нижнюю губу, ожидая результатов чего-то, как он в запале рассказывает мне свою теорию. Он неподражаем в эти моменты.