Волки Одина
Шрифт:
Теперь можно было и отправляться, но Санёк торопиться не стал. До захода солнца (условного, потому что светило так и не показалось) оставалась примерно пара часов, а блуждать по лесу в темноте не было ни малейшего желания.
«Ночую здесь», – решил Санёк.
Оставшееся светлое время он посвятил сокрытию трофеев. Вдруг снова нагрянут суровые бородатые парни с острыми железяками? И как им объяснить тот факт, что кольчуга Скулди имеется, а самого бойца нет. Тут уж нетрудно провести логическую цепочку и сообразить, что просто так бросить ценную вещь Скулди не мог. Вывод: доблестного воина кушают крабики, виновник – вот он, рядом с неопровержимой уликой.
Напоследок, уже в сумерках, Санёк позанимался с оружием: поработал с мечом, покидал копье, пострелял в стену избы. Практика – основа прогресса.
Искупавшись (со вчерашнего дня вода теплее не стала), Санёк занялся ужином. Разогрел вчерашнюю свинину и с удовольствием умял, закусывая порядком зачерствевшими ржаными лепешками и запивая хуторским пивом.
Засыпал с мыслью: как там Алёна? Всё ли у нее благополучно?
А приснилась почему-то не она, а Любка Белая. С «облитыми» живым змеиным металлом руками.
«Я теперь железный симбиот, – сообщила она Саньку. – И ты тоже станешь железным, когда меня трахнешь».
Оставшийся кусок сна Санёк в ужасе спасался от «железной» Любки, но всё равно был пойман…
И проснулся как раз вовремя, чтобы избежать превращения в Железного Дровосека.
Проснулся и обнаружил в своей постельке змею. Настоящую. К счастью, это был уж. Надо полагать, греться приполз.
Глава двадцать шестая
Игровая зона «Мидгард». Поединок
Утро «порадовало» дождем. Эвакуация снова откладывалась. Что хорошо: пока Санёк завтракал, дождь прекратился. Значит – в путь.
Экипировавшись и упаковав остатки продуктов, Санёк прикрыл дверь ставшего уже почти родным дома и легкой рысцой двинул по тропе. По его прикидкам, до поселка было никак не меньше десяти километров.
Оказалось – больше. Тропа, хоть и вела к цели, но петляла, огибая сложные места. А иногда и не огибая. Раза три Саньку пришлось пробираться по узенькому карнизу над многометровым обрывом. Вдобавок карнизу, скользкому от дождя. Если бы не опыт паркурщика, наверняка бы сверзился. А обойти – никак. Или очень долго, потому что нагромождения камней уходили на десятки метров от берега. Не раз тропу пересекали ручьи и речушки. Какие-то можно было перейти вброд, а через те, что побольше, были устроены мосты. Иногда – всего лишь пара брошенных бревен, а иногда и вполне цивилизованные, даже с перилами.
Еще тропу испещряли следы. Всякие. Но никого крупнее белки Санёк вокруг не замечал. Наверное, потому, что его топот заранее распугивал дичь.
Добежать до поселка у Санька не получилось. То есть он мог бы, но вовремя вспомнил, что стоит экономить силы (мало ли как его встретят?), и перешел на ходьбу. Когда, по самым пессимистическим прикидкам, до «гарда» оставалось уже всего ничего, Санёк, выбрав удобное место – прорезанный вешними водами желоб, спустился к воде.
Так и есть. Поселок с этого места был отлично виден – даже можно рассмотреть человечков, занимающихся полезными делами.
До песчаной отмели где-то полкилометра по прямой. Но это по прямой. Для Санька – минимум вдвое больше.
Не страшно.
Санёк устроился на камешке и перекусил, запивая вкуснющей водой из текущего по желобу ручейка. Заодно и отдохнул.
Вскарабкавшись обратно, Санёк уже минут через пять оказался на перекрестке. Его тропка влилась в более широкую и основательную.
Еще через пять минут Санёк вышел к поселку и, ни от кого не скрываясь, сбежал вниз по склону.
Встретили его собаки. Не такие грозные, как пес Скулди, – обычные шавки. Стоило пригрозить им древком копья, и друзья человека мигом преисполнились почтения. Брехали, но ближе чем на пять шагов не подходили.
Затем навстречу попались две бабы, поглядевшие на Санька без страха, с любопытством, босоногий раб, гнавший полдесятка коз (этот даже головы не поднял), и, наконец, широкий, как комод, мужик с заплетенной в косы бородой. Был мужик в простой рубахе, без оружия, лишь со здоровенным ножом на поясе, но Санёк сразу распознал в нем бойца. По манере держаться, по тому, как тот ставил ногу…
Санёк остановился. Широкий – тоже.
– Кто таков?
– По-вашему меня зовут Сандар, – выдал Санёк подготовленную фразу. – Я из Гардарики и хочу видеть твоего ярла.
– Зачем?
– Надеюсь, он примет меня в хирд, – скромно предположил Санёк.
Широкий оглядел его скептически, хмыкнул, сказал:
– Пойдем, раз пришел.
Безбоязненно повернулся к Саньку спиной и зашагал к длинному дому.
Санёк последовал за ним, глядя на эту широченную спину и жалея, что у него не такая же.
Вообще-то Санёк считал себя отлично сложенным парнем. Да так оно и было… в миру. Здесь же котировались мужчины, у которых плечи раза в полтора шире, а запястья – вдвое толще, чем у Александра Первенцева.
Ярл Хрогнир Хитрец. Собственной персоной. По-домашнему. В рубахе с обильной вышивкой, с волосами, прихваченными золотой тесьмой, и бородой, собранной в пучок с помощью золотой спиральки. Санёк признал его сразу, потому что запомнил очень хорошо. Так же, как и то, что ярл обещал с ним сделать, если Санёк не сдастся добровольно.
Признает ярл Санька или не признает?
Ярл видел Санька несколько раз: в основном – издалека. И еще один раз поближе, но при свете факелов. Но местные обитатели не только злые, но и глазастые, а память у них, как Санёк мог убедиться, – хорошая.
Однако Санёк со времени памятного забега по горным тропам несколько изменился. Дело не в курчавой белесой поросли на щеках и подбородке. Взгляд куда важнее. Общее выражение.
Между новичком, который во все лопатки удирал от Хрогнира, и теперешним игроком была изрядная дистанция. В полдюжины смертей, как минимум. И это читалось теми, кто умеет.
Ярл – умел.
И Санька не признал.
– Ты кто?
– Мое имя Сандар. Это если по-вашему. Я из Гардарики. Словенин. Хочу ходить в вики.