Вольные города

Крупняков Аркадий Степанович

— А где же эта смазливая девчонка? — спросил Батисто, при­щурив глаз.

— Слушай ты, трактирщик! — в гневе воскликнул Якобо.— Если тебя впустили в жилище консула Солдайи, то будь порядо­чен— веди себя достойно! Здесь не кабак!

— Утри, малыш, сопли! — рявкнул Батисто,— не то я надеру тебе уши. И скорее пошли сюда девчонку. Не то я разнесу ваше гнездо по камню. Иди!

— Я уйду. И пошлю сюда аргузиев, а они вышвырнут тебя от­сюда вон. Не будь я Якобо ди Негро.

— Вот оно как? — сказал сам себе Батисто, когда Якобо вы­шел.— Выходит, это сынок консула. А я думал...

Христофоро ди Негро возвратился в цитадель лишь на рас­свете. Усталый, он, едва успев раздеться, упал в постель и уснул. Утром его не будили. Гондольфо и Якобо тихо занимались мате­матикой, Геба готовила еду. Эминэ подметала двор. Консул спал неспокойно, метался, порой выкрикивал непонятные слова. Нако­нец, проснулся, сел на край постели и увидел Батисто. Тот уже не спал — он ждал, когда консул проснется.

— Доброе утро, Христофоро! Я снова у тебя в гостях! — трак­тирщик еще не вполне протрезвел и говорил громко.

— Рад тебя видеть. Как поживает наш достославный капитан?

— Ты, наверное, понял — в прошлый раз он посылал меня, что­бы тебя я как следует прощупал. Ты ему нужен не ради сотни ополченцев.

— Для чего же?

— Он хочет сделать тебя консулом Кафы!

— Хитрит, как всегда. Для чего же ему свергать ди Кабелу?

— Ты пойми, Христо, капитан прекрасно знает, что метропо­лия никогда не утвердит его консулом — переверни он Кафу хоть трижды вверх тормашками. А ты самая подходящая фигура.

— Какая же ему корысть?

— Он будет при тебе главным масарием. Должность, сам знаешь, какая. Деньги можно грести ковшом. Он высосет из кафинской колонии все соки, будь уверен. И тебе перепадет немало, и к моим подошвам прилипнет кое-что...

Якобо и Гондольфо занимались на втором этаже замка. Крыш­ка люка, как всегда, была не прикрыта, и весь разговор консула и Батисто был слышен. Туговатый на ухо нотариус подвинул стул к люку и с любопытством слушал разговор консула. Когда Бати­сто заговорил о деньгах, разговор перешел на шепот, и от люка пришлось отойти. Через полчаса снова зарокотал бас трактир­щика:

— Стало быть, об этом договорились твердо. Теперь я хочу те­бе сказать еще кое-что. Тут мы вчера за кружкой вина болтали с твоим нотариусом. И он сказал мне, что твой сынок задумал же­ниться.

— Кто, Якобо? Он еще совсем мальчишка.

— Он такой же упрямый, как и ты. И он женится на этой телке. Как ее зовут? Кажется, Эминэ. Кто она? Татарка, гречанка или турчанка?

— Я купил ее за сто золотых в Солхате.

— Вот-вот. Рабыня — подходящая жена для сына благород­нейшего ди Негро. Если это дойдет до святых отцов... Они не по­щадят вас обоих.

— Напрасно ты пугаешь меня, Батисто. Ты же сам сказал: сын весь в меня. Рабыня останется рабыней.

— Не скажи. Они уже обменялись крестами.

— Зачем?

— Сын дал клятву на кресте, что женится...

— Это неправда!

— Спроси нотариуса.

— Гондольфо!

— Я тут,— нотариус просунул голову в люк.

— Позови быстро Эминэ!

Девушка вошла через несколько минут и встала в дверях. Кон­сул подошел к ней, молча сунул руку в вырез платья, вытянул за цепочку крестик, повертел его в руках, спросил грубо:

— Где взяла?

— Что... синьор Якобо, — губы девушки дрожали, и она не мог­ла больше выговорить ни слова.

— Иди и возврати ему сейчас же,— консул повернулся к трак­тирщику.— Видишь, все как просто. Завтра ее не будет в кре­пости.

65

— Сжальтесь, синьор! — воскликнула Эминэ.— Не прогоняйте меня.

5 Вольные города

— Ты еще здесь?! — консул подошел к девушке, поднял руку, но не ударил. Над люком что-то загремело.— Знай свое место, грязная скотина. Иди во двор.

Втянув голову в плечи, девушка вышла. Трактирщик, облизнув пересохшие губы, сказал:

— Продай ее мне, Христо. Я дам тебе пятьдесят золотых.

— Ты что? Я сам уплатил за нее сто. А она тогда была совсем крошка. Я кормил, поил.

— Сколько же ты хочешь?

— Сто пятьдесят.

— С тебя? Оставлять теперь ее в крепости нельзя. Я же тебе делаю услугу...

— Ладно — бери за сто. И забирай сегодня лее.

— Только дружбы ради. Себе в убыток...

Так в одну минуту была решена судьба двух юных сердец.

* * *

Когда Якобо услышал окрик отца, он рванулся к люку, чтобы спуститься вниз и защитить Эминэ. Но Гондольфо успел схватить его за руку и задержал. После короткой борьбы он усадил юношу около себя и заговорил торопливо:

— Милый! Тебе туда нельзя особенно сейчас. Это я, старый болтун и пьяница, виноват во всем, я и помогу вам. Ты надейся на меня, мой мальчик, надейся на старого Гондольфо!

— Но ты слышишь, он ее продает! Пусти!

— Упаси тебя боже! Ты нагрубишь отцу... Разве ты не знаешь, как горд Христофоро ди Негро. Особенно при трактирщике он спо­собен на все. Тебя он может и пощадить, но девчонку он прикажет сбросить со скалы.

— Ее уже продали, Гондольфо!

— Ну и что же. Велика сумма — сто золотых. Если я поскребу по своим карманам да выверну чулки у старой греческой квашни Гебы, то наберу втрое больше. И Батисто не устоит. Я куплю ее, и она будет моей служанкой. И мы твоему отцу покажем шиш! Я подарю ее тебе в день совершеннолетия. Понял? Иди, разыщи ее и успокой...