Воля дороже свободы
Шрифт:
– Но можно сделать по-другому, – продолжал Кат, чувствуя нечто вроде вдохновения. – Найди пару бродяг покрепче и попроси отнести брата домой. Положи его в кровать. Где-нибудь в глухой комнате, без окон… У вас есть комнаты без окон?
Ариана посмотрела на него, широко распахнув глаза.
– Положи в кровать и привяжи, чтобы не удрал, – закончил Кат. – Вольную он в таком состоянии, конечно, не подпишет. Но ты окажешься при хозяине, который не то что ударить – слова тебе поперёк сказать не сможет. Чисто номинально…
Он помолчал, собираясь с мыслями
– Чисто номинально, – со вкусом повторил Кат, – будешь при нём числиться рабыней. Но фактически, останешься за хозяйку в доме. Скажешь всем знакомым, что брат заболел. Начнёшь вести за него дела, в лавке торговать. И всякое такое.
Ариана кивнула несколько раз.
– Или сбежишь нахрен, – закончил Кат. – Он тревогу поднять не сумеет, так что никто тебя искать не станет. Короче, решишь сама, не маленькая.
Ариана снова кивнула, стискивая руки. Петер поправил покосившееся стекло в фонаре.
Астер курлыкал, посасывая большой палец.
Кат встряхнулся, чувствуя, что всё ещё здорово пьян. Чтобы не так кружилась голова, он попытался сфокусировать зрение на валявшемся под ногами предмете. Это был атлас – беспомощно распахнутый посередине, со следом ботинка на страницах. Должно быть, выпал из кармана в суматохе.
Кат вгляделся внимательней и подобрал книгу.
Сейчас, когда глаза видели больше, чем обычно, ему удалось рассмотреть кое-что новое: мелкие буквы, непохожие на те, что разозлили его поначалу. Посреди книги обнаружились главы на каком-то другом языке. Может, долбанная книжка была не так уж бесполезна?
Он захлопнул атлас и сунул его в карман, попав с третьего раза.
– Ладно, – сказал он Ариане. – Бывай.
Та вдруг метнулась вперёд, поймала его ладонь и поцеловала.
– Уймись, бешеная, – сказал Кат, отдёргивая руку.
Чуть пошатываясь, щурясь на дверной проём, он пошёл к выходу.
Снаружи светила луна. Воздух был до того сладким, что хотелось его черпать стаканом и пить.
Петер вышел из темноты и встал рядом на мраморной площадке.
– Ты взял его пневму, – произнёс он, не то спрашивая, не то обвиняя, не то просто констатируя факт. – Сначала по морде стукнул, я видел. Но это ни при чём. Ты его досуха выжал.
– Да, – сказал Кат. – Я это сделал. К собственному удовольствию и общей пользе.
Петер поёжился.
– Он до самой смерти таким будет?
– Скорей всего, – сказал Кат и стал спускаться по ступеням.
Он не знал, что становилось с теми, кто оставался в живых после встречи с Адой. Всегда сдавал их на руки молодцам Килы. Утративших разум, мычащих людей увозила в ночь закрытая чёрная пролётка. Что происходило потом, Кат предпочитал не думать. Не думал и сейчас.
Вокруг стояла тёплая, пропитанная лунным светом танжерская ночь. Музыка и пение, доносившиеся из города, становились всё громче и назойливей: к хору присоединялись новые участники. Атлас в кармане плаща увесисто похлопывал по бедру, на каждом шагу напоминая о потраченных
По-прежнему оставалось совершенно непонятным, что же делать дальше.
Но на душе всё равно было спокойно. Во всяком случае, немного спокойней, чем обычно.
Петер нагнал Ката у прорехи в заборе.
– Она бы его всё равно не убила, – сказал он. – Хоть из пистолета, хоть как. Никогда в жизни не смогла бы. Уверен на все сто.
Кат остановился и принялся отдирать от плаща комки репьев.
– Если уверен на все сто, – проворчал он, – тогда зачем иглы вынул?
У Петера отвисла челюсть.
Кат фыркнул:
– Пистолет был заряжен. Потом оказался разряженным. В Разрыве я на пять минут отдал его тебе. Ежу больному ясно, что это твоих рук дело.
Петер опустил глаза.
– Я боялся, что он её застрелит, – проговорил он тихо. – Что у неё не хватит духу, когда... А он отберёт оружие. И убьёт её. Поэтому я вынул иголки. И выбросил в Разрыве. Там и выбросил, где вы шнурок завязывали... А ещё – потому что всё это было неправильно. Слишком неправильно. Извините.
Кат снял с рукава последнюю колючку. Щелчком отправил её в полёт.
– Хватит мне выкать уже, – сказал он.
Петер поднял взгляд и несмело улыбнулся.
– А я знаю, на каком языке книга написана, – сказал он вдруг. – Это называется эллиника.
VI
Они приходили.
Являлись из далёких уголков вселенной, из экспериментальных колоний, созданных волей Основателя. Шли на мой непрестанно транслируемый призыв, обращённый в космическую тьму. Изыскивали способ добраться до старушки-Земли – передавая друг другу якоря (а, скорей всего, воруя. Впрочем, как сказал осёл доярке: метод не важен, важен результат).
Здесь они получали от меня щедрые подношения. Скольких мироходцев я одаривал деньгами и драгоценностями! В ответ каждый из них делился знаниями о планетах, на которых ему доводилось побывать. Знаниями – и якорями. Частицами посещённых миров. Я вплавлял эти частицы в инертную оболочку, создавал очередную копию атласа, а потом вручал её моему гостю. Вручал, надеясь, что тот найдёт способ бороться с разбушевавшейся Великой Пустыней. И гость уходил.
Они все уходили.
Навсегда.
Никто из них не справился. Никто не вернулся. Никто не совладал с нашей общей бедой.
Но, если ты читаешь эти строки, о путник, то у нас ещё есть надежда. Быть может, ты не слышал зова, ибо мощность моих передатчиков не безгранична. Если книга всё же каким-то образом попала тебе в руки, молю, не медли!
Отец зла ждёт тебя на острове солнечной тюрьмы. Отправляйся во всеоружии и будь наготове.