Вольноопределяющийся
Шрифт:
После первого блюда Михеев щедро одарил нас перловой кашей с мясом, а по окончании обеда, каждый боец взвода наполнил флягу кипяченой водой из специального бака с краном. Пить воду из открытых водоемов категорически запрещено, причину, надеюсь, называть не стоит.
Отобедав, мы дружно поблагодарили шеф-повара и его подчиненных и уже менее бодро потопали в направление стрельбища. Чтобы взбодрить личный состав мне пришлось дать команду: «Песню!.. Запевай!». Оно, конечно, после плотного обеда заставлять народ петь, попахивает садизмом, но всякий расслабон в армии чреват неоправданными потерями на полях будущих сражений, ибо еще Александр Васильевич Суворов в той иной реальности сформулировал мудрую мысль: «Тяжело в учении — легко в бою»[1], ну или как-то так. К тому же
Как оказалось, полковое стрельбище было занято господами офицерами, решившими от нечего делать, немного пострелять. Чтобы ненароком не побеспокоить их благородия, я приказал взводу остановиться, в полутора сотнях шагов от стрельбища и позволил будущим снайперам присесть на травку в тени густого придорожного кустарника.
Разумеется, просто так терять драгоценное время в лености и сибаритстве, я не мог позволить своим подчиненным. Похлопав в ладоши для привлечения внимания трех десятков пар глаз к собственной персоне, я приступил к изложению теоретического материала, который необходимо знать каждому снайперу:
— Поговорим о дистанциях стрельбы, принятых в общевойсковой практике, для стрелков. Короткими считаются расстояния до 100 саженей, близкими — до 300, средними — до 500, а дальними — до 1000 саженей. Реальные дистанции снайперской стрельбы — до 600 саженей. Попасть даже из очень хорошей винтовки в ростовую цель на более отдаленной дистанции проблематично. Летящая пуля — физическое тело в движении, на которое действуют законы физики и математики. Различные факторы, воздействующие на пулю, все время стараются увести ее мимо цели, как бы точно ни прицелился стрелок. При ведении реального боя снайпер вынужден считаться со многими объективными причинами, влияющими на точность стрельбы. Пренебрегать ими нельзя. Различные силы, смещающие пулю в сторону от цели, реальны, и с ними приходится считаться. Об этом надо знать и уметь быстро производить в голове необходимые поправочные баллистические расчеты. В противном случае неизбежны неоправданные промахи. Каждый промах работает против снайпера. Цель должна быть поражена одним единственным выстрелом. Фактор поражения цели с первого выстрела едва ли не важнее поражения цели вообще. Нормальная и уважающая себя цель сразу же скроется и более в этом месте не покажется. А если в том месте что-то и покажется, то это будет приманка, подставленная противником. Кроме того, поражение цели с первого выстрела давит противнику на психику и деморализует его. Промах, помимо всего прочего, демаскирует снайперскую позицию больше, чем попадание в цель, ибо внимание противника не переключено на эффект снайперского попадания. Поэтому каждый выстрел должен быть подготовлен и просчитан. Для поражения цели необходимо выбрать установку прицельных приспособлений, исходными данными для которой являются:
по вертикали — расстояние до цели с внесением поправок на температуру воздуха, продольный ветер, атмосферное давление, угол места цели и вид боеприпаса (легкая или тяжелая пуля);
по горизонтали — положение цели по горизонту относительно точки прицеливания и горизонтальные поправки на деривацию, боковой ветер и движение цели по фронту.
Оба вида поправок — вертикальных и горизонтальных — очень важны. Точность определения расстояний до цели имеет решающее значение для ее поражения. Она должна быть тем большей, чем больше дальность стрельбы. Но для начинающих стрелков на дистанциях до 300 саженей стрельбы по ростовой цели большее значение имеет правильная наводка по горизонтали (потому что реальная боевая цель — человек — по высоте несоизмеримо больше, чем по ширине). К тому же, привязавшись к системе горизонтальных поправок и научившись правильно определять расстояние до цели, начинающим снайперам будет легче затем работать со снайперскими таблицами, которые, насколько мне известно, все вы успели выучить…
Если кто-то спросит: «Откуда у меня в голове столько знаний по теме, казалось бы, абсолютно неинтересной для гражданского человека?». А все оттуда же — с бескрайних просторов Интернета.
