Волкодлак
Шрифт:
Упырь ошалело замотал головой, пытаясь понять, что же с ним произошло. И натолкнулся на меч колдуна. Тот, вложив в удар всю силу, полоснул по обуглившимся костям, одновременно уходя от захвата когтистых рук.
Голова, словно срубленный по осени кочан с капустой, покатилась по земле, издавая булькающие звуки и дико вращая глазами. Но тело упыря прекрасно живёт и без неё, что оно тут же продемонстрировало, расправившись наконец с верёвкой. Рош уже поджидал его, сбив с ног и пронзив тёмное, скукожившееся сердце, д'амахом.
Упырь несколько минут
– Вот ведь, тварь, рубашку мне запачкал!
– в сердцах пробормотал колдун.
И, похоже, не только испачкал, но и порвал своими когтищами. Но это мелочи, бывало намного хуже, когда приходилось играть в салки и надеяться, что ты быстрее.
Изрубив труп, Рош сжёг его, а пепел развеял по ветру. У костра успел и погреться, а то ночь холодная, заморозки ещё. Подумал и решил разбудить старосту, потребовать остаток оплаты прямо сейчас: а то с утра тот заявит, будто колдун надул его. А ночью на кладбище не забалуешь.
Староста ночному визиту не обрадовался, спустил собак. Пришлось излагать суть своего требования, сидя на заборе, надеясь, что в очередном прыжке дворняга не ухватит его за ляжку.
Разумеется, заказчик поспешил чётко обозначить своё отношение к ночным визитёрам, разве что по родне колдуна пройтись побоялся. Но Рош вцепился в него, словно клещ, пришлось отозвать косматых охранников и, кряхтя, отправится за 'окаянным'.
На кладбище энтузиазм старосты заметно поубавился, а уважение к колдуну прибавилось.
Рош безразлично пнул доказательство своей работы - череп, предложив старосте забрать его в качестве сувенира (тот почему-то отказался), затем продемонстрировал могилу, посоветовав облить её святой водой и хорошенько обкурить ельником, и потребовал заплатить за услуги.
Староста встал на дыбы - мол, откуда знаю, что мертвяк не вернётся? Рош пожал плечами и предложил позвать нового, с соседнего кладбища. Деньги ему поклялись вручить утром.
Получив обещанный расчёт, колдун покинул село, раздумывая, куда податься, и решил, что лучше дома ничего быть не может. А оборотница… С неё станется, могла и в город податься.
Потрёпанная книга была зачитана до дыр: Рош умудрялся читать даже в седле, пытаясь отыскать какую-то зацепку, подстроить ловушку. Потом решил, что, наверное, проще всех волкодлаков переловить, чем эту бестию отыскать. Заодно и фауна здоровее станет.
Зачем она ему сдалась? Не любил Рош, когда над ним смеялась нечисть. А тут ещё хохотала, издевалась. Гордость была задета, двойная гордость. Дело чести хвост над дверью повесить, а то до конца дней позор не забудется.
По дороге до Каратора успел подзаработать ещё парой заказов, мелких, несерьёзных. Домового распоясавшегося пристыдить (всю ночь в карты играли, за четвертак и ежедневную крынку молока договорились), поле на плодородие заговорить, на свадьбе молодых нечисть отгонять. Нечисть, естественно, мешать мужикам напиваться не собиралась, но её видимость легко изобразить и прибавку к плате за работу потребовать.
В Крутинье его уже знали,
Рош намаялся, леча чирьи, снимая порчу со скотины и заговаривая поля на плодородие - поздновато, зерно-то проклюнулось, в рост пошло. Но тут ведь и заморозок может посевы уничтожить, и вороньё склевать, и суш выжечь, и спорынья погубить - так что без магии не обойтись.
Колдун покорно таскался по меже, под строгим надзором совершая эффектные пассы руками, сопровождая их таинственной тарабарщиной. Само заклинание прочитал чуть ли не тайком, когда довольные заказчики отвернулись. Всего-то и нужно, что обойти поле по периметру (объехать тоже можно), пожевать зёрнышко с этого самого поля, хорошее, без порчи, сплюнуть на посевы и заговорить на подобное. От природы, конечно, не спасёт, захочет - и затопит, и сожжёт, и сдует, а вот сорная трава и болезни стороной обойдут. Да и колосья быстрее нальются, тяжелее, нежели с обычного поля будут.
Желающих оказалось немало (как и за спиной посудачить, что халтурит колдун, не то читает, дурным глазом зыркает, потому как после него погода над селом не по заказу, а коровы меньше молока дают), так что к вечеру Рош валился с ног. На постой его взяла одна вдова, взамен, шёпотом, попросив приворотного зелья.
Спрашивать, кто ж не прельстился её прелестями, колдун не стал, как и готовить вышеозначенный напиток, всучив вместо него общеукрепляющий травяной настой. Нечего в такие дела вмешиваться, да и закон не приветствует. Не поможет - что ж, скажет, что приворожил кто-то из местных девок вдовьего милого. Или что на того не действует микстура.
Рош давно выучил, когда и где стоит говорить правду и работать на совесть, а где можно и пыль в глаза пустить - всё равно не заметят.
Кошелёк заметно потяжелел и приятно оттягивал пояс. И так же привлекал внимание воришек, так что приходилось держать ухо востро. Свои места - всегда хлеб.
Колдун поднялся рано, поел вместе с хозяйкой, перебросился парой слов о местных новостях - всё то же, сонно и однообразно - и тронулся в путь.
Дорога вилась вдоль реки, так что его внимание поневоле привлекли прачки. Высоко закатав рукава, подоткнув за пояс юбки, обнажив покрасневшие ноги до колен, они стояли на мостках по щиколотку, а то и голень в воде и полоскали бельё.
Деревень вокруг было множество, так что было, кому с утра, когда скотина подоена, мужья собраны в поле, а обед томится в печи, выбраться на реку с корзиной белья.
Студёная вода обжигала, но прачки мужественно терпели, переминались с ноги на ногу, зябко дули на пальцы, но уходить, не докончив работы, не спешили.
Одна стояла чуть в стороне, и корзина у неё была меньше прочих. Ей холод будто бы был не почём - чуть ли не на стремнину забралась. Юбку река лижет, заплатанную, старую.