Волк. Горизонт надежды
Шрифт:
Вздохнув, отворачиваюсь от окна, сажусь за стол, достаю тугой свиток чертежей и уже в который раз проверяю их. Я буду строить паровой двигатель. Это самое первое, что нужно изготовить. Хотя бы для привода станков. Простейший паровой котёл с пароперегревателем, примитивный роторный двигатель. Если эксперимент удастся, значит, я победил. Если же провалится… Меня даже передёргивает от мрачных перспектив.
Откладываю бумаги в сторону, убираю их в стол. Набрасываю на себя простую меховую куртку с капюшоном, бреду по коридору к лестнице, ведущей вниз, в зал.
– Сьере барон что-нибудь желает? – Марика. Бывшая баронесса дель Тарон.
Девушка на удивление ловко управляется с челядью и запасами Ниро, и претензий к ней у меня нет. Старается. Отлично исполняет свои обязанности управляющей. Короче, девочка сообразила, что для неё появился шанс. Нет, не стать законной половиной, естественно. Как-никак – дочь государственного преступника. Но зато имеется статус компаньонки, подразумевающий замену супруги владетеля, если та по каким-либо причинам не способна дать удовлетворение лорду. Всякое бывает – болезнь, излишняя, так сказать, молодость невесты, известные всем дни и так далее. На такой случай компаньонка и существует. И если что-то случается, в смысле – последствия, то никакого позора даме в этом нет. Её просто признают второй женой. Редкость, конечно, но допустимая. И дети такой компаньонки признаются законными наследниками. Вот Марика и решила стать такой вот… компаньонкой…
Кстати, кроме компаньонок супруг лордов существуют и другие их разновидности – наперсницы благородных дам, к примеру. Нечто вроде подруг, призванных скрашивать скуку местной жизни. Или помощниц для пожилых благородных дам. Или не пожилых, но знатных, как у досы Аруанн, матушки императора…
Словом, фиорийский этикет очень сложен, но и одновременно прост. Другое дело, что я и первой-то жены не имею…
– Натты, Марика. И мяса.
Мои вкусы уже изучили, и все благодарят Высочайшего за то, что послал такого непривередливого в еде лорда. С утра – жареное или варёное мясо с хлебом и натта. В обед – да, гораздо серьёзнее: первое, второе, третье. Ну а ужин одинаков с завтраком – мясо, хлеб и натта.
– Заноси! Тяни! Сильнее! – В горле уже першит от непрерывных криков, но дело движется. Медленно, но уверенно.
Громады тщательно укутанных парусиной станков потихоньку сползают с тяжёлых многоосных телег и оказываются на земле. Рычаги, верёвки, мускульная сила, или, как выражаются на Руси, пердящий пар. Может, не очень цензурно, но совершенно верно. Потому как аромат от немытых и вспотевших тел крестьян, собранных с округи, ещё тот, несмотря на бодрящий лёгкий морозец. Я сам мокрый, потому что наравне с сервами тяну толстенные тросы, при помощи которых мы стягиваем фрезерный станок весом в несколько имперских тонн с платформы.
– И – раз! И – раз! И – раз!
И воздух оглашают восторженные вопли:
– Пошёл, родимый! Пошёл!
Со страшным визгом и скрежетом махина оказывается на земле. Всё. Это последняя! Для меня работа пока закончена, а простым людям придётся ещё немного поработать: разобрать сложенные из брёвен пандусы, подмести мусор, убрать телеги. Завтра начнём устанавливать агрегаты на подготовленные места.
Служанки обносят работяг вином. Так сказать, подарок от лорда за ударную работу. То, что я вместе с ними орудовал рычагами, тянул канаты, поразило сервов до глубины души, поэтому они посматривают в мою сторону с опаской. Я сижу на бревне, наслаждаясь кружкой с горячей наттой, от которой исходит ароматный парок. Её для меня предупредительно притащила Марика, которая и сейчас вьётся вокруг с полотенцем, утирая обильно пробивший меня пот. Приятно, анчутка меня побери! Куртка хоть и тёплая, но всё равно морозец может прохватить мгновенно.
