Волшебница Вихря
Шрифт:
— Я прошу прощения… — начала я, встретив его холодный, полный сдерживаемого гнева взгляд.
— В следующий раз, если придёшь так поздно, будешь ночевать за воротами, поняла?
Я вздрогнула, как от удара.
— Поняла, господин… — голос звучал тихо и незнакомо.
— Где, позволь узнать, тебя носило? — продолжил мужчина, глядя на меня с пристальной строгостью.
— Я в сады ходила… к Ратхе… Ты сам советовал.
— О том, чтобы ночью шляться по окрестностям, и речи не было. Вы с братом к правилам не привыкли, но здесь мы их строго соблюдаем. Повторяю: ещё раз так поздно заявишься — гулять придётся до утра.
Он развернулся и пошёл
Глава 4
Мы уже неделю жили в морском доме Вихрей, и я видела Власа только на расстоянии. Мужчина не разговаривал со мной и вообще не обращал особого внимания. Живу — и ладно. Теперь его главной заботой стал Элик, а с меня что взять? Я была ему не интересна — раны мои зажили окончательно, а одежду старшему наверняка чинила Эльта.
После того, как ночью он отчитал меня, я несколько дней ходила сама не своя. Всё размышляла, почему в его голосе было столько ледяной ярости? Да, я повела себя глупо. Да, слишком уж радостная прибежала тогда, и вид был неопрятный. Но я не ждала особого отношения, и готова была соблюдать правила. Ошиблась же просто потому, что впервые за долгое время была счастлива.
Во мне словно что-то угасло. Нет, Влас не питал ко мне ненависти, просто я как будто увидела совсем другого человека, и теперь боялась решить, кто из них двоих настоящий. Возможно, то моя обида всё преувеличила, и на самом деле он повёл себя строго лишь по причине того, что волновался за меня, глупую… Или дал понять, что лучше бы мне держаться от него подальше. Никаких перевязок, ласковых прикосновений больше не будет. Мне стоило похоронить странные чувства как можно глубже в сердце и не тревожить их понапрасну.
Яблоко я разделила между Эликом и Эльтой, а семечки посадила в горшочки, которые устроила на окне. Дома мы многие фруктовые деревца так выращивали, и это было моим самым любимым занятием после вышивки. Ещё я очень тосковала по верховой езде — прежде мы с братом часто носились по широким пляжам острова на резвой вороной кобыле, что принадлежала маме. Конь отца никого другого к себе не подпускал, мог даже укусить, и мы никогда к нему не лезли.
Вихреградье приютило множество лошадей, которых каждое утро выпускали пастись на прибрежные поля. Мне нравилось наблюдать, как разномастный табун выходит к морю, как балуются в воде весёлые кони, как красиво вьются на волнах их длинные гривы. Красота прочно закрепилась в крепости, и люди поддерживали её, оберегая и балуя. Женщины постоянно что-то выращивали, особенно увлекаясь цветами и густо цветущими кустарниками. Вихреградье манило к себе и вьющиеся растения, которые превращали некоторые стены в зелёные полотна. Также женщины были внимательны к своему облику, и одевались даже в обычные дни ярко и интересно. Мужчины, особенно воины, были в своём облике сдержаны, и следили за сохранностью жилища, хотя волшебная крепость могла лечить себя сама. Никому бы и в голову не пришло выливать помои на улицу, или сор из домов сыпать на головы прохожим. Весь мусор собирался и сжигался на специальной поляне, а остатки еды отдавались лесным требушникам — зубастым мелким зверям, похожим на белок, которые любили всякую гниль.
Для меня самым трудным было общаться с воинами, которые, если я покидала комнату, сразу же подходили знакомиться. Их жило в замке не меньше трёх сотен, и все были любопытны и настырны, порой даже чересчур. Каждый хотел узнать обо мне что-то новое, и каждому хотелось посмотреть на грозовой меч. Я надеялась, что именно оружие привлекает их больше всего, и расстроилась, поняв, что мужчинам куда интереснее я сама. Сейчас мужское внимание было для меня нежеланно, и вовсе не потому, что я считала себя исключительной. Просто теребило душу некое предчувствие, на сей раз как будто радостное, но и печальное тоже, и я не знала, как его толковать…
Я продолжала творить вышивку для всех, кто обращался ко мне, и две девушки из деревни уже получили свои туники. Одна просила розы, другая хотела бабочек, а так как расшить надо было только вороты, я управилась быстро. Было приятно видеть, как загораются у заказчиц глаза, да и за работу они мне отплатили неожиданно щедро — одна принесла отрез красивой ткани абрикосового цвета, другая дала серебряную монетку.
— Подружек к тебе пришлём, мастерица.
— Спасибо вам! — улыбнулась я. — Носите с радостью! Буду рада всем.
Мне не хотелось гулять по берегу, хотя я и обещала Ратхе скорую встречу. Почему-то было боязно в чём-то вожаку не угодить и снова увидеть его холодный, напряжённый взгляд. Эльта, пришедшая рано поутру, застала меня за обычным делом — я прокладывала основу узора на праздничном платье третьей заказчицы. С этим нарядом работы предстояло много, но я всегда любила сложные вышивки.
— Ох, и красоту ты творишь! — воскликнула девушка, присаживаясь на лавку рядом со мной. — Прямо глаз не отвести! А почему себе одежды не расшиваешь? — вдруг улыбнулась она.
— Да так, — покраснела я. — Перед кем красоваться-то?
— Не знаю, — хмыкнула она. — Никто до сих пор не понравился?
Я поглядела на девушку, не зная, что ответить. Зрела в сердце одна смелая догадка, но я даже с Эликом не хотела ею делиться. По крайней мере, пока.
— Я об этом не думала. Ещё не освоилась, понимаешь? Может, позже…
— Конечно, — сразу согласилась Эльта. — На всё нужно время. Научишь меня вышивать? — улыбнулась она.
— Я могу расшить тебе платье или сорочку. Что захочешь. Мне это в радость!
— Мне будет приятно, но я хочу и сама попробовать. За уроки и помощь заплачу непременно, — добавила она, и я покраснела.
— Да мне главное, что могу здесь жить. Не нужно никакой платы!
— А давай дружить! — улыбнулась девушка. — Мне и поговорить особо не с кем, кроме разве что братьев и Ратхи.
— Понимаю. Я вот тоже только с Эликом, но он в последнее время всё больше об оружии и сноровке воинской. А я не знаю, что отвечать. Приёмов-то не ведаю…
— Ох уж эти парни! — лукаво сощурилась Эльта. — Всё-то им драться и ножи точить! Хотя, это правильно. Любимых нужно защищать.
Мне послышалось в её голосе что-то странное, но девушка уже встряхнула длинной косой:
— Как я рада, что вы теперь в крепости живёте, да ещё и недалеко от меня! Всего-то по коридору и по лестнице.
— И я рада, Эльта. Правда, дружить не умею. Мы на острове жили уединённо.
— Ничего. Я, как видишь, тоже не окружена подругами, всё парни и мужчины, а им до меня особого дела нет. Эрх разве что, но с ним надо ухо держать востро — может пошутить жестоко.
Именно с Эльтой я всё-таки вышла погулять, и мы сразу после обеда отправились в сад. Странно было то, что впервые за столом не оказалось Власа, и его место занимал Илья. Я, конечно, не стала спрашивать, куда подевался старший. Не моего ума это дело, о вожде беспокоиться, хотя что-то в сердце тревожно встрепенулось.