Вольные маги
Шрифт:
На это Эстэриол залился густой краской, принимая поражение. А я глядела на мага в чёрном и понимала, что всё меньше боюсь его. Когда я впервые увидела его, боялась настолько сильно, что душа в пятки! А чем дальше, тем меньше он походил на того разъярённого демона, что предстал передо мной в Нэвэрете. Чутьё Алеты? Или опыт общения с магами? Непонятный, неведомый, но, богами клянусь, он завораживал! Наверно, непомерной силой, которую я была не в состоянии почувствовать, но знала, что она у него есть. Ни один из тех магов, кого я встречала, не походил на Вортама.
– Благородный эо, – обратилась я, сделав полшага вперёд. Раз уж Эстэриол молчит,
Я хотела было продолжить, но Вортам закатил глаза, зашипел и рявкнул на Эстэриола:
– О боги! Да что ты за маг такой, если не умеешь самых элементарных вещей?! – он остервенело провёл рукой по неровным чёрным волосам, с шипением выдохнул и оскалившись зыркнул на небо. – Я не понимаю, какого Шута драного боги мне вас на шею повесить пытаются?!
Он рывком встал, сделал пару шагов туда-назад, остановился и глянул на меня:
– Ладно, – уже спокойно произнёс он. – С волей богов не спорят. До дороги вас провожу. И умоляю, не считайте это жестом доброй воли! Я чту богов, и, похоже, кто-то из них настаивает на нашем знакомстве, – он дёрнул носом и коротко приказал: – Жрите.
И, не глядя на нас, сел и принялся потрошить собственную сумку, доставая из неё обед для себя.
Мы притихли, как мыши под веником. Вот теперь страх наконец-то проснулся, и я похолодела от перспективы провести с этим мрачным типом целый день, если не больше! Вортам лишь бросил короткий взгляд на меня, однозначно давая понять, что мысли мои видит, как будто я на базаре ору.
Вставать он не спешил, задумчиво, но с какой-то брезгливостью поедая обед всухомятку. Мы сами старались не давиться, но ели быстро, как могли. И думать старались только о еде.
Я чувствовала себя раздетой. Да, Эстэриол точно так же читал меня, порой слыша во мне даже то, о чём я не подозревала. Но это не идёт ни в какое сравнение с тем, когда душа открыта, как учебник на библиотечном столе, перед абсолютно посторонним и очень могущественным магом.
Вортам тоже не произнёс ни слова. Даже не глядя на нас, перекусил и стал нарочито медленно собираться, чтобы мы поняли, что и нам пора, и успели судорожно запихать недоедки по сумкам прежде, чем он двинется с места.
Смерив нас взглядом, он взял коня за уздечку и тоже пошёл пешком. Впрочем, поляна была небольшая, и уже через минуту мы вновь вошли под сень леса. Тут он был моложе, ветки ниже, приходилось уворачиваться и придерживать их друг для друга, ещё и корни под ногами. Идти и так сложно, нам в любом случае было бы не до разговоров, но при Вортаме горло само по себе трусливо занемело, что и захочешь что сказать – не сможешь.
Маг шёл напролом, как медведь, порой продираясь сквозь листву с полным безразличием к собственной одежде. Впрочем, на чёрной ткани, в которую он с ног до головы был затянут, не появилось ни зацепочки. А вот я рубаху порвала. Ничего, потом зашью, у меня на смену ещё одна есть. Хвала богам, спустя полчаса лес превратился в буковый, и идти стало легче.
Эстэриол шёл следом за Вортамом, я за женихом, а Ниамо, уже традиционно замыкал отряд. Вороной тоже выглядел послушным и за хозяином шёл без понуканий. Тоже маговыращенный? Или просто породистый? Надо будет потом у Эстэриола спросить, он-то точно такие вещи видит.
Когда долго идёшь, не имея возможности почесать языком, хочешь не хочешь, а полезут мысли. Я два часа украдкой бросала взгляды на чёрную спину, стараясь не задумываться, но, как часто бывает, мысленный поток подхватил и унёс.
Так и не поймёшь – кто он? С виду вроде человек, хотя волосы больно чёрные. И глаза. Может, ярру где-то затерялись в роду? Они тоже почти все темноглазы и черноволосы, если не сбривали всё по островной моде наголо. Но ярру все смуглые, иногда почти коричневые, как руки крестьянина к осени, даже зимой почти не бледнеют, а у этого мага кожа светлая, как у человека. Обычная. А скулы на эльфийские похожи. Там и не понять, что намешано. Хотя ведь мастер Хилем говорил когда-то, что всем плевать, какого ты рода, если сам по себе чего-то стоишь. А Вортам, уже по осанке было ясно, стоил весьма и весьма много. И даже несмотря на то, как он смачно харкнул в траву, я не посмела бы усомниться, что он истинный эо.
Интересно, а лет ему сколько? Профессору Алериксу уже триста двадцатый миновал, как Эстэриол рассказывал, но ректор и выглядел немолодым. Мудрым, повидавшим жизнь, почти всесильным, но уставшим. Спокойным и надёжным, как стены Светоча. Но Вортам не похож на Алерикса абсолютно. Ему можно с готовностью дать и тридцать, и триста тридцать, и даже не угадаешь, что ближе!
По внешности мага возраст определить невозможно. Это как у тигров и у эльфов – глаза в основном стареют, а кожа юной может быть, будто только в совершеннолетие вступил. Впрочем, Вортам всё же не походил на нашего ровесника, я уже заметила, что маги предпочитают оставаться в более зрелом, матёром возрасте. Интересно, это для того, чтобы народичи уважительнее относились? Или самим нравилось? Я знала, что маг может сам выбрать себе возраст. Перегнать не получится, а вот остановить в нужный момент – пожалуйста. А оттуда ещё и назад скинуть десяток-другой, если очень захочется. Не сразу, конечно, но за пару недель помолодеть до юного возраста мог почти любой маг средней силы. Как-то это было связано с даром, поддерживающим жизненные силы в теле.
Одарённые могли жить столько, сколько им самим хотелось, игнорируя такие банальные и обязательные вещи как старость и немощь. Маг мог сам выбрать себе возраст, сам решал, сколько будет жить. Если, конечно, не случалось чего-то непредвиденного, но что-то я мало слышала о магах, умерших своей смертью. Люди рождались и умирали. Гномы, фири и прочие расы, даже эльфы с тиграми – все были подвержены старости в той или иной мере. Но не маги.
Эстэриол говорил мне, что сила даёт возможность магу не только менять окружающее, но и самого себя. Проснувшаяся и вспыхнувшая магия порождала внутри хрупкого смертного тела жизненную мощь, данную богами, и дальше жизнь принадлежала магу. Жизни же прочих, как и было испокон веков, были частью мира, власти над которым смертные не имели. Их дар спал и, со временем, так во сне и потухал, не родившись, а за ним погибал и народич. Многие маги переживали своих родных, друзей и любимых.
Интересно, а скольких пережил Вортам? Скольких он потерял? Может, поэтому он такой? Злой, нелюдимый. Чтобы не привязываться больше ни к кому…
На этом нить моего рассуждения оборвалась тихим шипением впереди. Вортам остановился, вспоров листву чёрным сапогом, обернулся резко, взметнув чёрными локонами, и прошипел:
– Хватит уже мне кости перебирать! Уйми свои сопли, девчонка! Романтику в книжках искать будешь. Если у тебя так гормоны неймутся – иди в кусты со своим сопляком да успокойся!