Ворлок из Гардарики
Шрифт:
– Куда мы? – Вратко обернулся к Олафу.
– Тролль его знает… – пожал плечами здоровяк. – Лишь бы подальше…
– На восход солнца нужно забирать, если хотим к нашему дреки выбраться! – проговорил Гуннар. – Отойдем подальше, а после на юг свернем. Там Уарфа достигнем, и все… В море нам саксы не помеха.
– А Модольв? Я хотел сказать, дружина его… Они мстить будут, – возразил Вратко.
– Будут. Только пускай попробуют за «Слейпниром» угнаться. Парус поднимем, и никто нам не страшен.
– Мани удачу, Подарок! – выкрикнул Хродгейр. – Погоня за нами!
После слов вождя все притихли. Ускорили шаг.
Новгородец прислушался.
Да. Преследователи не пытались скрываться. Перекликались в полный голос. Улюлюкали, посылали проклятия вслед беглецам.
– Левее забирай! – приказал Хродгейр.
Гуннар кивнул, с хрустом вломился в подлесок – высохший по непонятной причине верболоз.
Вратко мысленно согласился со скальдом. Противник шел наперерез, судя по доносящимся звукам, а сил еще на одну схватку у их отряда не хватит.
– Надо следы путать! Сбивать их, – высказал свое мнение словен.
– Правильно говоришь, – одобрил его Гуннар. – Только как это сделать?
И вправду задача невыполнимая. Как спутаешь след, когда идет восемь человек? Разделиться? Не было бы хуже… Переловят по одному. Если в дружине Модольва еще человек сорок осталось, с них станется лес цепью прочесать. Это если у них предводитель толковый. Кто там взамен Белоголового заправляет?
– Хорошо бы ручей найти… – продолжал мыслить вслух Вратко. – И по ручью, чтобы следов не оставлять.
– Когда увидишь ручей, напомнишь! – тяжело выдохнул Олаф. Поправил безвольно обмякшего на его плечах Рагнара.
«Верно. Без толку рассуждать о ручье, когда нет его поблизости»…
Внезапно лес закончился.
От неожиданности Гуннар даже остановился, почесал в затылке.
Впереди, насколько видел глаз, раскинулись холмы. Какой-то покруче, какой-то более пологий. Один с заостренной вершиной, другой – с плоской. Их покрывала густая трава, слегка пожелтевшая к середине осени. Некошеный травостой поражал богатством. Сюда бы скотину всякую нагнать: коров, лошадей, овей, коз – то-то бы зверье жировало.
Одна беда – что добро для скотины, то злом оборачивается для беглецов. В холмах они будут как на ладони. Если у хирдманов Модольва есть луки, то совсем плохи дела.
– Что стали? Не спать на ходу! – рыкнул Хродгейр.
– А кто спит? – слегка обиженно пробурчал кормщик. – Осмотрелись малость… За мной!
Он махнул рукой и направился к узкой ложбине между двумя высокими холмами, склоны которых украшали рыжие мазки оползней. Видно было: вскарабкаться на них очень не просто. Зато теснина заросла густым кустарником: то ли терном, то ли шиповником. По крайней мере, можно попробовать укрыться от стрел, а там еще поглядим кто кого.
– Дроттинг, ты можешь быстрее? – окликнул Хродгейр Марию.
Девушка только кивнула. Упрямства дочери Харальда Сурового не занимать. Скорее умрет на бегу, чем признается, что устала. А сама-то, между прочим, спотыкается, едва не падает…
Не успев подумать об усталости Харальдовны, Вратко сам зацепился сапогом за укрывшуюся в траве корягу, покатился кубарем, ударился плечом и коленом.
– Вставай! – Игни подхватил его под локоть, помог подняться на ноги.
– Цел? – Это уже Хродгейр.
– Да вроде…
– Тогда бегом!
Они нагнали ушедших вперед спутников. Теперь Вратко едва не бежал прямо за спиной Олафа. Безвольная рука Рагнара раскачивалась туда-сюда, привлекая взор. Парень пытался смотреть на что-нибудь другое – верхушку одного из холмов, например, или бегущие по небу плотные облака, напоминающие ладьи викингов с убранной мачтой. Но взгляд вновь возвращался к руке Щербатого.
«Живой ли? Не может у живого человека так рука болтаться… Неужто Олаф мертвеца тащит?»
На глазок от опушки до лощины было рукой подать. На деле же оказалось – топать и топать. Горло и легкие словена уже горели огнем, оставалось лишь удивляться выносливости Рианны и Марии.
Они пробежали меньше двух верст, когда из лесу вынырнули преследователи.
Радостный и хищный клич свидетельствовал, что беглецов заметили сразу.
– Собаку им в печенки, – прохрипел Олаф, даже он начал уставать, а каким двужильным всегда казался! – Нашли-таки… Зато стрелу не добросят. Пока…
«Конечно, две версты – отрыв хороший, – подумал Вратко. – Так его и сократить можно. Вон лбы здоровые какие»…
На самом деле он не мог определить удаль и стать хирдманов Кетильсона, но знал, что заморышей там не было. И малолеток, не привычных еще к тяготам походов. Только крепкие мужики средних лет, способные бежать хоть и небыстро, зато целый день и с полным доспехом. Вон, когда Эйстейн Тетерев подкрепление конунгову войску вел, викинги бежали аж от Риколла, а это больше десяти верст. А после еще сражались с саксами.
– Эх, в кусты бы нам… – вздохнул Игни.
– Тебе в кусты зачем? – приподнял черную бровь Хродгейр. – Прятаться или по какой иной нужде?
Парень-урман скорчил уморительную рожу, а потом захохотал.
Хрюкнул Олаф.
Улыбнулся, обернувшись, Гуннар.
Смех разбирал и Вратко, но он сдержался, понимая: если собьет дыхание, то его самого можно будет волочить, хоть на плечах, хоть просто за ногу по траве.
Но Черный Скальд все-таки молодец. Шутить перед лицом смерти может не каждый. Даже среди викингов. Даже в лучшей дружине норвежского войска.