Вопреки женской логике
Шрифт:
— Да?
Осторожный шепот — страх нарушить момент, испортить эти секунды между ними.
– Ты, конечно, тот еще лопух, — Наташа усмехнулась чуть припухшими губами, приподнимаясь над ним и с нежностью глядя в серые глаза, улыбнулась, — но именно поэтому я тебя люблю.
Сердце пропустило удар, затем еще один. Прижавшись лбом к ее лбу, Гордей на секунду закрыл глаза, пытаясь осознать то, что только что услышал. С наслаждением и удовольствием проматывая в голове каждое слово, слыша тихий смешок, чувствуя касание губ да руки, обвившие его шею.
— Тормозишь, Лавров, — мурлыкнула Наталья,
— Да блин! Сколько можно!
Из душа Гордей вылетел прямо как Тарзан за своей Джейн, только без обезьян и лианы, а с зубной щеткой да полотенцем, обмотанным вокруг бедер, слыша гогот Таракановой, которая с всколоченными волосами с любопытством рассматривала его полуобнаженное тело.
— Нашел еще одно свое фото на унитазе? — хохотнула девушка, отбрасывая за спину пряди, кутаясь сильнее в мягкое одеяло, весело сверкая глазами.
— Ты видела, куда они повесили плакат со мной? В душ! — взревел Лавров, ткнув пальцем позади себя на проем, ведущий в ванную комнату, — Я моюсь, а на меня смотрит моя копия в образе самого Папы!
— Папа Римский Гордей Сикст Первый, — заржала Тараканова, падая на подушку, — ой, Ковальчук, это ж надо такую компанию развернуть за пару суток.
— Дохохочешься, Таракан, посмотрим, что было с тобой, уйди ты в Рай, — возмущенно засопел Гордей, когда Тараканова прекратив смеяться, сдула упавшую на лицо прядь волос, хмыкнув.
— Да все бы перекрестились.
Он с минуту молчал, а затем, улыбнувшись, схватился за ручку двери, промурлыкав:
— Не, таракан мой одичалый, тебя бы в Рай не взяли. Ты ж ненормальная! Саму Смерть до ужаса в костях напугала, — и ловко захлопнул дверь, слыша, как глухо стукнулась об нее брошенная в цель подушка. Повернул щеколду, чувствуя, как сотрясается дверь под натиском пинков разъяренной Наташи и ржал, сползая по ней спиной.
— Дошутишься, стрелочник, я тебе твои стрелы тебе знаешь, куда засуну…
— Дорогая, — давясь смехом, хихикнул купидон, — оставь свои пошлые намеки, я не фанат БДСМ, давай ограничимся хотя бы плеткой!
— Ты только выйди, умник, я тебе покажу и плетку, и наручники, и даже сурового властного властелина!
— Нет уж, сиди там и думай о своем поведении. Я точно помню, что три чашки чая должны скоро дать о себе знать, а туалет у нас совмещен с ванной.
— Гордей!
— Все Тараканова, бывай, у меня тут заплыв с резиновыми уточками, мне до бренного праха бытия и твоих естественных нужд.
Глава 8 — Закадровая съемка
— Уууу сильнее!
— Куда сильнее, тебя сейчас пополам сломает.
— Сильнее! Туже, ну, давай, натягивай! Натягива-а-а…ай! О Господи, Боже мой!
— Не упоминай Всевышнего всуе, Таракан, это неприлично.
— Давай же уже!
— Даю…
— Да-а-а-а…
Топтыгина с тяжелым дыханием повалилась на кровать, когда последние завязки на проклятом корсете от пышного голубого платья без бретелей были завязаны в маленький, хлипкий бантик, а Таранова одернув кринолин, шелковый подъюбник, а после саму полупрозрачную
— Твои сборы больше напоминают косметическую войну с трендами, чем примерку платья. И чего ты морщишься? — поинтересовался Гордей, отрывая ленивый взор от планшета демонвея, с любопытством разглядывая Наташку, отчаянно пытающуюся поправить одновременно лиф и натянуть что-то под бесконечной вереницей юбок.
— У меня антижирные колготки сползли! — рявкнула Тараканова, а Гордей вскинул брови, покосившись на Майю, которая закатив глаза, перевела:
— Утягивающие колготки сползают, — а затем подруга устремила суровый взор на поникшую Наталью, — кто-то злоупотреблял шарлотками и вот результат!
На это купидон только хмыкнул, покосившись еще раз на Наталью, которая вертелась у зеркала. То и дело, критично приподнимая юбки, одергивая сверкающий стразами лиф, не давая ему сползти с груди и пытаясь прикоснуться к прическе, от которой ее шлепками по рукам отгоняла Топтыгина.
— Не вздумай испортить, я этот небрежный пучок по инструкции два часа мутила, — обиженно заявила муза, складывая ручки на полной груди, сурово разглядывая подругу.
— В Гугле все было подробно, — фыркнула Тараканова в ответ, но трогать волосы прекратила и теперь разглядывала бесконечную вереницу помад, ища подходящую. — Читать внимательно надо, теперь у меня от шпилек вся голова чешется, — пожаловалась, недовольно скривившись.
— Так мы туда тонну лака залили, кто тебе виноват, что твои волосы такие густые, что не способны форму держать, — развела руками Майя, а Гордей с любопытством смотрел на попытки Наташи все же натянуть повыше причудливо сползающие с ее аппетитного зада колготки.
— Как ты собралась в них по подиуму рассекать? — съерничал он, едва успев увернуться от брошенной подушки, — тоже будешь вот так всю дорогу под юбкой лазать? Михаил конечно ко всему привычный, да и Люцифер оценит, но все же мне бы не хотелось, чтоб ноги моей девушки разглядывали все Высшие чины Ада, Рая и Небесной канцелярии, — он вскинул брови, когда Тараканова обернулась, сурово взглянув на него.
— Чтоб ты понимал, стрелочник, — потянула она патетично, — никто не понимает всю боль женской красы, когда в твой зад впиваются трусы, а капрон слезает в район коленок, а ты даже подтянуть их не можешь, ибо надо быть самой лучшей! — вздернула подбородок, на что Лавров закатил глаза.
— Тебе Тараканова. Что с лишней шарлоткой. Что без шарлотки, все равно адски красива, как чертова ведьма, — с легкой завистью проговорила Топтыгина, разглядывая еще более утянутую талию девушки корсетом, чем она была. И не ясно ведь куда вся выпечка ушла. Скорей всего в грудь и задницу, а может в рост. Кто ее знает эту Тараканову.