Восемь племен
Шрифт:
Ваттан с проклятием бросил плеть на землю.
— Уйди! — сказал он глухо. — Ты меня сделала хуже, чем Мышееды.
Девушка молча повернулась, чтобы войти в полог, но потом посмотрела на небо и вдруг побежала по дороге
101
в глубину спокойной ночи. Ваттан остался стоять на месте. Ему показалось на минуту, что он — Юлтаят, а Мами меньшая и самая быстрая из Небесных Сестер, убегающая прочь, чтобы избегнуть его объятий.
Мами пробежала несколько сот шагов и вдруг чуть не наткнулась на другую человеческую фигуру, которая бежала
— Это ты, Гиркан? — спросила она без удивления.
Одул остановился и взял ее за руку.
— Откуда ты? — спросила девушка.
Гиркан показал рукой в сторону гор.
После минутного появления на скале Гиркан исчез и больше не показывался. Оленные люди не могли даже судить, были ли с ним другие соплеменники или он один сбрасывал сверху обломки выветрившихся скал, нависшие над обрывом. Иные продолжали думать, что это был горный дух, принявший на короткое время форму молодого охотника.
— Зачем ты пришел сюда? — спросила Мами. — Может, ты вправду дух? Эти горы — твои горы?
— Все горы — мои горы, и тундра — моя тундра, — отвечал Гиркан.
— А где отец твой? — спросила Мами.
Гиркан пожал плечами.
— Ты, значит, один пришел, — настаивала Мами.— Зачем?
— Рынто не спрашивал, зачем! — проворчал охотник. — Было бы вам хлопот с Мышеедами, если бы не я.
Мами почувствовала, что волна радости влилась в ее сердце. Гиркан, очевидно, интересовался ее судьбой.
— Мой шатер здесь, — торопливо заговорила она. — Пойдем к нам. Ты всех проворнее; мой отец не скажет: нет. Он знает!..
Гиркан взял ее и за другую руку и привлек ее к себе.
— На что мне отец? — возразил он. — Я искал тебя...
Девушка сделала попытку вырваться, но Гиркан без особого труда удержал ее на своей груди, ибо ее движения потеряли прежнюю стремительность.
— Послушай,— сказал охотник, близко нагибая свое лицо к ее горячей щеке. — Волки сходятся на большой дороге. Олень и важенка ищут друг друга в ночной тем-
102
ноте... И звезды видят! — прибавил он, следуя глазами за наавлением ее взгляда.
Мами почувствовала, что слабеет. Ей показалось, что старый сон воскресает и хочет сбыться наяву.
— Разве ты хочешь, — прошептала она, — чтобы я бросила отца и стадо и пошла за твоим племенем?
Гордая дочь оленного племени добровольно признала себя побежденной.
Гиркан не ответил словами, но губы его были более чем красноречивы. На холодном снежном ложе, под пологом темно-прозрачного неба, совершился их вольный брак, внезапный и таинственный, как ветер, пролетающий мимо. Ночной мороз тщетно пытался охладить знойную силу их объятий, а звезды подмигивали с высоты благосклонно и насмешливо, как пожилые брачные гости перед юной и счастливой четой. Гиркан и Мами провели ночь на открытом воздухе, как в прекрасном брачном чертоге. Они выгребли яму в снегу, и молодой Одул устлал ее дно широким и тонким плащом, который он носил скатанным за плечами. Оба они привыкли к холоду и не испытывали неудобства. Они заснули в своей снежной берлоге, сжимая и грея друг друга в своих объятиях.
Мами приснился даже сон, связанный с событиями дня. Ей снилось, что Юлтаят, Кривая Спина, с лицом Ваттана, одержал над нею полную победу и держит ее в объятиях вместо Гиркана. Объятия его так крепки и холодны, что она не может вырваться и крикнуть и постепенно костенеет под их несокрушимым ярмом. Наконец она сделала последнее усилие, вскрикнула и проснулась. Гиркан проснулся еще раньше и стоял на снегу, рядом с их импровизированным ложем.
— Вставай! — окликнул он ее. — Зачем ты кричишь во сне?
Как только она поднялась на ноги, он немедленно стал скатывать свой плащ. В это время вдали послышался протяжный свист.
— Меня зовут! — сказал Гиркан. — Надо идти!
— Кто зовет? — с удивлением спросила Мами. Она думала, что Гиркан действительно пришел один.
— Шестеро нас пришли! — сказал Гиркан, в первый раз давая прямой ответ.
103
— Хочешь, я пойду запрягу оленей, себе и тебе? — предложила девушка.
— Не нужно! — отозвался Гиркан. — Мы пришли на лыжах.
Он достал из-под изголовья лыжи и тщательно осмотрел их со всех сторон. Они были широки, как лодки, и тонки, как береста, а наружная сторона была подклеена гладким и тонким мехом молодой выдры.
Такие лыжи придавали своему владельцу фантастическую быстроту, особенно внутри лесной черты, где снег лежал мягче и ровнее.
— И то, — сказал Гиркан, — ступай домой!.. Стадо разбежится без тебя, отец умрет с горя.
— Что ж делать? — сказала Мами, сжимая губы, чтобы не заплакать. Теперь, когда она готовилась навсегда покинуть свой родной очаг, сердце ее было готово разорваться от жалости.
— Мне надо спешить, — сказал Гиркан. — Наш род в шести переходах отсюда. Ступай лучше домой. Я приду после!
— Как после? — воскликнула Мами с оживлением на лице. Ей показалось, что в конце концов он хочет остаться при доме ее отца.
— Только бы ты пришел, — радостно сказала она, — и весь род твой!.. Буду кормить всех, не попрекну никого куском, не заставлю пасти стадо. Лежите, ешьте, пейте; спите, как Ленивый Богатырь Тало из старой сказки...
— Я приду! — повторил Гиркан. — Когда дикому волку надоест шляться на воле, он возвращается к волчихе! — прибавил он в виде пояснения.
Девушка внезапно умолкла и посмотрела ему в лицо. Последние слова Гиркана не показывали желания сделаться оленеводом.
— Я пойду за тобой! — решила она после короткого раздумья. — Жалко стада, а тебя еще жальче. Любовь — крепкий аркан, хотя и не видно его.
— Пойдем! — спокойно согласился Гиркан.
Он подвязал свои лыжи и пустился в путь, тихо скользя по гладкому снегу и останавливаясь время от времени, чтобы дождаться девушки, которая, несмотря
104
на быстроту своих ног, не могла держаться наравне с широким и легким движением своего спутника.