Восхождение Запада. История человеческого сообщества
Шрифт:
2. РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ
История греческой религии, искусства и литературы отчетливо демонстрирует, как государство, особенно в VI в. до н. э., т.е. в период становления, все больше включало эти виды деятельности в свои собственные рамки.
РЕЛИГИЯ. Публичные богослужения в греческой религии возникли из семейных обрядов, проводившихся в царских дворцах. По мере того как мощь монархов угасала, судьи принимали на себя все больше монарших полномочий в проведении богослужений. Следствием этого стало значительное обогащение и усложнение религиозных ритуалов, что особенно проявилось с ростом государств.
С древнейших времен греческой религии была присуща двойственность [328] : пантеону богов Олимпа противопоставлялось то, что у греков именовалось «мистериями». На деле и сами боги Олимпа представляли собой довольно смешанную компанию, отчасти взятую у индоевропейских богов небес и сил природы, отчасти заимствованную у народов, ранее населявших Грецию и поклонявшихся местным богам-покровителям. Однако поэты, в особенности такие, как Гомер и Гесиод, внесли порядок и стабильность в греческие представления об обитателях
328
См. Raffaele Pettazzoni, «Introduction to the History of Greek Religion» in his Essays on the History of Religion, trans. H.S.Rose (Leiden: E.J.Brill, 1954), pp.68-80.
Полис успешно примирял вопиющие противоречия в греческой религии, объединяя мистерии и богов Олимпа, не прибегая при этом к интеллектуальному синтезу, а вводя новые обряды. Публичные богослужения, прославлявшие обитателей Олимпа, соседствовали с общественными празднованиями мистерий, и по крайней мере в двух случаях они вообще сливались воедино. Такое единение символизировали общие шествия во время Великих панафиней. Установленные (или по крайней мере утвержденные) тираном Писистратом обряды поклонения богине Афине, главной покровительнице города среди богов Олимпа, начинались тем не менее у святилища, расположенного в Элевсине, где проводились мистерии в честь великой матери-Деметры, и заканчивались в Акрополе, в сердце Афин. Подобно этому, театральные представления, бывшие частью празднеств в честь Диониса в Афинах, брали в качестве сюжетов расхожие мотивы из греческой мифологии, изначально абсолютно чуждые древнему культу поклонения Дионису. Таким образом, хотя это и не было осуществлено формально, государству все же удавалось найти пути для согласования несовместимых основ греческой религии.
Однако не всем разновидностям греческой религии удавалось вписаться в рамки, установленные полисом. Пышные публичные празднества отнюдь не заменили семейных торжеств, особенно для родовитых граждан. Поэтому в мистериях звучал и особый отголосок индивидуального, личностного мотива, связанный с собственным спасением и собственной загробной жизнью [329] , что уж никак не вязалось с религией государства. На другом конце спектра были представлены религиозные учреждения, провозглашавшие идеи панэллинизма и призывавшие к единению всех греческих городов. Главную роль в этом движении играл дельфийский оракул, жрецы которого оказывали серьезное влияние на внутреннюю жизнь полисов в течение всего VI в. до н. э. и которые, в частности, были особо заметны в покровительстве и поддержке процесса дальнейшей колонизации [330] . Параллельно с Олимпийскими играми, происходившими каждые четыре года, подобные состязания устраивались в Коринфе и в других городах, что также носило оттенок панэллинского направления в религии. Так, под эгидой богов некоторые греки продолжали исповедовать старомодные идеи, рожденные еще в среде древнегреческой аристократии, и наблюдалось некоторое возрождение идеи о сверхполисной аристократической солидарности, неразрывно объединявшей весь греческий мир в VIII-VII вв. до н. э., которую ощущали участники и зрители игр, собиравшиеся со всего греческого мира.
329
Предполагаемый характер религии эпохи мегалита обсуждался ранее.
330
Престижу оракула был нанесен непоправимый урон, когда в 480 г. до н. э. он высказался в пользу персов, и никогда впоследствии полностью восстановить его влияние уже не удавалось.
Сегодня едва ли можно оценить воздействие на ум и чувства отдельной личности всех этих аспектов греческой религии и тех культов, которые так и не смогли вписаться в рамки, установленные греческими полисами. Тем не менее есть основания полагать, что ни набожность отдельных лиц, ни торжества религиозного толка в отдельных семьях, ни даже панэллинские празднества не были тем базисом, на котором возводились величественные монументы древнегреческой культуры. Именно установленная лолисом религия стимулировала строительство греческих храмов, развитие драматического искусства в Афинах, и лишь эти аспекты древнегреческой культуры смогли преодолеть века и заслужить восхищение последующих поколений. По крайней мере в этом смысле значение официальной религии неизмеримо выше значения тех верований и религиозных течений, которые более или менее успешно противостояли юрисдикции полиса.
Эти скульптурные изображения показывают, сколь значительным было влияние Египта на стиль пластического искусства Греции на раннем этапе его развития. На фотографии слева статуя Тутанхамона (1362—1349 гг. до н. э.). Поза фигуры стала характерной для традиционного египетского искусства не менее чем за тысячу лет до того, как эта скульптура была выполнена. В то время как греки лишь осваивали резьбу по камню и только приступали к изображению фигур в полный рост, египетским ваятелям уже был доступен значительно более выразительный стиль. Чтобы убедиться, достаточно сравнить эти два изображения. Детали фигуры справа, датируемой 590 г. до н. э., и даже неуклюжее воспроизведение прически указывают на явное подражание древней и строго регламентированной египетской традиции. Неприкрытая нагота греческой скульптуры скорее всего шокировала бы египтян, но она отражала обычаи гимнастических залов греков.
