Волшебники Гора
Шрифт:
— Да, Господин! — ответила Тука.
— Значит, Ты счастлива? — уточнил я.
— Да, Господин! — воскликнула она. — Я счастливее, даже чем когда-либо могла себе представить, что женщина может быть такой счастливой!
— Но ведь Ты — рабыня, — напомнил я.
— Это то — чем я являюсь! — признала девушка.
— Возможно, именно в этом причина твоего счастья, — предположил я.
— Это так, Господин! — улыбнулась рабыня.
— Ошейник прекрасно смотрится на твоём горле, — заметил я.
— Потому, что его место там, Господин! —
— И именно поэтому Ты настолько счастлива? — спросил я.
— Да, Господин!
— А нет ли в этом заслуги твоего хозяина? — поинтересовался я.
— Можете не сомневаться, Господин, — улыбнулась рабыня. — Он самый замечательный из рабовладельцев!
— А что если бы твоим хозяином оказался жёсткий мужчина, или даже жестокий и бесчувственный.
— Я всё равно оставалась бы рабыней, — пожала она плечами. — И я всё равно любила бы своё состояние. Потому, что я такая, какая я есть.
— Понимаю, — кивнул я, и обратил внимание на то, что её колени немного заёрзали.
— Она возбуждена, — заметил Марк.
— Вижу, — усмехнулся я.
— Я могу говорить, Господа? — осторожно спросила невольница.
— Да, — разрешил мой друг.
— Я боюсь, что мой господин может задаться вопросом, что случилось со мной, — сказала она.
— Ты опасаешься того, что он может наказать тебя? — осведомился юноша.
— Да, Господин, — призналась Тука.
— Ты ещё не получила разрешения встать с колен, — предупредил её Марк.
— Да, Господин, — вздохнула рабыня.
— Твоя туника по-прежнему достаточно мокрая, — улыбнулся я, отметив, как её руки немного погладили бёдра, но она не нарушила позы.
Признаться, я откровенно любовался ее рабскими формами, которые и так не были особо скрыты реповой тканью, имевшей особенность прилипать к коже, и уж конечно не были скрыты теперь, когда она была напитана водой.
— Тука, — заметил я, — это самая обычная рабская кличка.
— Она подходит мне, Господин, — заверила меня девушка, — ведь я самая обычная рабыня.
— А какое на тебе клеймо? — полюбопытствовал я.
— Такое же, как и у большинства рабынь, — ответила она, — обычная метка кейджеры. Это подходит мне, поскольку я самая обычная рабыня.
— Ты оцениваешь себя как обычную рабыню? — удивился я.
— Да, Господин, — кивнула она.
— Что до меня, то я думаю, что Ты, оказавшись раздетой на рабском прилавке или на сцене аукциона, ушла бы самой по высокой цене.
— Я попытался бы хорошо себя показать, — улыбнулась рабыня.
— Тука! — послышался мужской крик.
Посмотрев с сторону виллы, мы увидели темноволосого мужчину крепкого телосложения, стоявшего на крыльце веранды перед главным зданием, по большей части скрытым от нас склоном холма.
Девушка бросила на нас испуганный взгляд полный мольбы и страдания.
— Твой хозяин? — уточнил я.
— Да, Господин! — кивнула Тука, откровенно поёрзав
Девушка обеспокоенно оглянулась. Чувствовалось, что красотка была необыкновенно возбуждена. Очевидно, ей нелегко было справиться с порывом, и не вскочить на ноги, бросившись бежать к своему господину, со всей скоростью на которую она только была способна. Невольницы на Горе не тратят времени попусту, когда слышат зов своих рабовладельцев. Конечно, такое требование имеет приоритет перед требованием задержавшего её незнакомца, однако редкая девушка, решится на то, чтобы просто встать и убежать, не получив на то разрешения свободных мужчин.
— Можешь идти, — разрешил ей я.
— Спасибо, Господин! — воскликнула девушка, вскакивая на ноги.
Тука так торопилась, что пробежала мимо своей корзины с постиранным бельём пару шагов. Внезапно вспомнив об этом, она метнулась назад, подхватила и установив свою ношу на голову, придерживая двумя руками, поспешила к воротам ограды виллы. Тем временем мужчина, заметив, что его собственность возвращается домой, скрылся за дверью веранды. Вскоре мы увидели, как и сама Тука появилась на крыльце и, бросив в нашу сторону мимолётный взгляд, исчезла внутри.
— Потрясающая рабыня, — признал Марк.
— Это точно, — не мог не согласиться с ним я.
— Подозреваю, что она уже получила свою пощёчину, — предположил мой друг, — либо за то, что задержалась, либо за то, что позволила себе быть замеченной на дороге в столь вызывающе мокрой тунике.
— Подозреваю, что Ты прав, — поддержал я.
— Но думаю, что он поймет, — заметил Марк, — что она не ожидала встретить здесь людей, уж конечно не в этот ан, и что туника была вымочена специально для того, чтобы привлечь его внимание.
— По-видимому, он примет это во внимание, если, конечно, захочет, — улыбнулся я.
— В любом случае, к настоящему моменту она, скорее всего, уже получила заслуженную пощёчину, — заметил он.
— Не могу с тобой не согласиться, — кивнул я.
— Или уже раздета, связана и выпорота, — добавил юноша.
— Возможно, — не стал спорить я.
— И как знать, в каких приятных и интимных целях она используется!
— Точно этого я, конечно, знать не могу, — усмехнулся я, — но догадываюсь, что служить она будет на славу.
— В этом я тоже не сомневаюсь, — засмеялся Марк.
Приподнявшись в стременах, я осмотрел дорогу.
— Никого не вижу, — констатировал я. — Пожалуй, пора возвращаться на прежнюю дорогу. К полудню я хотел бы добраться до суловых полей к юго-западу от Ара.
— Это точно она, — заверил я Марка.
— Признаться, я не уверен, что до конца понимаю твой план, — проворчал он.
— Лучше давай подъедем поближе, — предложил я.
Солнце уже подбиралось к зениту и пекло немилосердно. Здесь, в этом месте было намного жарче, чем в районах вилл, на холмах Фульвианских отрогов предгорий Волтая к северо-востоку от Ара.