Восхождение Запада. История человеческого сообщества
Шрифт:
Гористый характер местности, вне всякого сомнения, способствовал возникновению небольших политических образований. Но географический фактор едва ли был определяющим. Одни полисы объединяли разрозненные территории (как, например, Афины и Спарта), другие делили между собой соседние плодородные поля (например, Беотия и Ахайя) [319] . Так что не география, а социальные условия и институты придавали полису его особый характер.
319
Республики Северной Индии в VI в. до н. э. и некоторые города-государства Среднего Востока, расцвет которых приходился на начало I тыс. до н. э., во многом напоминали греческие полисы. Но эти сообщества были разрушены уже на ранней стадии великими территориальными монархиями, в то время как греки в персидских войнах 493-479 гг. до н. э. смогли успешно противостоять внешней
Когда переселение народов, вызванное вторжением дорийцев, прекратилось, сельское хозяйство на территории Греции стало более стабильным. Уже не нужно было обрабатывать поля до полного истощения, а затем сниматься с насиженного места. Были найдены способы многолетней обработки почвы, и коль скоро подобные усовершенствования были введены, появились условия для оседлого образа жизни. По мере того как верхушка племени превращалась в аристократов-землевладельцев, отмирали и племенные связи и общество постепенно распадалось на отдельные семьи [320] .
320
В некоторых областях материковой Греции могли сохраниться, хотя и в слабой форме, микенская организация общества и сходный с микенским административный аппарат, и почти наверняка это произошло в Ионии. Возможно, это произошло и в Аттике, поскольку, согласно легенде, Тезей был первым, кто объединил земли в эпоху Микенского царства, и царствовавший после него Кодр сумел собрать войска всей Аттики для отражения нападения дорийцев. Рудименты микенской структуры устройства общества можно усмотреть и в том, что жители Аргоса претендовали на главенствующее положение в Пелопоннесе.
Существовало, однако, немало проблем, которые отдельные семьи решить в одиночку были не в состоянии. Одна из них — невозможность обеспечить личную безопасность. В те далекие времена наказанием за преступление могла быть лишь месть либо самого потерпевшего, либо его родственников. Но кровная месть часто выходила из-под контроля и оказывалась разрушительной для обеих сторон. В этом, возможно, и крылся самый сильный стимул для создания соответствующих общественных институтов, поскольку у самих враждующих групп нередко возникала необходимость в разрешении их споров третейским судом. Традиционно роль миротворцев возлагалась на вождей племен, иначе распри ставили под угрозу сплоченность соплеменников. Этот аспект традиционной власти племенных вождей не был полностью утрачен и после многочисленных массовых миграций, хотя и не совсем понятно, как могли цари распространить свою власть на столь большие расстояния и умиротворять непокорные семейства. Возможно, силу царским решениям придавало то, что они принимались совместно с неким советом, состоявшим из пользовавшихся доверием лиц, конкретно решавшим, что именно следует предпринять в том или ином случае. Несогласие или открытое неповиновение одной из участвовавших в тяжбе сторон, должно было в этом случае привести к применению силы со стороны не только царя, но и членов его совета, которые в этом случае без особых колебаний могли бы прибегнуть к оружию.
Другой общественной функцией было руководство ведением войн. О военной организации греков в период с 1000 г. по 600 г. до н. э. почти ничего не известно, однако мы знаем, что ближе к концу этого периода конница играла решающую роль в их тактике ведения войны. У всадников было множество преимуществ: они могли быстро менять позицию и появляться в неожиданном для противника месте, не давая пехоте времени, чтобы перестроить боевые порядки. Однако лишь люди с немалым достатком могли стать всадниками, поскольку естественный травяной покров лугов Греции был весьма скуден и лошадей приходилось кормить почти круглый год зерном. В той же степени, в которой конница была эффективней пехоты на полях сражений, возрастало и влияние знатных землевладельцев на жизнь общества.
Баланс сил на раннем этапе становления общества в Греции определялся тенденцией объединений наиболее влиятельных семей в целях ограничения царской власти. Уже на раннем этапе это привело к созданию аппарата советников царя, членами которого назначали лишь представители влиятельных семей. Более того, поскольку не было полной уверенности, что коллегия судей всегда и во всех случаях будет служить интересам сообщества землевладельцев, совет всех влиятельных землевладельцев стал собираться чаще, чтобы активнее участвовать в принятии важных решений. Несомненно, в разных государствах эти процессы значительно различались в деталях, но к VIII в. до н. э. наиболее влиятельные аристократы узурпировали большую часть царской власти. В Афинах, например, было отменено право на наследование царской власти и сам царь стал не более чем судьей, назначаемым на строго определенный срок, причем его функции были преимущественно религиозными. Другие судьи были заняты решением юридических или военных вопросов, в то время как состоявший из аристократов ареопаг выполнял общий надзор за процессами в обществе.