ИСКУССТВО. На раннем этапе развития расцвет школы ваяния в Греции обязан покровительству аристократии. Надо думать, что первые греческие скульптуры были изображениями вполне конкретных лиц [331]
331
Gisela A.M. Richter, Kouroi: A Study of the Development of the Greek Kouros from the Late Seventh to the Early Fifth Century B.C. (New York : Oxford University Press, 1942), pp.3-4 ; W.Deonna, Dedale, ou la statue de la Grece archaique (Paris : E. de Boccard, 1930), I, 56-59.
В то же время монументальное греческое искусство начинало постепенно вписываться в рамки, установленные полисом. Полный расцвет в греческом обществе наступил лишь после 500 г. до н. э., хотя храмы и прочие монументальные сооружения начали возводить в Греции уже в VI в. до н. э. Подобные предприятия всегда носили общенародный характер, и во многих случаях храмы строились как жилища богов или богинь — покровительниц полиса. Скульпторы отыскивали новые или более масштабные задачи, декорируя стены и фронтоны храмов, и по-прежнему создавали статуи для их внутреннего убранства.
Таким образом, в то время как скульпторы осваивали технику и устанавливали каноны создаваемого ими искусства, их произведения становились все более востребованными государством. Это обстоятельство оказало глубокое влияние на создание греческого стиля в искусстве. Реалистический портрет, который впоследствии стал отличительной особенностью римского искусства, в те времена востребован не был. Напротив, задачей греческих скульпторов было воссоздание обобщенного образа идеальной личности и придание человеческих черт образам богов. Более того, сакральный характер монументальных общественных зданий требовал точного соответствия каноническим архитектурным образцам [332] . Эти ограничения, налагаемые на фантазию и изобретательность, заставляли архитекторов сконцентрироваться на деталях декора, пропорциях и симметрии, что придало греческим храмам изысканную красоту. Ранняя греческая архитектура едва ли могла бы достичь такого совершенства и художественной простоты, если бы она была совершенно свободна в выборе планов и фасадов, как архитектура в Ниневии и Персеполисе.
332
Использование многих деталей греческой архитектуры может быть истолковано как имитация в камне существовавших ранее деревянных конструкций. Торцы стропил и других конструкций, имевших ранее строго функциональное назначение, были скрупулезно переданы в камне, но уже в качестве обычных декоративных элементов.
Основной особенностью греческого искусства, отличавшей его от предшественников Востока и от последователей в Римской империи, был его государственный характер. Тем не менее далеко не все особенности греческого искусства можно истолковать, опершись на этот тезис. В архаической скульптуре раннего периода можно отчетливо различить подражание египетским образцам. Однако по мере того, как греки осваивали мастерство обработки камня, они, стремясь достичь максимальной естественности и пластической выразительности, все больше освобождались от условностей египетского искусства. Причина развития этой тенденции едва ли в том, что греческое искусство все больше приобретало общественный характер. Возможно, причиной обращения греческих мастеров к натурализму было то впечатление, которое на них оказывали поэмы Гомера, где боги были очень похожи на людей. Нельзя исключить, однако, что они достигли подобного мастерства потому, что могли ежедневно наблюдать в гимнастических залах обнаженное человеческое тело в движении. Но теперь об этом можно только гадать, и движущие силы, направлявшие развитие искусства Греции (как, впрочем, и других великих искусств), навсегда останутся загадкой [333] .
333
Живопись и скульптура минойского периода тоже были в высокой степени натуралистичны. Однако тут едва ли можно говорить о преемственности и непрерывности традиции в период от минойско-микенской эпохи до времен расцвета классического искусства Греции, поскольку эти две эпохи разделены «геометрическим» периодом, когда керамика, единственный дошедший до нас вид искусства постдорической эпохи, расписывалась в манере, очень далекой от натуралистичности.
Если позволить себе предположить, хотя я и не вполне уверен, что подобное предположение справедливо, что начальный толчок любому виду искусства дает зрительный опыт, накопленный художником, то в этом случае параллелизм минойского и классического греческого искусства может быть истолкован следующим образом. Любые попытки освоить новую технику или новые средства выражения для отражения визуального опыта на первых порах, как правило, обречены на провал из-за отсутствия мастерства. В обществе, изолированном от других культур, а следовательно, и других стилей искусства, эти первые попытки отразить реальность на свой лад будут довольно неуклюжими, но тем не менее то, что начиналось с неудачных попыток как можно точнее отразить реальность, может, напротив, привести к созданию системы условностей нереалистической традиции в искусстве.
Те, кто имеют дело с различными нереалистическими или несовершенными стилями искусства, могут решить, что не так-то сложно создать и свой собственный стиль. В подобных попытках отражения внешнего мира неизбежно будут развиваться новые технические возможности и будет совершенствоваться мастерство, что в конце концов может привести к созданию реалистического стиля необычайно высокого уровня. Как Крит, так и Греция имели тесные культурные связи со всеми государствами побережья Средиземного моря. В результате художники всех этих государств могли изучать и осваивать различные стили, благодаря чему и могли быть созданы лучшие шедевры реалистического искусства.
Подобная интерпретация тем не менее оставляет без ответа следующий вопрос. Некоторые стили достигли своего совершенства именно на пути искажения видимой реальности, например скифский звериный стиль. Таким образом, можно лишь утверждать, что, хотя точное воспроизведение реальности и являлось подлинной целью художников, те из них, которые имели возможность изучать различные стили, отклонявшиеся от реалистического изображения реальности, оказались более настойчивыми в совершенствовании реалистического стиля, чем те, кто этой возможности был лишен.