Вор из шкатулки архимага
Шрифт:
— Сияна! Очнись! Сияна! Ратрх тебя укуси, зачем ты туда сама пошла?!
Ее голова безвольно качалась. Я не сильно трусил? Опять не рассчитал силу? От нечего делать, я прижал ее за плечи к себе и ощупал шею и затылок. Вроде все целое.
Как разбудить? Я обшарил взглядом темную пещеру, будто авось отыщется нечто такое, что мне поможет. Настойка из чаши вылилась, подушка лежала на два гражня дальше, чем я оставил.
Позвать шаманку? Но она лишь скажет о том, что говорила мне пятнадцать кмефрунов назад: насильно вырывает из власти маски
Отнести Сияну к горному водопаду? Я подхватил ее на руки (так, как она учила) и поторопился вглубь пещеры. Вряд ли леди потяжелела за полдня, но я еле нашел силы нести.
Перетерплю. Температура в горном водопаде ниже, чем в море. Должна проснуться. Тусклый свет от браслета скакал по грубо обтесанным стенам, ходы разветвлялись. Спасибо Богине удачи за то, что Сияна надела маску, а не заблудилась в лабиринте. Я же мог пройти по нему и без света, несмотря на то что он запутанный. И длинный.
Когда за спиной осталось больше половины пути, я чуток замедлился, переводя дыхание, и с новой прытью помчался. Сияну заносить в воду одетой? Не стоит. Ткань намокнет, высушить негде, замены нет, а ночь мучительно холодная, особенно для нежной леди.
Лучше ее раздеть.
Прошлой ночью, с которой прошла вечность, меня ее нагота не будоражила. Не потому ли, что я в леди видел захватчицу и врага? Вытащил тогда из воды голое тело, положил на траву… и долго созерцал, пока Мерабадикадилена залечивала ее ссадины и царапины. Да, я провел пальцами по ее ноге, когда шаманка ушла, но лишь из любопытства. Кожа у леди была нежнее лепестков сакундры. И холоднее морских скал ночью. Простывшая пленница мне ни к чему, и я снял с себя подсохшую рубаху и надел на нее. Чудесно-белые волосы долго не высыхали, и я решил уложить их на что-то теплое — например, на себя. Так я устроил ее голову на коленях, начал пропускать мокрые пряди между пальцами и увлекся — не заметил, как миновало время и поднялось небесное светило.
Сейчас мне плевать на волосы. Куда завлекательнее ощупать везде-везде. Обнюхать и обкусать.
Только бы она прочухалась быстрее, чем я вконец двинусь рассудком.
Немного погодя до меня донесся глухой шум, и я ускорился. За следующим поворотом повеяло влажной прохладой. Уже рядом. Одежду оставлю в тоннеле, ибо за выходом камни обычно мокрые — брызги от водопада разлетаются по всей небольшой расщелине. Через несколько шагов я осторожно опустился на корточки и усадил податливое тело себе на колени.
Живей бы стянуть с Сияны одежду, но я не шевелился, пялясь на гаснущий браслет. Значит, ее раздену, а свои вещи намочу? Да, пожалуй, так и сделаю, чтобы не гневить и не смущать леди.
И чтобы мне легче себя обуздывать. Чуток легче.
Нужно спешить, но я оттягивал время. Бережно уложил Сияну на камень, разулся, отцепил пояс с тросами, расстелил жилетку — на нее брошу вещи. Остолбенел, не решаясь посмотреть на леди.
Дурень бескрылый… Она испугана до смерти, потеряна, беззащитна и, хорошо, пока жива. Я глубоко и судорожно
Живо в воду!
Я присел рядом с леди и, стараясь от спешки ничего не порвать, расстегнул пуговицы. Вот, получается, ничего страшного! Я просунул под лопатками руку, приподнял тело и, стаскивая рубаху с плеча, покосился за обнаженную грудь. На вид мягкая и упругая. А на ощупь? Кажись, соски твердые. Любопытно, насколько?
Трижды ратрх меня задави! Чем я занят?! Что есть мочи я зажмурился и выдохнул, прогоняя сумасбродство. Правда, это не помогло остыть.
Хорош дуреть! Ей в мириады раз хуже, чем мне!
С горем пополам я стащил с нее рубаху, которую мигом швырнул на свою жилетку. Вот так, быстрее двигаться, ни к чему не приковывать взор. Я усадил Сияну к себе на колени, голову положил на плечо и, придерживая со спины правой рукой, начал левой снимать штаны. Холодное плечо прижалось к моей груди, губы леди очутились близко к шее и слабое дыхание коснулось кожи — отряд мошек бросился врассыпную по спине. Щекотно. Я дернулся.
Лишь бы леди пробудилась сей миг, прильнула ко мне, обвила шею руками и, может быть, дотронулась губами до щеки. Да, как тогда, на окраине Ибискира. Лишь бы…
Что, если сейчас ее душит нитями море, или каменный песок засасывает, или стражи забрасывают копьями?
Я прытко снял с Сияны штаны, обувь и, силясь не таращиться на соблазнительные бедра, поднялся с ней на руках. На грудь тоже не смотрел, только прямо, только на шумящие потоки воды, что срывались с огромной высоты. Босые ноги скользили на мокрых камнях — я опасливо ступал, прижимая Сияну крепче. Влажный воздух оседал мелкими холодными каплями на коже. Свежо! Ратрх замерзни, как свежо!
Лучи небесного светила редко забредали в расщелину. Здесь всегда прохладно, но сегодня чересчур зябко. Едва я ступил на гладкий камень, омытый водой озерца, леди содрогнулась на руках. Я уронил взгляд к ней и порывисто вздохнул — маска скатилась с лица в воду. Огромные глаза Сияны, подсвеченные бликами от браслета, сначала неверяще впились в меня, затем метнулись к водопаду. А следом она опустила подбородок и взвизгнула:
— Я голая!
Леди так сильно дернулась, что я пошатнулся. Стопы заскользили по камню. Ее отпускать я не собирался — если проснулась, нырять ни к чему…
Но я не удержался, и в воду шмякнулись мы вместе. От холода выбило дух из груди, в кожу точно вонзились мириады мелких игл. Я вынырнул, глотая ртом воздух. Штаны спадали! Пояс я, умник эдакий, снял!
Сияна рядом била руками по воде, кашляла, барахталась, будто за ноги тащила на дно озверевшая оромхия. Я подплыл ближе, но леди отпихнула меня, залив мне лицо волной воды.
Тогда я нырнул и, обхватив Сияну за бедра, подтолкнул к берегу. И впервые в жизни получил пяткой между ног. У меня чуть зенки на лоб не вылезли от боли. Р-р-ратрх р-р-развороти!