Благородные семейства, активно участвовавшие в управлении полисом, стали селиться неподалеку от административных зданий, что постепенно определяло характер центра города. Центр, который, как правило, изначально выбирали из соображений безопасности, начинал притягивать тех, кто занимался искусством или торговлей, хотя эти группы населения прежде и не имели большого значения в обществе. Поэтому и стиль жизни города изначально определяла аристократия, а не купцы или ремесленники. Это обстоятельство наложило прочный отпечаток на жизнь всех греческих городов. Еще по прошествии многих сотен лет даже в наиболее активных торговых и ремесленных центрах возникшие в аристократической
321
Это отличает города Греции от тех, что возникали в Северной Европе в конце средних веков. Общественными лидерами и судьями в средневековых городах были торговцы, чьи моральные идеалы были далеки от тех, которые исповедовала аристократия, состоявшая из землевладельцев. А поскольку наиболее выдающиеся произведения культуры начиная с древних времен создаются преимущественно в городах и населением городов, это различие в жизни древних и средневековых городов внесло порой неуловимые, но глубинные различия в культуру этих двух эпох. Занятие ремеслами, например, никогда не считалось похвальным ни в Риме, ни в Греции, поэтому и занятие искусством неизменно носило оттенок чего-то недостойного.
Первая из этих греческих ваз датируется концом VII в. до н. э., когда фаланга была еще нововведением, а вторая, менее поврежденная, была расписана, по-видимому, двумя поколениями позднее. На верхнем фото показаны две шеренги фаланги, атакующие на полном ходу, но строго держащие шаг, а конница охраняет каждый фланг боевого порядка. В реальном бою задние шеренги фаланги сближались с передними, образуя единую, слаженно действующую человеческую массу. Художнику же, расписывавшему вазу, пришлось, руководствуясь чисто художественными соображениями, разделить шеренги и показать только две из них. Детали тяжелого вооружения пехотинцев (гоплитов) — шлемы, щиты, копья и наколенники — более отчетливо видны на фото внизу.
Шло время, и престиж знати рос и за пределами городов. Начиная с тех времен, когда население Греции стало оседлым и взялось за земледелие, вождям племен доставались, по-видимому, более крупные наделы земли, чем их скромным соплеменникам. К VII в. до н. э. во многих областях Греции перенаселенность стала серьезной проблемой. Крестьянские наделы дробились, и в неурожайные годы бедные фермеры были вынуждены брать зерно и продукты питания в долг у более богатых соседей. Расплачиваться им приходилось либо своей землей, либо своей свободой, которую они теряли, если долг не удавалось вернуть. Даже если неурожайные годы шли один за другим, знатные землевладельцы были защищены от нужды уже одним тем, что владели обширными землями, а потому оказывались и в этом случае в более выгодном положении и еще больше обогащались, давая в долг [322] . В результате этих процессов вражда между классами все больше обострялась и привела к жестоким столкновениям во многих городах. Однако беднота не могла ничего выиграть от этих конфликтов, так как не только экономическое, но и военное превосходство было на стороне знати.
322
Эти процессы, возможно, происходили в то же время, когда в греческое военное дело была введена кавалерия, что придало знати в греческом обществе еще больший вес.
Серьезные изменения в тактике ведения войны на несколько веков оттянули скатывание греческого общества в сторону дальнейшей поляризации между предающейся роскоши аристократией и угнетенной, задавленной нуждой остальной частью населения, т.е. к устройству общества, присущему Среднему Востоку. Во второй половине VII в. до н. э. и особенно в VI в. до н. э. гоплиты — тяжеловооруженные пехотинцы — стали решающей силой на поле боя, почти полностью заменив конницу. Способная слиться в единую массу фаланга — правильный боевой порядок хорошо обученной и согласованно маневрирующей пехоты — могла противостоять кавалерии и тем более смести с поля боя плохо организованную пехоту. Хотя в действиях регулярных воинских формаций не было ничего нового ни для военного дела Греции, ни для военного дела Среднего Востока [323] , комбинация плотных боевых порядков, тяжелого вооружения и прежде всего строго согласованных действий фаланг подняла эффективность действий греческой пехоты на недосягаемую высоту.
323
Вспомним, например, что так Ахилл строил порядки своих мирмидонян (Iliad, II, 683-85); кроме того, и армия ассирийцев строилась на основе регулярных пехотных частей.
В своем зрелом виде фаланга состояла из восьми шеренг бойцов, стоявших так близко друг к другу, что щит каждого воина частично прикрывал слева соседа по шеренге. Не известно точно, строилась ли фаланга так же с самого начала. Но к началу VI в. до н. э. мощь хорошо обученных и вооруженных фаланг, состоявших из тысяч действовавших как один воинов, поддерживавших согласованность движения строя громким пением ритмических победных песен — пеанов, казалась неодолимой, и на поле боя фаланга не раз это доказывала [324] . Конница не могла ни противостоять натиску фаланги, ни разрушить ее боевые порядки. И лишь когда удавалось атаковать с флангов или с тыла, конница продолжала оставаться эффективной.
324
Преимущества тяжеловооруженной и хорошо обученной пехоты были, по-видимому, впервые продемонстрированы в затяжной войне между Халкидой и Эретрией, продолжавшейся всю середину VII в. до н. э. После этого новая тактика быстро распространилась по всей Греции, поскольку была столь успешной - ни один город не смог бы выжить, не владея ею.