Воля богов!
Шрифт:
Но на пути их встала стеной богиня любви. Это была не нежная красавица, какой её обычно изображали скульпторы. Мало кому доводилось видеть Афродиту в гневе - с пылающим взглядом и вздыбленными волосами.
"Вон отсюда, импотенты!" - заорала она, растопырившись на всю улицу. Сам Зевс не решился бы перечить такой Афродите.
Вид разъярённой богини задержал греков лишь на одно мгновение, но его хватило, чтобы Арес и Аполлон, примчавшиеся на её крик, встали по бокам от Энея и закрыли его щитами. Первые греки, приблизившиеся к ним, тут же разлетелись на куски
Выставив перед собой копья, боги ринулись вперёд, ведя за собой Энея с Анхизом на плечах, вцепившегося в отца Юла и бегущую позади Креусу. Раскидывая и убивая всех, кто попадался на пути, не задерживаясь ни на миг, под непрерывные вопли Афродиты, они правительственным кортежем промчались до самых ворот, выбежали из города и остановились только у реки, где вокруг никого не было, и куда уже не доносился шум боя. Эней опустил отца на землю, посмотрел на Юла, огляделся.
"Где Креуса?" - спросил он.
Креусы не было.
Эней бросился обратно в город, но Аполлон с Аресом встали у него на пути. "Тебе туда нельзя, - растерянно пролепетала Афродита.
– Креусы больше нет. Её действительно нет, тут ничего не поделать. Всего этого больше нет, - она провела рукой, показывая на горящий город. Всё это осталось в прошлом, а тебе надо думать о будущем. Смирись".
Вечером того же дня освящённый закатным солнцем Зевс стоял на вершине Олимпа и смотрел на троянский пожар.
– - Красиво горит!
– задумчиво сказал он после долгого молчания.
– - Да, очень величественно, - согласился Гермес.
"А ведь всё началось с того, что три подвыпившие дуры поспорили, какая из них самая красивая", - подумал громовержец.
"Нет, Кроныч, не с этого, - мысленно возразил ему Гермес.
– Всё началось с того, что ты своими изменами довёл жену до белого каления, и дочку вовремя замуж не выдал".
Громовержец строго на него посмотрел, но ничего не ответил. Немного помолчав, Зевс неожиданно обратился к Аполлону:
– - Скажи мне, Феб, какой сейчас век.
– - Какой век?
– вздрогнув, переспросил Аполлон.
– Хороший век. Бронзовый, самый конец.
– - Нет, - не глядя на него, продолжал Зевс, - скажи мне, Феб, какой сейчас век до нашей эры.
– - До нашей? До какой нашей? До твоей? О чём ты?
Зевс отмахнулся и медленно пошёл вниз, к своему дворцу, на ступенях которого несколько богинь собрались вокруг бившейся в истерике Афины. Ирида неуверенно хлопала её по щекам, Геба пыталась напоить нектаром, но богиня войны давилась, прыскалась и никак не могла отхлебнуть из протянутого ей кубка.
"Папа!
– закричала она, увидев приближающегося Зевса.
– Что они делают?! Люди это или животные?! Они жгут, грабят, убивают безоружных, женщин, детей, стариков! За что? Зачем? Астинакса, сына Гектора, маленького совсем, они с башни сбросили! Изуверы! Неоптолем у Приама на глазах его сына убил. Приам ему: "Твой отец Ахилл так бы не сделал", а он Приаму: "Вот ты сам ему на меня и пожалуйся" и зарубил Приама, старика беззащитного. А потом он Поликсену на могиле Ахилла лично зарезал. За что? За то, что она за Ахилла замуж выйти согласилась. Она-то в чём виновата? Откуда в нём это? Не был он таким!"
– - Да что ты говоришь!
– с притворным возмущением воскликнула Афродита.
– Какой небывалый случай: сказочный рыцарь оказался обычным подонком. Как же много тебе ещё предстоит узнать о жизни!
Афина не слушала её и продолжала: "Кассандра пыталась укрыться в моём храме, под моей защитой, а Аякс... Все Аяксы негодяи! Он догнал её, схватил, и прямо на моём алтаре... Он с ней... Он её..." Афина зашлась в рыдании.
– - Ну же, Совушка, - ехидно сказала Афродита, - продолжай уж, всем интересно, что такого необычного он с ней сделал. А? Когда же, наконец, с тобой кто-нибудь это сделает?! Глядишь, и ума бы прибавилось.
Зевс неодобрительно посмотрел на Афродиту, но ничего не сказал.
"Они мой храм осквернили и разрушили!
– плакала богиня мудрости.
– Зачем они это сделали? Такой был хороший храм! И жертвы мне в нём такие хорошие приносили, а я как дура отказывалась! Папа! Накажи их!"
Зевс взял за руку Афродиту, удержав её от очередного ехидного замечания.
– - Хорошо, доченька, - сказал он, - разберёмся. Конечно, за такие вещи нужно наказывать. Позже рассудим.
А греки праздновали победу. Всё-таки им удалось добиться своего там, где это казалось невозможным, после многих трудных лет.
Боги поздравляли Агамемнона и Менелая, богиня судьбы Тюхе носилась над ними, посыпая их цветами из Рога изобилия, Гермес суетился вокруг, стараясь придать действу характер настоящего апофеоза.
"Ника!
– кричал он.
– Где ты пропадаешь?! Венки победителям на главы кто возлагать будет? А раньше ты причёской заняться не могла? Твой выход, все уже готовы! Кому было поручено привести хор мальчиков для воспевания героев? Где они? Что это? Вы что, издеваетесь?! Что это за... я слов не подберу! Ну и что, что сводили в баню? Что ж за одеждой никто не следил? Ладно, теперь уже поздно что-то искать - пусть так поют. Да, в таком виде! А что я могу сделать? Прицепите им крылышки, если ничего другого нет. Пусть это будет новой древней традицией: поющие голые мальчики с крылышками. Скажем: на то и апофеоз. Цветов побольше! Нимф притащите для массовки! Можно жриц Афродиты -- кто их там сейчас различит! И движение! Движение! Радуйтесь все! Наши победили!"
Агамемнон чувствовал, что сегодня он и его войско сильно прогневили богов, и до отплытия следовало бы умилостивить их обильными жертвами. Когда в чествовании случился небольшой перерыв, он велел оповестить всех, что после праздника будет собрание, но сам понимал, что бойцы пьяны от вина и от победы, и рассчитывать на их здравый смысл сегодня не приходится. Устраивать собрания после попоек было не принято, но переносить сбор на завтра тоже нельзя - завтра утром все уже сядут на корабли и уплывут, и Агамемнон не сможет их остановить, ведь война закончилась, и он уже больше не командир для других царей.