Восход черной звезды
Шрифт:
Внезапно послышался гул, нарастающий, от которого сотрясалось все оставшееся здание, а затем громкий птичий крик… Совсем как тот, который я уже слышала при превращении кесаревского пламени в птицу, так что сразу ясно, кто развлекается. Представляю удивление брата императора, когда тот, от кого столь успешно избавились, вернулся полный сил и магии…
Кокон оплетающий меня распался, взглянув в сторону покореженной двери, увидела кесаря, который молча протянул мне руку. Да, в этом браке мне все еще приходится подчиняться. Подойдя к кесарю и позволив тому потащить меня за собой, я все же поинтересовалась:
– Мое предположение оказалось верным?
– Да, — нехотя ответил пресветлый, — они задействовали нижний контур, в стремлении переместится на темные территории.
– Им удалось? — любопытство во мне неубиваемо даже столь трагическими обстоятельствами.
– Вероятно, удавалось раньше, — ядовитая ухмылка на тонких губах, — и, похоже, тем путем неоднократно пользовались и успешно, но мое перемещение от Лунного Дворца к Радужному наполнило пути светлой силой, и темная не успела проложить достойный путь. Они все остались здесь, догадливая моя. В тронном зале.
– Последний оплот? — грустная у меня какая-то вышла ирония.
– Тебе все же их жаль? — насмешливо поинтересовался кесарь. — Или жаль себя?
– А вы сомневаетесь в этом? — возмущенно поинтересовалась я.
– Ни единого мгновения, — остановившись, кесарь без усилий лишил меня ниточки, с теми самыми двумя узелками.
Нитка сгорела в серебряном пламени на его ладони.
– Есть два пути, нежная моя, — глядя в мои глаза, произнес пресветлый император, — ты придерживаешься достигнутой нами договоренности и в случае успешного выполнения поставленной мною задачи, имеешь шанс на возвращение. И путь номер два — ты пытаешься меня обмануть, и в этом случае я не буду столь милосердным как в Рассветном мире. Я был услышан?
– Да, мой кесарь, — глухо ответила я.
И поняла страшное…
– Я всегда буду слышать тебя, Кари Онеиро, — подтвердил мое предположение кесарь.
– Дохлый гоблин! — в сердцах произнесла я.
Торжествующая победная ухмылка была мне неутешительным
ответом.
– Вы… вы… — злость душила.
– Нежная моя, неужели столь сложно уяснить — я не проигрываю. Никогда. И прежде, чем вновь пытаться противопоставить свой энтузиазм моему опыту, вспомни, к чему это привело в прошлый раз.
И мне предоставили возможность вспоминать в процессе дальнейшего захвата власти. Вот так разнося огонь и даря смерть всем, кто не успел встать на колени, мы подошли к сверкающим золотым дверям, которые не пожелали открыться с первого движения кесаря. Император выпустил мою ладонь и ударил серебряным пламенем по неподдающимся дверям. Третья попытка оказалась равна первым двум.
– Наблюдательная моя, хватит комментировать мои действия! — недовольно произнес кесарь.
– Хватит читать мои мысли! — вспылила раздраженная я.
Кесарь окинул меня недовольным взглядом, и вновь повернулся к
двери. Для начала он свел ладони… совсем как я, когда формирую… формировала кристалл. И действительно между напряженными ладонями появился восьмигранный сверкающий алмаз. И вот это… нечто, злой на меня Араэден с видимым напряжением оттолкнул по направлению к дверям…
С жутким грохотом, двери смело ударной волной такой силы, что смятые створки унеслись вместе с частью стены…
И кесарь шагнул, видимо, в тронный зал.
Я вошла следом за всемирным злом и непобедимым ужасом, и остановилась на входе, оглядывая интерьер. Он интересовал меня больше, чем те, кто уже проиграл в битве со злом мира светлых, и сейчас в ужасе дрожали перед полуобнаженным воином… Их было много — более тысячи мужчин, женщины, в столь же странных одеяниях, которыми одарил меня кесарь в день коронации (ну я тогда и на миг не усомнилась в том, откуда жуткий фасон взялся), испуганные дети. Детей и женщин прикрывали собственными телами около полутысячи магов, сверкающих этой их красивой магией… но что-то подсказывало мне, что их попытка защититься лишь рассмешит кесаря… И он действительно расхохотался, чуть откинув голову назад, и этот смех казался зловещим предзнаменованием грядущего ужаса…
– Нежная моя, — великий продолжая посмеиваться, посмотрел на меня, — твои эпитеты и метафоры прекрасны, но отвлекают от сути моего здесь появления. Иди… посиди в сторонке, вон там на скамеечке можешь и посидеть, и… не вмешивайся.
Я осмотрела великолепный храм, потом взглянула в сторону «скамеечки», позолоченной и сапфирами инкрустированной, на которую могла бы залезть только разбежавшись и запрыгнув, и то есть сомнения, что запрыгну. Взгляд от двух тронов метнулся на присутствующих и я поняла — сейчас тут будет общественный могильник. Судя по настроению кесаря — заживо он всех тут и похоронит, а глядя на бледные лица светлых, стало понятно, что и они это осознают… даже дети.
– Кесарь, — прошептала вдруг я, — знаю, что жалость не то качество, которое вам хотелось бы во мне видеть, но… может… воспитательной беседой ограничитесь?
Великий тяжело вздохнул, протянул руку и меня смело ветром на ту самую «скамеечку», которая, как я поняла, была троном для супруги императора предназначенным.
И началось. Вперед выступил высокий, удивительно прекрасный светлый, у которого глаза были словно два фиолетовых сапфира… Он начал что-то говорить, но… он боялся, даже я это видела. Он, и вся его маленькая армия трепетали перед единственным кесарем… я их понимаю, самой страшно.
– Исаи эллитерра, Араэден! — вдруг резко с надрывом в голосе, воскликнул этот светлый.
И ласковая, вызывающая оказывается не только у меня приступ паники, улыбка кесаря. Она означала лишь одно — пощады не будет.
Император не произнес ни слова, он протянул руку, и испуганные дети светлых взмыли под потолок… Все, разом, вырванные из рук пытающихся удержать их женщин… Мне хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не видеть отчаяния светлых, и не слышать криков детей и матерей… О, боги!