Восход
Шрифт:
— Пойдете вместе домой. В поле работа вас ждет. Мне тоже надо бы в свое село съездить, старуху навестить. Да все дела наши. Почти всю тюрьму освободили, а тут по милости Жильцева черт подвернул еще тридцать с чем-то арестантов. Теперь пойдут спросы да допросы. Чуть не дожили до честного времени, думали — и сажать некого будет… Тогда и тюрьму бы закрыть. Вымыть, выскоблить, проветрить… Решетки выставить, стены разобрать. Как, Петр Иванович, пригодилось бы это здание подо что-нибудь? Ведь учреждениям в городе
— Правильно, Николай Петрович, — соглашаюсь я. — Со временем сбудутся твои слова.
— Ограду кирпичную разобрать. Сзади тюрьмы разбить сквер. Соединить его с большим сквером Народного дома. И будут там по вечерам молодые люди гулять.
— Любовь крутить, — добавил я.
— И жениться, — улыбнулся начальник тюрьмы.
В дверь с тюремного двора постучались. Николай Петрович вышел. Тут же постучались в дверь с улицы. И вот входят… Сначала сторож тюрьмы с Иваном Хватовым. Затем Иван Павлович с начальником тюрьмы.
— Ого, сколько сразу гостей нагрянуло! — воскликнул Николай Петрович. — Здорво, здорво! Два Ивана. Один Иван — начальник, второй тоже скоро будет начальником, — указал он на Хватова. — Только если бороду снимет. Ну, здоровайтесь кто с кем.
Увар и Хватов некоторое время стояли друг против друга молча, затем Увар подал руку Хватову, крепко пожал ее.
— Мы давайте пройдем ко мне, — предложил Николай Петрович, — а они пусть останутся вдвоем. Увар, расскажи своему другу кое-что.
Уходя последним, я сзади себя услышал сказанные шепотом слова Увара:
— Выпускают нас.
Что ему ответил свояк, я не слышал. Закрыл дверь.
Иван Павлович тихо сообщил нам:
— Жильцев в своем селе. С ним три человека. Прячутся то в кустарниках, то в коноплях. Жильцев в женской одежде. Иногда ночует дома. У них при себе наганы. Надо организовать облаву.
Иван Павлович изложил свой план. Послать туда человек пять самых надежных, в том числе Брындина и Филю.
— Филя очень заметный. С косынкой, — сказал я. — Надо мордвина Михалкина.
— И Бокова тогда, — согласился Иван Павлович. — А это что там за люди? — указал он на дверь.
Я пояснил.
Через некоторое время мы вышли к ним. Они мирно беседовали, дымя моими папиросами, которые я нарочно оставил. На лице Ивана Хватова уже не было испуга. Он поглаживал свою огромную рыжую бороду. Увар, когда мы вошли, подмигнул мне. Я его понял.
Первым начал Иван Павлович со своей искусной дипломатией.
— Ну что, товарищи? Как себя чувствуете? Говорил вам, что пора по домам?
Обратился к начальнику тюрьмы:
— Николай Петрович, документы на освобожденных приготовили?
— И печати поставил. Хоть сегодня на волю. Вот в бане попарятся, побреются, приоденутся в шинели — и айда. Верно говорю, товарищи Назаров
Увар переглянулся с Иваном. Что-то все для них дико. Может быть, тут какая-нибудь ловушка? Черт их поймет, этих новых начальников!
— Верно, что ль, товарищи? — вновь спросил Николай Петрович и, скрипя деревяшкой, приблизился к Хватову.
— Верно, а не совсем! — с какой-то досадой ответил Хватов.
— Что такое?
— Называете нас товарищами, а делаете не так.
— Ну-ну?
— Мне Увар все рассказал… Да мы его, этого есера, что ль… голыми руками изловим.
— Во-он что! — удивился начальник тюрьмы. — Ну, Жильцев вам не лошадь. У них… Ну, Иван Павлович, говори с ними сам. Они с моего учета сняты. Сейчас пойду за документами.
Николай Петрович вышел в свою комнату, а мы уселись против двух свояков.
Иван Павлович сказал им то же, что и нам.
— Изыщем его! — Увар стукнул по столу.
— Поймаем, только возьмите с собой, — добавил Хватов.
— И обратаем, — изрек Увар.
— Стало быть, вы не прочь? — спросил Иван Павлович.
— Зачем такой разговор! В Полянах у меня Спиридон-кум. Мы поедем вроде лошадей искать, — заявил Увар.
— Или покупать, — добавил Иван. — А вы дадите нам обмундирование и фуражки со звездочками.
— Вроде покупать лошадей для войны, — уточнил Увар.
Оказалось — у них уже есть свой план. В это время вошел Николай Петрович. В руках у него бумажки.
— Ну, как, они в баню пойдут?
— В самый ад заберемся, — ответил Иван.
— Хорошо. А теперь прочитаю вам отпускную от ваших грехов. Вроде я какой ни на есть поп.
Николай Петрович надел очки — они придали его лицу очень строгий вид — и, обращаясь к Увару, торжественно начал:
Дана настоящая Отделом Управления Инбарского Уисполкома Пенз. губернии гражданину села Трехрачье, Сущевской волости, Назарову Увару Семеновичу в том, что он, Назаров У. С., освобожден из исправдома навсегда, как не имеющий за собой проступков при Советской власти, а являющийся равноправным гражданином РСФСР.
Местной власти рекомендуется оказывать всяческое содействие в трудовой жизни гражданину Назарову Увару Семеновичу.
Справку предъявить в советские органы по месту жительства.
Завотдел Управ. Уисполкома П. Наземов.
Секретарь М. Подсумков.
Такую же справку получил и Хватов Иван.
— Получайте, орлы, — сказал Николай Петрович.
— Вот спасибо, вот благодарим. — Они жали руки то мне, то Николаю Петровичу, то Ивану Павловичу.