Восход Ганимеда
Шрифт:
«Кто она?» – с тоскливой брезгливостью подумал Семен, поймав себя на мысли, что мелькающая среди мусора всклокоченная голова и грязные, заскорузлые руки будят отнюдь не приятные ощущения, а чувство какого-то внутреннего стыда, словно он оказался каким-то образом повинен в ее судьбе… Нет, это глупо. Какая-нибудь алкоголичка из близлежащего городка, уже вышедшая из того возраста, когда можно подработать на трассе «плечевой» девочкой, но основательно пошатнувшаяся в жизни… Он не мог иметь к ней никакого отношения, но отчего тогда ее вид, и сам факт рытья в мусорной куче так неприятно
Наверное, оттого, что она, как ни парадоксально это звучит, достаточно полно и гармонично вписывалась в окружающий пейзаж, отражавший иную сторону реальности. За фасадами офисов и банков пряталась в подворотнях нищета, за чахлыми деревцами росли горы мусора, воздух год от года становился все тяжелее для дыхания.
Земля переполнялась.
Вид Homo Sapiens расширил свой ареал обитания до рамок планеты, уничтожив при этом столько экологических ниш, что Земля год от года неуклонно превращалась в помойку, население росло, и за лазерными росчерками сочных реклам в душном вечернем воздухе вызревало нечто страшное… Это нечто пряталось в подворотнях, беспробудно и угрюмо пьянствовало в трущобах старой застройки, плевало на демографические ограничения и плодило себе подобных в алкогольном полузабытьи…
С такими мыслями Семен потянулся к ключу зажигания.
Лада опустила винтовку.
Выстрела не получилось, линию огня совершенно внезапно блокировала невесть откуда взявшаяся нищенка, что вскарабкалась на кучу мусора в поисках пустых бутылок.
Зачехлив лазерный прицел, она встала с колена, на которое опустилась для упора при стрельбе, и пошла назад через редкий, чахлый подлесок.
На поляне стоял черный, блестящий свежей заводской краской внедорожник «Лендровер» Подле машины курили, перебрасываясь ленивыми, ничего не значащими фразами, двое парней приблизительно одного с ней возраста.
– Ну что? – спросил один из них, увидев приближающуюся Ладу. – Готово?
Она отрицательно покачала головой.
– Почему? – насупился тот.
– Там оказался случайный свидетель, – ответила она, укладывая оружие в багажник.
– Ну и что? Тебе есть разница – шлепнуть одного или двоих?
– Есть, – коротко ответила Лада. – Поехали.
Оба ее сопровождающих выбросили окурки и уселись в машину.
– Ну и что теперь? – хмуро осведомился тот, что сел за руль. – Опять гоняться за ним по трассе?
Лада развернула карту, внимательно посмотрев на маршрут.
– Обгони его и высади меня вот тут, – она отчеркнула ногтем место сразу за постом ДПС у очередного городка. – Он будет вынужден сбросить скорость у поста. Чтобы не гоняться, я подсяду к нему в машину. Меня подберете вот тут, – ее ноготь скользнул по карте, остановившись на окраине того города, который был отмечен как конечный пункт поездки Семена.
– Ну, ты даешь… – покачал головой водитель, но спорить не стал. – Что, грохнешь его прямо в собственной машине? Клево. Только смотри, не запачкайся, мыть тебя негде… – хохотнул он.
Лада промолчала в ответ. В ее душе по-прежнему царил мрак…
Когда Семен съехал с площадки отдыха, уже давно
Вести машину по широкой, удобной дороге не составляло труда, и он не заметил, как машинально погрузился в думы.
Водилась за ним такая черта. Еще в детстве Семен мог застыть с не донесенной до рта ложкой, задумавшись о чем-то своем, и этим неизменно вызывал строгое замечание матери:
– Ты, как отец, гоняешь свое даже за столом.
Километры летели быстро, убегая в задние зеркала ровной цепочкой указательных столбиков. Лазерные дальномеры, связанные с бортовым компьютером «Вектры», позволяли Семену немного расслабиться даже за рулем – случись что, и тоненькое попискивание зуммера загодя предупреждало его о внезапном препятствии или недопустимо сократившейся дистанции.
Уже подъезжая к Пскову, он позвонил домой. Трубку подняла мать.
– Мам, привет! – сказал Семен, одной рукой удерживая руль, а другой прижав к уху трубку мобильного телефона.
– Семен! Ты откуда звонишь? – обрадованно спросила она.
– С трассы, мам. Что у нас на обед?
– Господи, да мы с отцом только встали!.. Что же ты не предупредил, что приедешь? – Она, видимо, зажала трубку ладонью, и он услышал, как ее голос глухо позвал: – Коля, Семен звонит! Иди скорее, брось ты там свой компьютер!
«Она все такая же…» Эта мысль обдала теплом, хотя он не мог сказать, что живет в отрыве от них, та тысяча километров, что разделяет Рязань и Псков, уже не расстояние в современном мире, но одно дело общаться по видеофону, а другое – говорить и чувствовать при этом, как сокращаются между ними те самые километры…
– Ладно тебе, мам… Не волнуйся. Может, что купить по дороге?
– Да нет, слава богу, все есть. Ты скоро будешь?
– Ну еще минут сорок ехать… – ответил он, мысленно прикинув оставшийся путь. – Часам к одиннадцати появлюсь, не раньше.
– Ну, хорошо, ты только не гони, ладно?
– Не волнуйся… – Он не удержался от улыбки, глядя на показания спидометра, где зеленые циферки мельтешили по отрезку между отметками «сто девяносто» и «двести». – Все, мам, пока. Ждите.
Скорость он действительно скинул, перестроившись в крайний правый ряд движения. Не потому, что так просила мать, а из-за воспоминаний детства. Хотя пейзажи за приоткрытым окном и изменились почти до полной неузнаваемости, но в душе ощущался детский восторженный трепет. Наверное, это чувство и есть отражение понятия «Родина». Те места, что в любом виде и в любое время будят в душе тепло, и не важно, чувствуешь при этом горечь от их неузнаваемости или нет, – здесь он родился, вырос, и этот маленький провинциальный городок, так же, как его окрестности, навсегда останется той единственной частичкой огромного мира, где обитают самые чистые и невинные чувства.