Наконец кружка пуста, станок замер у дверей будущей фабрики, и я поднимаюсь с бревна:
– Спасибо всем за помощь! Приходите завтра утром – будем затягивать внутрь!
Крестьяне молча кланяются и тянутся по дороге в сторону своих домов. А я взлетаю в седло, затем мчусь к близкому замку. Ворота распахнуты настежь, потому что зимой жизнь в Фиори, как и везде, практически останавливается и бояться нечего. Хотя на стенах я вижу головы часовых.
Влетаю во двор, спрыгиваю с коня, бросая конюху поводья, захожу в двери залы замка. Там тепло, воздух даже ошпаривает кожу после улицы. Навстречу спешит Дара, которая так и осталась личной служанкой саури вместе с парочкой более молодых девушек:
– Госпожа хочет с вами поговорить, ваша светлость.
Обречённо вздыхаю – опять будет что-то выпрашивать. Как меня это достало! И всё ей вынь да положь немедля… С Яяри у меня отношения как-то не заладились. После выздоровления она стала вести себя… как бы это лучше выразиться? Надменно, вот! Поджатые губы, презрительный взгляд, высокомерие, скользящее в каждом слове и жесте. Словом, мне это сильно не нравилось, и я бесцеремонно напомнил ей, что без меня она бы давно сгнила в клетке, а её тело расклевали бы падальщики. Девчонку это взбесило до такой степени, что с тех пор она вообще перестала общаться со мной, и еду ей приносили в покои. Выходила же она из них, только когда меня не было в замке, что в последнее время случалось очень часто. Я вынужден был постоянно торчать в городе и на стройке. Ну и на тренировках и учениях будущих защитников города, само собой…
– Сейчас я не могу. Надо привести себя в порядок. Передайте досе Яяри, что я готов с ней встретиться через… – Лихорадочно прикидываю время. Да, этого мне хватит. Заканчиваю фразу: – Через два часа.
Дара поджимает губы, совсем как её хозяйка, потом спохватывается, кланяется, исчезает на лестнице, ведущей наверх.
Сбрасываю запорошённую куртку на руки одной из служанок и спрашиваю:
– Баня готова?
Та пищит в ответ:
– Разумеется, ваша светлость. Весь день топим. Ждём вас.
Хоть что-то хорошее!
Устало поднимаюсь наверх, прохожу по небольшому коридору, вхожу в мыльню. Там жарко, вода уютно парит в большой ванне. Раздеваюсь и плюхаюсь в горячую жидкость, сдобренную сушёными лепестками каких-то цветов. На душе хорошо от выполненной работы. Все шесть станков сняты с телег, а завтра мы их начнём устанавливать и подключать привода. Ну а затем – испытаем. Надеюсь, что к концу недели все они заработают, а дальше – будет видно. Потягиваюсь с хрустом в спине – какая приятная истома! Как же хорошо! Просто невероятно! Беру мочалку, мыло, начинаю отскребать кожу. Вскоре та даже свистит под волосом мочалки, сплетённой из жёсткого конского волоса. Благодать! Оставшееся время, выделенное себе, просто нежусь в воде. Наконец споласкиваюсь, вытираюсь, надеваю на себя халат и иду в свои покои. Благо они рядом. Там тоже тепло, чисто и уютно. Дёргаю за верёвочку, и спустя пять минут на пороге возникает снова Марика с вопросом в глазах.
– Девочка, принеси мой ужин.
Кивает, исчезает. Я же располагаюсь у камина, в котором вкусно потрескивают сосновые полешки, и вытягиваю уставшие ноги. Как же мне хорошо! Закидываю руки за голову, потягиваюсь – красота… Интересно, что сейчас будет? Свинтус или говядина? Впрочем, ради разнообразия могут притащить и баранину, а то и дичь. Ладно. Главное – мясо. И – натта. До сих пор жалею, что не выпросил у Атти кофе. Сейчас вообще было бы как в Ирии. Ну, что поделать.
Щёлкает замок двери, не оборачиваясь, бросаю: