Восходящее солнце Астерии: Священное Древо
Шрифт:
– Это моя вина. Я послал их на верную гибель, - сказал мистер Кокенботон и упал на колени, хватаясь за голову.
– Вставай. Нам нус'но идти.
Викензо поднял его трость и вернул старику, но тот ее даже не заметил.
– Я хотел всего лишь научиться записывать время. Вместо этого стал убийцей.
– Никто из нас не виноват. На все воля богов.
– Где они были, когда это случилось?!
Вопрос вырвался из глубины души. Руки Арчибальда тряслись. Ресницы взмокли, а грудь горела будто к ней приложили раскаленные угли.
– Если ты умрес'ь, никому лучс'е не станет. Они в порядке. Просто спрятались до лучс'ых времен.
– Думаешь?
– Уверен. А теперь поедем в Норинбург. Кондрат хорос'ый правитель.
Мистер Кокенботон послушался друга. Он оперся об его плечо и медленно встал, надеясь, что Джерард и Амелия выжили. С этой мыслью он вернулся в самокат. Холодное сидение обожгло старику спину. Транспорт покатился вглубь леса. Арчибальд пустым взглядом смотрел в окно, наблюдая, как деревья сменяют друг друга. Часовщик всем сердцем надеялся, что Викензо прав, а еще, что миссис Помсли не убьет его, когда узнает о случившемся. Время, каким бы оно ни было, в итоге сломало даже мастера, знающего про него все.
Глава 6. Скрытая печать
Шероховатые пальцы старушки Маргарет с трепетной любовью касались сухих трав. Она привезла их с собой из Гластонгейта. Во всем виноваты были старые кости, но ломило их не на погоду, а переменный ориентир. Воздух становился тяжелее с каждым днем. Тучи все чаще стягивали небо. В замке оставалось душно. Открытые настежь окна нисколько не помогали дышать полной грудью. Старушку спасал лишь аромат благовоний и трав. Она разложила их возле окна своей комнаты, боясь, что сырость серых стен сделает их непригодными для использования.
Особенно она ценила Веронику. Ее облиственные верхушки тяжело переносили переезды и могли осыпаться, потеряв все целебные свойства. Растение способно было обеззаразить рану и помочь ей зажить гораздо быстрее. Еще старушка всегда держала при себе мазь из зверобоя, порошок из душицы и корни змеиного горца от боли в животе. Мало кто из придворных лекарей мог похвастаться золотыми запасами. Многие из них убили бы за тайну приготовления этих лекарств, а самое главное за правила их использования. Миссис Помсли прекрасно знала, что ее методы могут не только вытащить с того света, но еще и ускорить туда путь. Разница была только в дозе и удаче с ней не ошибиться. Поэтому все замолкали, когда старушка появлялась в поле видимости. Ее кровное родство с королевской семьей не афишировалось, но гордо вздернутый нос на фоне белых глазниц было поистине монаршеским в любое время суток.
В комнате, где ее могли видеть только травы и серые стены дворца, миссис Помсли давала себе волю и опускала плечи, но наставления семьи въелись в кожу с молоком матери: «Мы Билатлейны до самого конца. Хочешь ты этого или нет, но на твоих плечах судьбы всего народа». Старушка Маргарет с младенчества себе не принадлежала. Всего лишь один шаг в сторону с алой дорожки из дорого атласа, и мир перевернулся.
Сухие травы грубо въелись в тонкую кожу рук, когда миссис Помсли сдавила их, пытаясь почувствовать боль цветков как свою собственную. Травы, как и она, не могли ничего сказать. Они оставляли на коже царапины, но молчали, как и сердце. Друиды потеряли все из-за ее привязанности к наследному Старейшине. Она была той самой причиной, которая раскрыла правду о кольце. Таким образом Маргарет пыталась спасти жизнь Рейхтага, когда ее старший брат заметил блеск в глазах у сестры на празднике Бельтейн много лет назад. С тех пор она запретила себе даже думать о друиде, но никто не знал, что их судьбы вновь и вновь сойдутся. Рейхтаг вернул долг, когда сжег монастырь. Так он объяснил ей свою месть за разрушенный отчий дом, но Маргарет всегда знала правду.
Пальцы разжались. Капельки крови остались на засохших цветках и острых ветвях, которых даже время не способно было стереть в пыль. Врачевание никогда не было сильной стороной старушки, но чем тише становился зов королевской крови, тем больше Маргарет чувствовала незримую связь с цветком, который хотел быть полезным, даже когда его сорвали.
Сердце вдруг сжалось до размера фасолины. Миссис Помсли прижала к груди руки, предчувствуя тень, которая обычно не покидает пределы кладбища. Кошачий дух семьи словно кричал изнутри. Он звал на помощь, будто раненый зверь. Дух обнажал когти и вытаскивал их вновь, оставляя на сердце глубокие порезы. Маргарет знала, что этим все не кончится. Сегодня точно кто-то умрет.
Старушка вышла из комнаты, заперев ее на ключ, и пошла по коридору вдоль каменных стен, будто держа невидимую руку. Ее путь лежал через библиотеку. Подмастерье короля и мистера Харисона как раз собирал необходимые для своих хозяев книги, когда дверь распахнулась настежь. Пара фолиантов полетела на пол. Юный мастер поспешил их поднять, как почувствовал поток воздуха, который грубо врезался в лицо. Слепая старушка пронеслась рядом мрачнее самой страшной бури. Все записи полетели вслед за книгами, вырисовывая в воздухе причудливые узоры.
– И что она здесь забыла??
– буркнул юноша себе под нос.
– Уж точно не книгу, - ответил библиотекарь, придерживая рукой седую бороду.
Старик помог мальчишке. Он забрал книги из его рук и поставил на стол, пока тот быстро собирал с пола свои записи, провожая старушку взглядом. Маргарет быстро скрылась за стеллажами и ни разу не врезалась.
– Разве это возможно?
– Боюсь, что нет, - ответил библиотекарь.
Маргарет слышала каждое слово, но уверенно продолжала идти к задней стене помещения. Пыльные полки сменялись одна за другой, пока не показалась кирпичная кладка. Шагов слышно не было. Миссис Помсли подошла ближе и дернула за настенный канделябр, который, судя по количеству на нем пыли, не зажигали лет сто. За стеной раздался щелчок, и она начала двигаться внутрь замка. Старушка уверенно ступила во тьму. Свет ей не был нужен. Память стала проводником. Старушка помнила, как бродила здесь еще ребенком. Каждый из членов королевской семьи должен был хранить тайну, но она узнала о ней случайно. Старший брат не желал приглашать любимицу друидов к семейному очагу. Он считал ее шпионкой и не без основательно. Сердце старушки сжималось каждый раз, когда она вспоминала семью. Ей было страшно покидать этот мир только потому, что на другой стороне ее точно не ждали райские сады и материнские объятья. Она была уверена, что не пройдет круг Абред и не возвысится в Гвинфид. Она не пересечет перерождение и застрянет в пустоте одинокой песчинкой у божественных ног. Слишком много сделано ошибок, чтобы снова вернутся в этот мир и сеять зло. Ей не позволят стать ни цветком, ни даже милой зверушкой.
Мысли сгущались, будто чайный осадок на дне чашки. Оставался тот же песок на губах, который не чем было запить, так как сделан последний глоток. Старушка хотела хоть раз исправить все ошибки, но они накатывались проливным дождем, не давая одежде как следует просохнуть. Сейчас появился шанс все сделать правильно. Необходимо было лишь принести богам жертву, и миссис Помсли выбрала себя. Она знала, что ждет ее впереди, но уверено шла по мрачному коридору, пока не послышался знакомый голос.
– Рада, что ты пришла.
Чандра убрала локон со лба и закрыла своим телом камень. Миссис Помсли и так не могла увидеть растущий на нем мох, но знала, что под ним скрывается символ лабиринта смерти друидов. Тот самый, который был у нее на спине и чьи линии украшали кожу между лопатками внучки. Но это оказались не все тайны, которые скрывал камень. На другой стороне находилось изображение льва - герба королевской семьи, который не всегда пугал своим свирепым видом жителей Астерии.
– Помнишь, как мы играли здесь тайком?
– спросила Чандра.