Волшебники Гора
Шрифт:
— Опасный район, — прокомментировал я, — даже в прежние времена.
Он и район Тревельян всегда считались двумя самыми опасными районами Ара, даже задолго до падения города.
— О-о? — протянул Марк.
— Точно тебе говорю, — заверил его я. — Это самый бандитский район.
— Теперь там стало двумя бандитов меньше, чем вчера, — усмехнулся он.
— Зачем Ты это делаешь? — спросил я.
— Мой меч, захотел пить — пожал плечами юноша.
— Ты меня пугаешь, — покачал я головой.
— В конце концов, я получал некоторую прибыль от этой
— Ты что, ограбил бандитов? — удивился я.
— Точнее их тела, — пояснил он.
— Кажется, нужды в деньгах мы не испытываем, — проворчал я.
На самом деле, у нас всё ещё оставалась заначка из почти ста золотых монет, практически целое состояние, полученное нами прошлым летом в окрестностях Брундизиума, и так нами и не потраченное.
— Ну, в действительности я это делал не ради денег, — признал юноша.
— Я понимаю, — кивнул я.
— Не все ценности материальны, — напомнил мне Марк.
— И это я знаю, но Ты не должен рисковать своей жизнью таким способом, — сердито сказал я ему.
— А что ещё можно сделать в такой ситуации? — осведомился он.
— Уверен, что Ты мог бы придумать что-нибудь, — заметил я, — если бы всерьёз пораскинул мозгами.
— Странно, я никогда не замечал с тебе такого дурного чувства юмора, — проворчал парень.
— Если Ты вдруг, во время очередной прогулки по району Анбар, обнаружишь у себя под рёбрами заточенный штырь, скажи, какой прок от этого будет Домашнему Камню Форпоста Ара? — спросил я.
— Ты обещал мне, что Домашний Камень Форпоста Ара будет снова выставлен, — напомнил мне Марк.
— Я и сейчас уверен, что так оно и будет, — сказал я.
— Так Ты говорил это ещё несколько месяцев назад, — возмутился он.
— Наберись терпения, — посоветовал я ему.
— Я даже не знаю, где он, — простонал молодой воин. — А вдруг он уже в Тельнусе.
— Я так не думаю, — попытался успокоить его я.
— По крайней мере, люди в Аре знают, где находится их Домашний Камень, — вздохнул он.
— А ну прекрати самобичевание, — велел я.
— Скажи, Ты не думаешь, что он в Тельнусе? — поинтересовался Марк.
— Нет, — ответил я. — Я уверен, что он всё ещё находится в Аре.
— Откуда у тебя такая уверенность? — не отставал от меня он.
— У меня есть на то причины, — заверил его я.
— В таком случае, может быть Ты поделишься этой причиной со мной? — осведомился Марк.
— Нет, — отрезал я.
— Почему нет?
— Ты слишком благороден, чтобы отнестись к этому серьезно, — пожал я плечами.
— Спасибо, — буркнул мой друг, — хотя, возможно Ты и прав.
Мы остановились у бассейна фонтана чтобы попить из верхней чаши.
— Слышишь? — спросил я.
— Да, — кивнул Марк, и мы оба обернулись.
К нам приближалась группа из примерно двух десятков раздетых догола мужчин в тяжёлых железных ошейниках, скованных между собой тяжёлыми цепями. Свои руки все держали за спинами, по-видимому, они тоже были скованны. Время от времени стражники подгоняли их тыкая торцами своих копий. Позади
— Политзаключенные, — прокомментировал Марк.
Следует заметить тот факт, что уши и носы пленников были вымазаны жёлтой краской, чтобы выставить их на посмешище.
— Интересно, — пробормотал Марк, — что они выставляют их напоказ, публично на проспекте Центральной Башни.
— Как раз это вполне ожидаемо, — пожал я плечами. — Если бы их выводили из города тайно, могло бы возникнуть множество вопросов и пересудов, и как следствие негодование, шум, возражения. Это выглядело бы так, словно Центральная Башня хотела бы скрыть их участь, боясь сделать её достоянием гласности, как если бы это могло бы быть не законно по своей сути. А если выполнять такие действия в открытую, то это не предполагает каких-либо хитростей и не привлекает особого внимания. Это словно говорит всем, что происходящее полностью согласуется с законом, что оно приемлемо и даже тривиально. Кроме того, они ещё и надеются привлечь к этому одобрение общества, раскрашивая им уши и носы, словно намекая, что любой, кто не согласен с политикой Башни, либо безумец, либо остолоп, и в лучшем случае является объектом карикатур и насмешек.
— Да, тем, кто засел в Центральной Башне в уме не откажешь, — признал Марк.
— Они тоже могут просчитаться, — заверил его я.
— Что теперь ждёт этих несчастных? — поинтересовался он.
— Подозреваю, что карьеры Тироса, — предположил я.
— Подозреваю, что теперь в Аре, найдётся много парней готовых предъявить счёт Убаре, — зло процедил юноша.
— Скорее всего, эти аресты дело рук Серемидия и Антония и Высшего Совета, — предположил я.
— Ты что, защищаешь Талену из Ара? — удивился Марк.
— Думаю, не стоит обвинять её больше чем, она того заслуживает, — заметил я, — далеко не за всё она ответственна лично.
— Но ведь её соучастие во всём ясном видно невооружённым взглядом, — заявил он и, не дождавшись моего ответа, добавил: — Она — главная виновница крушения Ара.
— Возможно, — не стал спорить с ним я.
— Она что-то значит для тебя? — поинтересовался Марк.
— Ничего, — мотнул я головой.
Колонна мужчин, подгоняемых стражниками, меж тем прошла мимо нас. Теперь стало видно, что их руки, действительно, были закованы в кандалы.
— Некоторые из этих мужчин, возможно, когда-то занимали высокое положение в городе, — предположил юноша.
— Несомненно, — признал я.
— Кое-кому даже подвесили таблички на шеи, — заметил Марк.
— Я мало знаком с политикой Ара, — пожал я плечами, — так что мне их имена ничего не говорят.
— Имя последнего у колонне я знаю, — сообщил мне мой друг. — Мирий Тор.
Помимо имени на табличке, свисавшей с его шеи, было написано ещё одно слово — «Предатель».
— Кто он такой? — полюбопытствовал я.