— Господин подпрапорщик, разрешите обратиться?! — прервал мое выступление рядовой Созинов — обстоятельный мужчина лет за тридцать пять.
Да, да, я теперь имею промежуточное звание между сержантским составом и офицерским, присвоенное приказом командира дивизии через три дня после моего назначения на должность исполняющего обязанности комвзвода. То есть теперь я принадлежу к институту прапорщиков и мичманов и гордо ношу на плечах небольшие погоны болотного цвета без просвета с одним малым ромбом посредине, ориентированным углами вдоль плечевой оси (не я придумал эту хрень, именно так в уставе прописано). Вензель вольноопределяющегося «В» также присутствует, только теперь он остался лишь на петлицах, поэтому от обидного «вольнопёр», особенно от господ младших офицеров я так и не избавился. Впрочем, мне плевать, как они меня промеж себя величают, главное не лезут в процесс обучения и не пытаются строить личный состав моего взвода.
Званию подпрапорщика я обязан усилиям добрейшего Виктора Ивановича Милославского-Дружинина своего полкового командира, а все, благодаря одной не очень приятной истории, случившейся со мной.
Дело в том, что следуя вечером на ужин в офицерскую столовую, мне в первый же день не повезло нарваться на того юного лейтенанта, в компании которого мне довелось совершать путешествие по Волге-Матушке. Хе-хе! Как в том бородатом анекдоте от моего бати:
— Мы с вами вместе спали, Леонид Ильич.
— К-хе, к-хе, прошу напомнить женщина, когда это случилось?
— На балете «Лебединое озеро», вы в правительственной ложе, я на галерке.
В общем, этот то ли дворянчик, то ли боярич совершал путешествие на верхней палубе и до поры до времени не подозревал о моем существовании, впрочем, как и я о его. Короче говоря, квиты.
Прошу прощения, отвлекся малость. Так вот следую я с целью приема пищи, куда мне было предписано моим непосредственным командиром. Тут окрик:
— Стоять, сержант! Представьтесь! Доложите цель визита в помещение офицерской столовой?!
— Сержант Воронцов, — я приложил руку к пилотке, — командир отдельного взвода снайперов, следую на ужин в соответствии распоряжению его высокоблагородия подполковника Милославского-Дружинина.
— А известно ли господину сержанту, — летёха произнес мое звание с явным нажимом и таким брезгливым выражением на подменной личине, будто дохлую лягушку проглотил или еще какую попдобную гадость, — что ему невместно принимать пищу в обществе уважаемых господ-офицеров? — Интересно, в каком уставе такое написано? Блюститель чести и достоинства, мля!
Невместно, так невместно, оспаривать свое законное право «за пожрать» я не стал. Сначала хотел податься к станичникам на званый ужин с кулешом и еще «кое-чем». Однако передумал — мне еще план мероприятий организации взвода снайперов придумывать. В походном бауле у меня хранился приличный запас домашних харчей, предусмотрительно прихваченных из боровеского имения Третьяковой. Испросив разрешения сурового лейтенанта удалиться, я направился в свои хоромы. Поужинал копченой колбасой, соленым салом с мясными прожилками, ломтем домашнего каравая и луковицей, запил терпким квасом из глиняной бутыли, оплетенной пеньковой веревкой. Настроение тут же повысилось. Плевать на всяких службистов и радетелей якобы уставных отношений и офицерских заморочек. Как бы Краснобаеву также не досталось. Впрочем, этот парень достаточно ушлый, знает, что здесь и как, я же дурень пренебрег добрым советом посещать столовую под самое её закрытие.