Вопреки. Том 3
Шрифт:
"Случилось", - подумал Винсент, обращая непонимающие глаза к небу, ведь произошедшее никак не укладывалось в его голове, - "И всё ради этого? Моя яркая, тёплая, спонтанная и самая волшебная искорка... И снова только боль".
Блэквелл не смотрел на тело своей любимой, просто стоял и ничего не делал. Боковым зрением он видел, как Риордан обнимал тело Алисы и что-то шептал сквозь слёзы. Секунды тянулись бесконечно, время будто остановилось.
Артемис медленно встал и подошёл к Герцогу.
– Я... просто не...
– заикаясь, произнёс он дрожащим голосом, - Что дальше делать?
– Ты никогда меня об этом не спрашивал. Кого угодно, но не меня...
– Но... она мертва, - жалобно сказал Артемис, не веря в происходящее, - Я больше не знаю, что делать. Она умерла!
– повторил он и перестал дышать, чтобы снова не дать волю эмоциям, душащим изнутри.
– Заткнись, - сурово оборвал его Блэквелл и задумался. Он посмотрел на своего брата и присел над ним, - Что-то здесь не так. Риордан, унеси... Её.
– А ты?
– Побуду здесь.
– Я оставлю Эванса.
– А кто с Матильдой?
– Рид.
– Ёб твою мать!
– с болью рыкнул Блэквелл, - Она даже тут сделала всё по-своему!
– Ещё... Али передала вот это.
Артемис протянул записку Винсенту, и тот дрожащими руками взял её, будто это было что-то эфемерное.
Блэквелл даже не обратил внимания, как его оставили одного в горе трупов. Он просто стоял и с невероятным усилием заставлял мозг работать, хотя в душе была пустота и жуткая боль, которую он прятал как мог. Он чувствовал нутром какую-то ошибку, какую-то не состыковку или, может, ловушку, а голова не хотела сопоставлять факты, мысли не выстраивались в один ряд. Каждая попытка составить простую логическую цепочку ударяла жуткой болью, потому что одно из событий, которое произошло у него на глазах, выбивало у него землю из-под ног.
Найджел Эванс начал проверять тело Некроманта, пока Блэквелл медленно ходил по кругу, погруженный в свои мысли. Герцог всё думал и думал о том, как всё странно закончилось, что всё это похоже на фальшь. Столько лет борьбы не могли закончиться таким образом... Послание отца не могло обернуться именно так, он не зря всё зашифровал, и дал точную наводку на место и обстоятельства.
"Возможно... он имел ввиду что этого нельзя допустить?" - рассуждал в мыслях Винсент, - "Стоп. Что там Элайджа говорил перед смертью? "Ты познал их все?". Все четыре. Четыре... но не пять" - подумал Блэквелл.
Его словно окатили ледяной водой. Всё стало очевидно.
Очевидно было, что Элайджа хотел уничтожить именно Квинтэссенцию, хотя Вон Райны наоборот этого пытались избежать.
Винсент резко развернулся к трупу своего брата как раз в том момент, когда Найджел Эванс упал рядом с Элайджей Блэквеллом на землю. Демон молниеносно встал и убийственно посмотрел на брата:
– ...А стоило бы освоить, Винсент, но тебе не по зубам! На это, знаешь ли, мало, кто способен. Это не дано ни мне, ни тебе, зато твоя шлюха может её покорить. Ой, то есть могла!
– специально подчеркнул прошедшее время он и улыбнулся, - В общем тебе однажды повезло, но теперь... Теперь ты лишился почти всех своих людей. Дело за малым.
– Гори в аду.
– У тебя теперь нет шанса эту войну закончить. Отец просчитался, не на того поставил!
Элайджа телепортировался и Блэквелл остался один с запиской в руке. Он разворачивал её не торопясь, как будто цепляясь за каждое мгновение, в надежде увидеть там два слова "Я жива", но вместо этого в письме были другие слова:
"Я смогу сделать это.
Но ничего не выйдет, пока вы сильнее меня.
Ты будешь снова злиться, но, как я и говорила, я останусь в своей золотой клетке, а ты... будешь жить дальше, держа ключ от моей свободы".
Винсент Блэквелл упал на колени на мокрую грязную землю и закричал, что было мочи, а небо ответило ему вспышкой молнии и раскатами грома. Свинцовые тучи выбрасывали энергию, очищая воздух и наполнял его запахом озона, а дождь умывал землю от кровавой и страшной битвы, унесший множество жизней.
Всего один вопрос завис в воздухе, на который не было ответа:
– За что?
– с болью произнёс Блэквелл, - ЗА ЧТО МНЕ ЭТО!
Глава 36
Путь до Мордвина Блэквелл не помнил. Он отключил эмоции и дал волю своей тёмной стороне, чтобы убрать боль, спрятать выеденную душу. Но даже тогда его мучали воспоминания:
– Пожар начинается с искры, - вспоминал он слова отца. Тогда Феликс вывел сына в сильную грозу на улицу. Молнии блистали по небу, земля сотрясалась от раскатов грома, а в воздухе стоял запах озона, такой свежий и чистый, - Чувствуешь?
– Запах?
– Да. Воздух чиститься. Это всё Квинтэссенция.
– Ты постоянно о ней говоришь. Что она значит?
– Говоря образно, это смысл. Смысл, цель, причина и следствие в одном флаконе.
– Па-ап?
– Да?
– Ты опять начал нести бред.
Винсент тогда был подростком не больше пятнадцати лет, но вряд ли был посредственным представителем той молодёжи, что окружала его как в Сакрале, так и в обычном мире. У него был цепкий ум, много стремлений и ещё больше талантов, всё давалось ему легко, не было ни одного направления, где успех бы не шёл к нему в руки. Он быстро и с головой погружался в стратегию и военное дело, и был блестящем учеником лучших учителей.
Он привык отгораживаться от людей, которых при этом довольно успешно читал, но детская травма из-за потери матери преследовала его и делала несколько замкнутым. В ту грозу он впервые спросил про свою мать у отца, но не потому что ему было не интересно, а пот ому что он видел боль отца. Тогда Феликс задумчиво посмотрел на небо и ответил:
– Мне жаль, что твои воспоминания о ней такие, какие есть. Мне сложно сказать какой она была, ведь родители должны рассказывать хорошее друг о друге. Эванжелина была выше границ добра и зла, потому что маги этой стихии... именно они, мне кажется, определяют эту границу. Любить её было и легко, и сложно одновременно, она будила во мне какую-то неведомую энергию, второе дыхание... Она - катастрофа!
– и тогда он смеялся, вспоминая свою любимую, а потом продолжал, - Но чего не отнять, так это самоотверженность. Она любую эмоцию переживала остро, а это для Пятой стихии... невообразимо. Если встретишь мага Квинтэссенции, то совладать с его необузданностью будет нереально. Они подчиняются законам своей силы, а та... она из другой материи, и эта материя слишком тонкая, чтобы её до конца понять. Но то чувство, что я испытал, пытаясь - концентрат жизни. Сверкающее счастье, как и имя твоей матери!
– тогда он достал небольшой портрет Эванжелины Вэйнс и отдал его сыну, - Я, бывает, говорю с ней, и... будто бы она слышит меня и молча смеётся одними своими синими глазами. Тогда... как молния прошибает.