Вор из шкатулки архимага

Орлан Нари

— Я находился ночью в лаборатории замка!

А утром принял облик тытхобэя и пустился по следу птицы.

— Конечно, я вас видел, но вы, милорд, попросили не сообщать никому о возвращении.

— Продолжай испытывать новое тело. Поставь над ней все опыты, которые придут тебе на ум, но из темницы не выводи. Вскоре я вернусь.

Через портал я шагнул в свой кабинет, однако в нем никого не оказалось. Дальше я метнулся к источнику — пусто. Уехала праздновать мою смерть?

Я переместился в королевские покои. Сидя за столом ко мне спиной, Натерсия

медленно опустила перо и прикрыла заклинанием исписанную бумагу. Ее движения, плавные, неторопливые, обманные своей мягкостью. В ее крови могущество королевского рода — после смерти она может стать диорсотой. Но пока она в тысячи раз слабее меня.

Натерсия грациозно поднялась.

— Рада вас видеть, Деян Розен. — Тонкие губы тронула вежливая улыбка. Я поклонился.

Я был ее учителем по фехтованию, магии, заклинаниям, артефактам… Рассказал и научил гораздо больше, чем полагалось. Она должна бы и сейчас меня беспрекословно слушаться, а не говорить свысока. Должна бы десять лет назад согласиться выйти за меня.

— Удалось узнать, как вор проходит через защитный купол? — Натерсия изящно взмахнула рукой к дивану и креслам, приглашая присесть. Я опустился на середину дивана, откинулся на мягкую спинку, развел колени и расстегнул камзол.

Натерсия обвела взглядом мою расслабленную позу, но промолчала, укладывая магический веер ровно на подлокотнике.

— Я жду ответ.

— Оромхии. — Я повел плечами и сложил руки в замок. — Они раскрывают купол. Но я выставил дозорных вдоль границы леса — когда вор надумает вернуться, его поймают в ловушку.

— Похвально. Значит, вы обоих упустили?

— Нет. Я нагнал обоих в лесу. Вор бросил иномирянку, спасая свою шкуру. Трус. Трусов всегда сложно ловить.

Королева сидела ровно, будто ей к позвоночнику кол приковали, но после моих слов выпрямилась пуще прежнего.

— Где иномирянка?

— В темнице.

— Ее нужно подготавливать, а не держать за решеткой! — Натерсия с акцентом стукнула кулаком по подлокотнику. Перстни с матовыми камнями блекло мигнули, отражая сияние магических светильников.

— Ваше Величество, ей будет крайне полезно провести там еще одну ночь.

— Вы ее снова покалечили?

— Я не калечил — я воспитывал.

— И до чего довело ваше воспитание…

Иномирянка действительно казалась невероятно бесстрашной. В первую же ночь, когда я запер ее в покоях на замок, она выломала дверь — я ее поймал этажом ниже. Поразительно, она ринулась наутек, завидев меня, а не упала на колени, моля о пощаде.

На следующую ночь я покарал ее и сделал так, чтобы у нее онемели ноги и она не могла подняться. Кинул спать на холодном полу, под стеной. Было интересно, доползет ли она до кровати на руках?

Когда я утром пришел, чтобы полечить, она лежала на полу там же, где я оставил, и учила своему языку тытхобэя. Я с легкостью читал ее мысли, но она посчитала нужным сказать:

— Дайте мне гарантию, что я вернусь домой, и я не буду сбегать. — А тытхобэй перевел на эклерский. Похоже, она, вместо сна, всю ночь занималась с ним.

—

Молчать! Или я тебе отрежу язык, а пришью его только через сутки!

Иномирянка умолкла, окоченев от страха. Если бы кто-то из подчиненных или из воинов поставил мне условие, вмиг лишился бы языка. Или жизни.

Она молчала, пока я залечивал раны. Зато днем в коридоре, по дороге в королевские покои, где фрейлины должны были проверить, нужно ли ушивать платья, иномирянка ускользнула от стража, который ее сопровождал.

С того времени ее сопровождали лишь на поводке. Пришлось. Но и тогда она полезла в окно…

Теперь она прячется с вором. Пускай прячется. Она мне больше не нужна.

— Ваше Величество, поверьте, в итоге воспитание принесло плоды, — усмехнулся я, но Натерсия все равно сидела с каменным, полным достоинства лицом.

— Я хочу ее забрать. Во дворце она быстрее освоится и…

— И окончательно сбежит!

— Зря ты запугивал ее! — Повысила она голос. Но он у нее не становился писклявым, как у других женщин. Он у нее набирал силу, твердел, опускался на несколько тонов и прижимал властью собеседника. Но не меня. — Нужно с ней по-хорошему!

Я накрыл комнату мощным пологом тишины.

— Не строй из себя святую! Предложила найти копию ты, а потом втихаря ее выбросить оромхиям.

— Вроде они убивают безболезненно, — произнесла она задумчиво и усмехнулась: — Отчего ты злой?

Натерсия поднялась и, не сводя с меня глаз, принялась разматывать шнуровку на платье.

— Неужели кто-то иной, кроме меня, может тебя так разозлить? Я чувствую, как вокруг тебя воздух искрится.

Платье упало к ногам. Она грациозно переступила через него. Полупрозрачная сорочка почти ничего не скрывала.

Видела ли нас Рюи? Мой полог тишины — мощный незримый купол, через который ни пройти, ни подслушать.

«…это ведь хорошо, что я спятившая. Будь у меня здравый рассудок, я бы не имела даже тех крох счастья, что имею сейчас. Жаль, мое счастье однобоко».

Я встал с дивана и прошел мимо Натерсии к столику, где налил вина из графина и осушил кубок. Жестокое расточительство. За десять лет в Эклере не выросло ни ветки винограда. Да мы никогда его не выращивали. Эклер никогда ничего не изготавливал, кроме денег. Бутылки с вином остались только у королевы.

Алкоголь меня не возьмет. Всего лишь привычка. Мне нужно играть себя прежнего.

— Если ты, как я понимаю, вернулся вчера вечером, то почему не показывался? Где ты был?

— В лаборатории! — Я со стуком опустил кубок на стол и обернулся. Прекрасные, выразительные глаза Натерсии сузились. — Ревнуешь, милая?

— Нет, — пожала она плечами и лениво улыбнулась. — В Эклере нет женщины лучше меня. — Распуская на ходу сложную прическу, Натерсия поплыла соблазнительным шагом ко мне. — Наверное, ты вправду пропадал в лаборатории... Снова. Разве я тебе не говорила, пора прекратить создавать странных животных? Или ты собираешься не просто защищать город, когда исчезнет купол, а напасть на драконов? А заодно и на мой дворец?