voprosy masteru 5
Шрифт:
А Себастиан, воспользовавшись отсутствием Энж, чувствовал ее волнение, стоя перед полотном ее носителя. Он слышал даже ее голос, зовущий его по имени с нотками волнения. Ее голос...в последний раз в этой жизни.
Полотно Генриха стояло перед ним и переливалось. Впрочем, как и все остальные полотна, которые он собирал когда-то. Но что-то в нем было особенным. Что? То, что его собирала ОНА? Или то, что от него веяло жертвой, которая должна была быть скоро принесена на алтарь любви с его помощью? От полотна несомненно веяло роком. Судьбой.
Внезапно Себастиану захотелось задать свой самый главный вопрос за все существование, который
На какое-то мгновение он представил, что кто-то, очень похожий на него самого, сейчас задумался над его, Себастиана, полотном. Но этот кто-то справился. Он- молодец. И он наверняка сейчас наблюдает за ним и ждет. Ждет, когда Себастиан сделает то, что должен сделать. Чтобы облегченно вздохнуть, закончив работу, и с легким сердцем взяться за другую судьбу.
Себастиан улыбнулся, вспомнив, как Генрих назвал правильный цвет надежды, находясь в ЧЖ. Откуда он мог знать это? Стоит ли рассказывать об этом Хранителю? Как Лиаму удалось сохранить это знание?
– Так, значит, говоришь, надежды мало? Мало зеленого?
– Себастиан сорвал с шеи кулон и в последний раз внимательно посмотрел на него, сжал в ладони зеленый сверкающий осколок, почувствовал, как по телу разливается и постепенно завладевает разумом твердая уверенность в том, что все будет хорошо.
– Хранитель, я готов.
– Приступай, но помни: твои слова перед переходом могут быть переданы тому, кому пожелаешь.
– Я помню. Ты оставишь мне способность найти Энж в Человеческой жизни?
– Да.
– Обещаешь?
– Обещаю. Ты найдешь ее. Ты будешь много путешествовать по миру и обязательно найдешь ее.
– Она меня узнает?
– Не факт, но вероятность большая. Если ты думаешь, что вы узнаете друг друга, словно давно знакомы, то ты ошибаешься. Вы не побежите друг другу навстречу с распростертыми объятиями. Она никогда не назовет тебя по имени, которое ты носишь здесь. Ровно, как и ты не будешь помнить ее настоящего имени.
– Наши имена что-то значат? Каково их значение?
– Давай оставим все твои вопросы до твоего следующего перехода сюда. Скоро вернется Энж. Ты ведь не хочешь, чтобы она видела...
– Нет! Она не должна это видеть. Ей будет слишком больно. Обещай мне еще кое-что.
– Что?
– Обещай мне, что как только мы перейдем сюда снова и вновь станем мастерить полотна, ты поставишь их рядом. Повернешь друг к другу. Так же, как и в этот раз. В этот раз было идеально.
– Ты всегда так говоришь, Себастиан,- рассмеялся Хранитель.-Я обещаю, что найду способ познакомить вас как можно быстрее.
– Хорошо... может, это прозвучит глупо, но я уже скучаю по ней.
Хранитель промолчал, не в силах что-то сказать на это.
– Из-за того, что я вставлю в полотно надежду, Лиам будет долгожителем?
– Конечно. Остальной набор чувств будет добавлен сразу же. Пора.
– Да. Последние слова...- Себастиан задумался и улыбнулся.
– Энж, Ужастик. Я не прощаюсь с тобой, я говорю тебе до встречи. Как только ты услышишь мое сообщение, найди полотно моей носительницы, прошу. Не ослушайся, малышка. Ты все поймешь. Я люблю тебя!
–
– Ты же знаешь, что я сам удивлен тому, что говорю это, но все же. Я люблю тебя.
Себастиан дрожащей рукой вынул надежду из основания кулона, само основание оставил висеть на тонкой золоченой веревке, которую повесил на раму полотна Лиама. Сжал надежду в руке, стараясь напоследок пропитаться ею и, наконец, поднес ее к краю построенного чуть меньше, чем наполовину, полотна...Будто магнит, надежда притянулась к нему, и оно вздрогнуло, принимая жертву...
Вмиг тело Себастиана распалось на мелкие осколки, каждый из которых превратился в маленькую белую бабочку...
Стая бабочек, покружившись возле полотна, взмыла ввысь, желая найти ту, для которой предназначались последние слова Мастера, когда-то носившего надежду на груди. Дуновение, созданное их крыльями, раскачало золоченую веревку, на которой когда-то висел кулон Мастера, и она, ударяясь о раму, раскачивалась в стороны еще некоторое время, словно не хотела ставить точку в этой жизни Себастиана, словно играла набат по ушедшему герою.
Звуки набата услышала Энж, вернувшись к полотну после неудачных поисков друга. И ей не пришлось долго думать, чтобы осознать случившееся: там, где совсем недавно обрывалась линия жизни Генриха, рядом с болью, там, куда она не смогла вставить ни одно чувство, теперь зеленела надежда. Огромный кусок надежды сверкал и переливался, даря успокоение оттого, что все хорошо, все исправлено... Неся с собой боль от потери родного человека, боль, которую не притупить ничем. Боль, которая ждала действий.
***
– Посмотрите туда.
– Генрих указал Элизабет на беседку.
У него горели глаза, он был, казалось, безумен, и она даже сначала думала, что именно так должны выглядеть волшебники из прочитанных ею в детстве книг. Но в отличие от сказок, в которых после волшебных слов появлялось что-то диковинное и невероятное, сейчас же, ничего не происходило. Генрих показывал ей то, чего на самом деле не было и не могло быть, то, что существовало лишь в его голове. Но он был так уверен и так взволнован, что она ему верила, и старалась увидеть то же, что и он. Но каждая попытка была безуспешной. С каждой секундой росло отчаянье. Отчаянье от осознания, что все по-прежнему уже не будет. Генрих де Бурье, единственный человек, с которым ей было интересно и комфортно, человек, которого она была готова назвать лучшим другом, если бы не странное влечение к нему, невозможное между друзьями, этот человек оказался безумцем... И теперь ничего не будет по-прежнему. Теперь он пугал ее. Носясь, как безумный, по саду и волоча за собой ее, словно куклу, он, казалось, не понимал, почему она не видит очевидного. И Элизабет могла бы сказать, что видит все то же, что и он, лишь бы не расстраивать его, лишь бы эта мука закончилась, но была связана обещанием никогда ему не врать.
– Что вы видите там?
– Где?
– Вон там,- он указал на беседку.
– Разве вы не видите воспоминания, связанные с ней? Воспоминания, окрашенные в черные цвета. Не видите? Не нашедшая вас смерть витает над беседкой черным туманом... Нити, которые я оборвал между вами и Чартером, лежат на каменном полу, они уже практически исчезли, растворились, но еще видимы. Нить доверия, надежды... Тут они все, тут нет только любви,- он взлохматил волосы.
– Ее разорвать мне оказалось не под силу... Видите?