«Волкодавы» Берии в Чечне. Против Абвера и абреков
Шрифт:
Просят и нас произнести какой-нибудь тост. Слово берет Гюнтер, он среди нас самый старший по званию — фельдфебель.
— Выпьем за то, чтобы скорее кончилась эта ужасная война!
— Чьей победой? — обостряет ситуацию Асланбек.
Вновь появляется исчезнувшая было напряженность.
Нам стало еще больше не по себе, после странного тоста, произнесенного Львом Давидовичем: «Старшина Нестеренко спас друга от расстрела, так как не хотел причинить горе его матери. Выпьем за то, чтобы вашим матерям не пришлось плакать!»
Гюнтер
— Для своих родных в Германии вы умрете. Командование сообщит, что вы все убиты, ведь по рации перестали поступать донесения из отряда. Абвер пришлет сюда другой десант, их очень заинтересуют причины вашей гибели, и может всплыть правда. Тогда гестапо займется вашими семьями.
Но если рация не замолкнет, если вы не сообщите ни о смерти Шмеккера, ни об уничтожении банды… Ваше начальство будет регулярно получать от вас жизнерадостные донесения об успехах, а ваши родные — причитающиеся вам деньги и радоваться, что вы живы и здоровы.
— Но вы же обещали нам свободу…
— Не перебивать старшего по званию! Вы могли бы жить в горах свободно, как я и обещал. Однако лето кончается, а выжить там зимой непросто. Вас ждут жуткие морозы и снежные ураганы. Надеяться на хорошую охоту смешно — напуганная войной дичь ушла за перевалы. Вас ждет смерть от голода и холода. Но если абвер будет уверен, что вы работаете, вам регулярно будут сбрасывать помощь с самолетов.
— Вы опять стремитесь обмануть нас. Но я не так глуп, как эти наивные мальчики. Думаете, я не знал, что ваши из НКВД, отпустив Пауля, шли за ним по пятам? Я понял это еще у чабанского костра, собака учуяла чужаков! Именно поэтому я позволил мальчишкам напиться в ту ночь. Я знал, что, пока мы вам нужны, ваши солдаты нас не тронут.
— А как вам такой вариант — мы вас не обманывали, а страховали! Например, убрали нежелательного свидетеля чабана. И согласитесь, эта подстраховка здорово помогла, когда бандиты чуть не убили вас.
Так вот, оказывается, как действовал полковник. Беспроигрышная лотерея для него: я вывожу НКВД на парашютистов, а далее либо мы выполняем свою часть соглашения, либо нас расстреливают на поляне как кроликов. Слушайте, получается, что он Серегу тоже подставил?! Не доверял, думал, он в самом деле завербован?! Или Серый знал о «подстраховке»?! Черт их поймет. У меня полное впечатление, будто я сел играть в карты с профессиональными шулерами.
А Лагодинский упорно гнет свою линию: «И я лично в дальнейшем не оставлю вас своими заботами. Красноармейский паек, теплые вещи и безопасность гарантирую».
— Как вы добры! — перебил его Гюнтер. — Но если вы пришли к башням за нами по пятам, то почему сами сразу не перестреляли банду?
— Вашу песню хотели дослушать, — пытается скрыть истину за шуткой Лагодинский. — Уж больно душевно вы пели!
Но упрямый фельдфебель не сдается:
— А можно поподробнее о жизнерадостных донесениях?! Я полагаю, вы имеете в виду дезинформацию? Я не стану сотрудничать
И он призывно оглядел остальных. Ростоцкий задумчиво курил, Крис растерянно водил глазами. Конечно, в словах русского полковника есть доля истины, но передавать дезу — это уже слишком!
— А вы уже начали сотрудничать с нами! — заявил тип в папахе. — Вы сыграли решающую роль в операции «Капкан». Если мы вас отпустим в горы, а хоть кто-то из чеченцев узнает о том, кто на самом деле покрошил банду Абдуллы, пожелания кавказского долголетия в ваш адрес будут выглядеть очень смешно! Вы знаете, что такое кавказская кровная месть?
— И вы собираетесь шантажировать, вы нарочно повязали нас кровью! — горько воскликнул Крис.
— Кажется, я не давал повода считать нас подлецами, — веско сказал Лев Давидович.
— Оставьте, на войне все средства хороши, — буркнул Гюнтер.
— Мы вас, наоборот, жалеем, идем навстречу. Рядовой Димпер бывший красноармеец и может быть расстрелян как перебежчик, а Ростоцкий сын врага народа и предатель, — начал давить Владимир.
— А мы с рядовым Гроне фашисты и диверсанты! Давайте, расстреливайте! — взбеленился наш фельдфебель и грохнул свой стакан на стол. — Не буду я с вами пить!
В общем, разговора не получилось. Начали за здравие, а кончили за упокой, как говаривала тетя Тося.
Рассказывает старшина Нестеренко:
— Пленных увели, и мы остались за столом вчетвером: полковник, майор Петров, капитан Чермоев и я, как курирующий немецкую группу.
— Получи, фашист, гранату! — грохнул кулаком по столу Петров. — Не вышла у тебя перевербовочка, Давидыч.
— Еще не вечер, — спокойно ответил Лагодинский. — Они у меня еще будут по струночке ходить. К тому же никакие они не фашисты. Обычные задуренные Гитлером немецкие мальчишки.
— Ага! Особенно этот здоровенный фельдфебель! Его сразу надо было от остальных изолировать. Расстрелять для острастки! Тогда сопляки сразу сломаются. А еще думаю, надо отыскать семейку Димперов в Караганде, посмотреть, что там за фашистские прихвостни.
— Не горячитесь, товарищ Чермоев! Вон Джапаридзе попробовал бить пленного, а Гроне чуть не начал на допросе нацистские лозунги орать. Зато со мной беседовал, как с родным папашей. Заметь, я своего добился, банда разгромлена!
Кстати, Аслан, спецоперация НКВД не место для сведения личных счетов. Я понимаю, что чабан Бельтоев был твоим кровником, так как его сын убил твоего брата. Сегодня ты попал в тему, но не злоупотребляй. А семейку Димперов найди мне на всякий случай, и по Ростоцким сведения уточни.
Откозыряв, Петров с Чермоевым удалились. А меня полковник попросил остаться.
— Ваше мнение, товарищ Нестеренко?
— Насчет Гюнтера не уверен. А Ростоцкий любит Россию. И Крис больше наш, и Пауля можно перевоспитать. Тем более с вашим-то педагогическим талантом.