Ворону не к лицу кимоно
Шрифт:
– Мы с Самомо были близкими подругами. Это правда?..
Она не сумела договорить. Слезы душили ее, и слова прервались, но Сумио, закусив губу, кивнул:
– Мне очень жаль. Мои искренние соболезнования.
– Но как же это… почему?
Ее скрутило. Она почти упала в руки подскочившей с криком Укоги и уцепилась за даму-нёбо.
– Девчонка, наверное, оступилась, когда ходила куда-то по чьему-то поручению?
– Этого мы пока не знаем. Ямаути-сю сейчас выясняют, было ли это
Услышав этот уклончивый ответ, Укоги прищурилась:
– То есть столкнули ее или нет? Значит, есть вероятность того, что она прыгнула сама?
– Поэтому я и говорю: пока неясно.
– Но она была славной, доброй девушкой. Вряд ли Самомо могла причинить себе вред. Да и ненавидеть ее было некому. Пожалуйста, не говорите такие страшные вещи.
У Асэби невольно полились слезы. Ей вспоминалось только приветливое, улыбающееся лицо девушки, которая согласилась ей помочь.
Сумио запрыгнул на перила и поклонился Асэби.
– Госпожа из Весенних покоев, Ямаути-сю под руководством молодого господина направили все усилия на выяснение обстоятельств. Я тоже приложу все силы, чтобы в следующий раз порадовать вас приятными новостями. А теперь прошу меня извинить. – И он перекувырнулся, обернулся птицей и улетел.
Асэби смотрела ему вслед, и тут ей на спину легла обессиленная рука.
– Сестрица… Почему?..
Фудзинами глядела вслед Сумио пустыми глазами, и Асэби снова залилась слезами.
– Госпожа Фудзинами!
– За что? Почему это произошло? Почему Самомо умерла? – Фудзинами, словно нехотя, медленно качала головой из стороны в сторону. – Кто бы мог подумать, что такое случится. Самомо… Ну почему Самомо?..
Повторяя это, Фудзинами, казалось, вот-вот потеряет сознание. Асэби поспешно подхватила ее.
– Держитесь, госпожа Фудзинами!
– Как же это, сестрица! Самомо! Самомо погибла! – Фудзинами дрожала мелкой дрожью, и глаза ее наполнялись слезами. – Почему? За что? Почему Самомо умерла? Не надо было мне брать ее в придворные дамы, ничего бы не случилось!
Фудзинами разрыдалась, и Асэби, держа ее в объятиях, почувствовала, как ее тело тоже дрожит от горя.
– Пожалуйста, не говорите так, госпожа Фудзинами! Если бы Самомо это услышала, она бы тоже опечалилась! Ничего, держитесь, – повторяла она. – Ямаути-сю наверняка все выяснят. Наверняка была какая-то причина.
Услышав это, Фудзинами сжала губы.
– Все будет хорошо, – повторяла Асэби, расправляя плечи и стараясь, чтобы ее слова звучали уверенно.
– Самомо либо убили, либо она покончила с собой, – внезапно заговорила Тя-но-хана из Зимнего павильона.
После того как придворные дамы из Весеннего павильона увели Фудзинами, оставшиеся сидели, искоса поглядывая друг на друга. Изредка вдруг снова, будто вспомнив что-то, всхлипывал кто-то из молодых придворных дам – наверное, подруги Самомо. В печальной атмосфере слова Тя-но-ханы прозвучали неуместно, но никто не сделал ей замечания.
– Не хочется признавать, но это самое удобное объяснение, – со вздохом согласилась с Тя-но-ханой Кикуно. – Иначе зачем бы гвардейцу приходить к нам? Сообщить о происшествии мог бы и паж.
– Может быть, они что-то подозревают? Госпожа Карамуси?
У всех еще было свежо в памяти то, как Карамуси требовала строгого наказания для пробравшейся в Осенний павильон Самомо. При словах Тя-но-ханы все посмотрели на Карамуси.
– Что за глупости?!
Карамуси только сдвинула брови так, что на лбу образовалась морщинка, но ее опередила Хамаю:
– То дело мы разрешили! Карамуси грубая, но не дура. С чего бы она вдруг снова вспомнила про тот случай, да еще и совершила бы такое злодеяние? Правда?
Хамаю обратилась к Карамуси, и та неохотно кивнула:
– Какая мне выгода от того, чтобы еще раз ее наказать? Я не совершаю бессмысленных действий.
Тя-но-хана заговорила было снова, но Такимото хлопнула в ладоши и не дала ей ничего сказать.
– Пожалуйста, прекратите! Бесполезно строить догадки. Мы так договоримся до каких-нибудь глупостей и обвиним кого-нибудь на основе одних наших предположений.
– Думаю, это вовсе не догадки. Ведь госпожа Такимото тоже причастна к случившемуся с Самомо!
Такимото помрачнела и бросила сердитый взгляд на Тя-но-хану:
– Что вы хотите сказать?
– Ведь Самомо – дама из дома Сокэ. Опыта мало, вела себя вызывающе, приличного для придворной дамы образования не получила.
– Если вы хотите сказать, что это дело рук ворона-таю, о котором изволила говорить Госпожа в лиловом… – Внезапные слова осадили Тя-но-хану, которая явно собиралась начать ссору. Голос Сиратамы прозвучал как колокольчик, и Такимото с Тя-но-ханой замолчали. – Подозрительнее всех выглядит госпожа Асэби из Весеннего павильона, разве не так?
Асэби, которая входила в комнату, поддерживая Фудзинами, широко раскрыла глаза. Под взглядами дам она застыла.
– Что?! Что вы такое говорите?!
– Это ведь вы приласкали Самомо и заставляли ее делать все для вас, разве не так? Возможно, она стала вам мешать и вы избавились от нее? Это вполне в духе хитрых интриг Восточного дома.
– И на чем же основаны ваши утверждения? – закричала разозлившаяся Укоги, и почти в тот же миг бессильно поникшая Фудзинами гневно сверкнула глазами и подняла голову.