Вопреки. Том 5
Шрифт:
– Я слышала о ней. Это твой ошейник Лимбо? Винсент сделал его?
– Дело сшила на меня? Да, это тот самый медальон, а что?
– Ты коснулась медальона - Винсент прибежал, как верный пёс, ты обняла его, бешенного архимага - он успокоился, ты сказала - и он ушёл.
– И?
– Это не просто побрякушка, а он для тебя не просто Хозяин.
Алиса закатила бы глаза, если б они не были чёрными, но вместо этого просто фыркнула:
– Я вообще-то слышала, что ты была не очень одарённой, но сейчас просто разишь дедукцией...
– это было последнее, что она сказала, а потом будто резко потеряла всяческий интерес к беседе. Она взяла горящую свечу из канделябра и осела по стене на пол напротив Ирэн, которую стерегли горгульи.
Медленно выливая воск себе в ладонь, Алиса завороженно и сосредоточенно смотрела на плямя, которое отражалось в её чернильных глазах. Застывший воск на коже она разминала пальцами и что-то из него лепила, отвлекая себя на такое простое занятие, но выдавало её дыхание: она сильно паниковала. Ирэн, уже немного привыкнув к боли и к плену каменных изваяний, начала наблюдать за тюремщицей с непониманием, но репликами себя не выдавала. Прошло около четверти часа этого странного пребывания в Соборе, Алиса тихо пела себе под нос до боли знакомую для Ирэн мелодию, но откуда она её слышала, вспомнить не могла.
– Ты странная.
– наконец произнесла Леди Барко.
– Кто бы говорил, - раздался хриплый голос Алисы, выдающий неприязнь.
– Осуждаешь меня?
– хмыкнула белокурая демонесса, - Ты!?
– звонкий смех раскатился эхом по старинному коридору.
Алиса долго не отвечала, не отводя глаз от свечи, а потом немного свела брови к переносице и заговорила с болью:
– Это... это не честно.
– Что не честно?
– с искренним непониманием поинтересовалась Ирэн.
– Он ведь до сих пор боготворит тебя. Зачем его обманывать? Почему? Почему все постоянно его обманывают?
– каждое слово было наполнено непониманием и теми эмоциями, которые Алиса показывала редко, - Разве он заслужил?
И тогда чёрные глаза посмотрели в странные глаза Ирэн в поисках ответа, но там его не было. Лишь долгое молчание и ни намёка на угрызения совести, что разозлило Алису. Она не стала предпринимать никаких попыток мести, не хотела выходить из себя в тяжёлом состоянии, поэтому просто встала с большими усилиями и пошла прочь, обернувшись уже на выходе со словами, обращёнными не пленнице, а каменным стражам:
– Стеречь днём и ночью.
А потом она поднялась на самую крышу Собора и села на перила, перекидывая ноги и совсем не боясь упасть, не боялась она и того, что ожидало её снизу за территорией Собора: там скапливались паладины, безмолвно наблюдая за Квинтэссенцией, что была для них недоступна.
– Не страшно...
– спокойно прошептала она себе под нос.
Её пугала лишь кровь, которая промочила брюки, и боль внизу живота, ведь это значило, что тот огромный необъятный мир, который смотрел на неё в эти секунды, не собирался щадить ни её, ни её ребёнка.
Глава 25 --
Алексис Вуарно, о.Убуд, 2009 год.
Удивительно, но факт: я нахожусь в месте, где когда-то практиковал первый демон.
Сложная и долгая история, одно важно - всё берет начало от Акаши, которую считают создателем этих существ. Островитяне питаются энергией Квинтэссенции, заключая её в кристаллы, питают остров многие годы, а эта энергия будит в них не самые лучшие начинания. Жители Убуда - фанатики, которых так и хочется обозвать квинтэссенциоманами или акашефилами. Но Акашу они любят той нездоровой любовью, которая заканчивается смертью.
Первый демон был старейшиной острова, он родился здесь. Жаждущий безраздельно властвовать энергией, он познакомился с Носящим Свет и изучал его, чтобы заполучить энергию всецело, но Акаша выскользнула из его рук в последний миг, спрятавшись на краю света. Там он настиг её и втёрся в доверие, начал познавать безграничную энергию, но её было так много, что он просто не справился. К слову, Квинтэссенция всегда на рубеже силы. Это то существо, для которого рамок просто не существует. Так эта стихия создана, что, будучи на границе жизни и смерти, очищать магию. В естественных условиях, когда она спокойна, она очищает магию и делает из неё чистую, свежую, но если раздразнить, разозлить, вывести из себя, то "реки магии" повернутся вспять, осуществляя обратный процесс. Тем опасна Квинтэссенция - хрупка, чувствительна и смертоносна. Это столь сложный механизм, что лучше просто с ним не связываться.
Прошло три дня, прежде чем Алиса спустилась с высоких башен Собора к Ирэн. Она выглядела уже бодрее, хотя круги под глазами и нездоровый вид всё ещё присутствовали на красивом и властном лице.
Ирэн же выглядела скорее сумасшедшей, чем набравшейся сил, сидя в кругу своих стражей, обхватив руками колени. Она наблюдала за Алисой исподлобья, выражая лишь неприязнь и злость, но Алиса этого будто не замечала, неся себя выше таких мелких шпилек.
– Мне вдруг показалось, что тебе нужна компания, - слишком спокойно и даже ласково заговорила Алиса своим тихим голосом, который при этом было слышно и в кричащей толпе. К такому голосу хотелось прислушиваться.
– Как ты метко предположила, тебе лишь показалось!
– огрызнулась Ирэн и закачалась вперёд-назад, как это и положено людям "не в себе", но Герцогиню это почему развеселило, и уголок её губ пополз вверх в не слишком доброй, но весьма довольной улыбке.
– Чёрт меня дери, это ведь не тот момент, когда все начинают рассказывать свои грустные истории? Ну там комплексы детские, зверские условия воспитания Сакралевской аристократии со слишком тяжёлыми золотыми игрушками и инкрустированными бриллиантами пустышками? Или может уже поздний период твоего отрочества в Мордвине, когда самый в мире лучший мужчина ухаживал за тобой и преподносил "этот чёртов мир" тебе к ногам?
– Алиса явно провоцировала пленницу, которая буквально фыркала от каждого слова, показывая несогласие и недовольство, но тюремщица останавливаться не пыталась, продолжая провокацию, и наконец, Ирэн вскрикнула:
– Да заткнись! Ничего ты обо мне не знаешь, не было ни игрушек золотых, ничего прочего!
– Ну надо же!
– улыбнулась Алиса, - Чувствую, сегодня будет интересная история! Жажду услышать.
Спустя несколько минут убеждений, Ирэн заговорила:
– Мне было всего 17, когда всё это началось. Мой именитый родственник Маркиз Барко позвал меня в Грикс тогда и сказал, что я буду разыграна на турнире Белой Розы, как вещь и я была раздавлена, потому что за полгода до этого меня стал навещать Алистер Вон Райн, который рассказывал мне какая великая у меня судьба.