Ворон
Шрифт:
Тут раздался треск кости, и мертвое тело Тьеро упало на землю.
Не дул свистел ветер, ничто не двигалось, и только заря, спокойная и неукротимая, восходила все выше, полня лес разгорающимся светом.
Альфонсо не помнил, что снилось ему, но какие-то виденья были и, судя по тому, что чувствовал он себя гораздо лучше, нежели в последние дни — виденья те не терзали его.
Видя только часть неба, которая окрашена была в ярко-багровый цвет молодой раскаленной крови, он позвал своего друга. Он был уверен,
Альфонсо приподнялся и обнаружил, что и Сереба поблизости нет.
Но каким же зловещим, под кровавыми небесами стал лес! Вот озеро; кажется — это огромная лужа густой крови. Вот деревья — они похожи, на растерзанные, кровоточащие тела. Воздух был тяжелый, как перед грозой, и действительно вдалеке шумно ворочалось что-то громадное.
Еще накануне, Тьеро жаждал с этим лесом слиться. Теперь он чувствовал себя здесь одиноким, потерянным. Ему до страсти, до боли захотелось увидеть лицо друга, услышать слова — все равно какие — только бы не слышать этой угрюмой, тяжелой тиши.
Он долго звал Тьеро и тогда, на одну из ближайших ветвей черным пятном вспорхнул ворон, и прокаркал:
— Неужели ты забыл?.. Иди же за мною, и ты найдешь его…
Альфонсо не помнил, как пробирался среди деревьев — но видел только, как перед ним перелетал с ветки на ветки ворон и каркал время от времени:
— Сюда, сюда — да. А теперь — осторожно — здесь овраг. Неужели, не помнишь?..
Юноша перебрался через овраг, и все шел, и этот окровавленный лес казался ему теперь ужасающе однообразным, и он сотрясался от одной мысли о том, что может никогда не найти дорогу к людям.
А потом открылась вытянутая поляна, похожая на окровавленный рубец. Там, среди кровоточащих трав, увидел он недвижимую фигуру, показавшуюся ему такой черной, словно бы выжженной.
— Ну, что вспомнил? — каркал ворон.
Альфонсо легче было смотреть на ворона, чем на этот жуть наводящий контур среди трав:
— А что я должен вспомнить?!
— Ну, как же? Ведь, прошлой ночью ты образумился — наконец послушался мудрого моего совета…
— Что?!
— Ну — я тебе напомню.
Ворон взмахнул крыльями, и налетел на Альфонсо.
Одно за другим стали появляться в нем воспоминанья. Вот пробуждение во мраке. Он видит пред собою Тьеро — видит его искаженный корыстью лик. Неожиданно понимает, что все то, что говорил ему ворон — правда; что Тьеро, на самом то деле, злейший его враг. Тогда, выкрикивает ему проклятье, а Тьеро разоблаченный, растерявшийся, пятится во тьму, и хрипит неузнаваемым, злобным голосом, что он найдет еще способ, как рассчитаться с Альфонсо…
Тогда Альфонсо охваченный праведным гневом, преследует его. Долгий бег в черноте, и вот эта поляна — здесь он нагнал противника, и завязалась драка, в которой Тьеро едва не убил его, однако, сам был повержен, когда Альфонсо свернул ему шею…
— Нет!!! — отчаянно захрипел Альфонсо, когда ворон отлетел от его лица обратно, на окровавленную ветвь.
— Что же нет? Или
— Этого не могло быть! Я не мог убить Тьеро! Нет — это был не я!.. — Альфонсо закашлялся.
— Что же, думаешь — это я принес эти воспоминания? Они ничем не отличаются от иных воспоминаний. Так, ведь?
— Да, но… — Альфонсо задыхался от волнения — он еще страстно надеялся, что все образумится, что друг его выйдет на его зов. Ведь — то, что он вспомнил, не могло быть — просто не могло быть!
А ворон продолжал голосом столь же бесстрастным, как и его черное око:
— Если ты не доверяешь своим воспоминаниям, тогда ты и впрямь болен. Почему ты считаешь, в таком случае, что было восхождение на Менельтарму, или часы проведенные за чтением древних рукописей? Быть может, все твои воспоминания — навеяны мною? Быть может, ты только что ожил на этой поляне, по моему колдовству?
— Так было бы легче! Лучше бы и вовсе ничего не было, чем помнить такое!
— Тогда кто же, по твоему, лежит в траве?.. Думаешь, быть может — призрак? Нет — это тело злейшего твоего врага Тьеро, которого ты, во время не долгого, к сожалению, прояснения, нашел силы убить. Подойди же, и убедись, что — это он.
Покачиваясь из стороны в стороны, Альфонсо медленно пошел к недвижимому телу. На последних шагах он не выдержал, пошатнулся, упал в траву, и дальше уж только полз, пока не увидел это лицо. Да — это был Тьеро.
Лицо и одежда его были покрыты запекшейся, от страшной ране на шее, крови. Альфонсо склонился над ним, и не знал, что говорить теперь, и что делать…
На плечо его слетел ворон и закаркал:
— Ну — все теперь понял?! Хватит же, в конце концов, терять время! Вставай и пойдем…
— Прочь! — взвыл Альфонсо, да с такой яростью, что ворон отлетел в сторону, и закаркал с какой-то ветки:
— Глупец, глупец! Неужели же ты не понимаешь, что только зря убиваешься…
Склонившись над Тьеро, положив на его холодный лоб, горячую вздрагивающую ладонь, Альфонсо шептал:
— Милый, самый дорогой мой друг… Прости, прости меня! Прости!!!
— И в каких бы просторах ты ни был, Я, мой друг, не услышу тебя. Но молю, чтобы это прощанье услышал, Поглотил этот вопль в себя…Так пел Альфонсо, и все ждал, когда Тьеро пошевелиться. Ведь, в душе то он верил, что тот жив.
Но вот закаркал громко ворон:
— Хватит же! Прекрати это безумие! Иди прочь от этого предателя! Пусть он лежит здесь, в чаще, где его никто не найдет! Пусть тлеет, пусть станет добычей для стервятников. Собаке, собачья смерть!
— Заткнись! — в ярости зашипел Альфонсо; вскочил на ноги и, сжавши кулаки, стал надвигаться на ворона. — Ты… ты… — он задыхался от ярости. — Не смей даже упоминать про него!.. Ты — пшел про-очь! Навсегда! Не хочешь?! Ну — убивай меня!