Воскресный философский клуб
Шрифт:
К часу тридцати, когда Изабелла прибыла в бистро, там стало свободнее. В задней части зала было занято два столика — за одним сидела компания женщин, у ног которых были сложены сумки с покупками, за другим трое студентов, девушка и двое молодых людей, сблизив головы, обсуждали историю, которую рассказывал один из них. Усевшись за свободный столик, Изабелла принялась изучать меню в ожидании Кэт. Женщины за своим столом ели молча, лишь изредка нарушая молчание, — они справлялись со спагетти с помощью вилок и ложек; студенты же продолжали свой разговор. Изабелла невольно слышала обрывки фраз, особенно когда молодой человек в красном джерси повысил голос:
— …и она мне сказала, что если я не поеду с ней в Грецию, то не смогу и дальше занимать комнату в квартире, а вы же знаете, как дешево я плачу. Что же мне было делать? Скажите мне. Что бы вы сделали, окажись в моем положении?
Они ненадолго умолкли. Потом девушка что–то сказала — Изабелла не уловила ее слов, — и они засмеялись.
Изабелла подняла глаза от меню, затем снова в него углубилась. Молодой человек жил в квартире, принадлежавшей некой анонимной «ей». «Она» хотела, чтобы он поехал с ней в Грецию, и явно была готова воспользоваться для этой цели своим положением. Но если она выставляет ему такие условия, вряд ли он будет приятным спутником в путешествии.
— Я сказал ей, что… — Дальше Изабелла не расслышала, и затем: — Я сказал, что поеду, только если она оставит меня в покое. Я решил высказать все начистоту. Сказал, что знаю, что у нее на уме…
— Ты себе льстишь, — перебила его девушка.
— Нет, не льстит, — вмешался в разговор другой молодой человек. — Ты ее не знаешь. Она хищница. Спроси Тома. Он мог бы тебе многое рассказать.
Изабелле хотелось спросить: «И вы поехали? Поехали в Грецию?», но, конечно же, она не могла этого сделать. Этот молодой человек был не лучше девушки, которая его шантажировала. Все они — малосимпатичные личности, сидят тут и сплетничают, — просто противно слушать. Никогда не следует обсуждать личную жизнь других, подумала она. «Целуйся, но не болтай о поцелуе» — вот недурная формулировка этого принципа. Но нынешним студентам такое не понять.
Изабелла вернулась к меню, теперь желая отвлечься от их разговора. К счастью, в эту минуту появилась Кэт и можно было отложить меню и сосредоточиться на племяннице.
— Я опоздала, — произнесла Кэт запыхавшись. — У нас кое–что стряслось. Принесли семгу, у которой истек срок хранения. И сказали, что купили ее у нас, что, вероятно, правда. Не знаю, как это случилось. А потом стали угрожать, что пожалуются в санитарную инспекцию. Ты же знаешь, как это неприятно: раздуют из недоразумения целое дело.
Изабелла посочувствовала Кэт. Она знала, что та никогда не станет подвергаться напрасному риску.
— Ты уладила это дело?
— С помощью бесплатной бутылки шампанского, — ответила Кэт. — И извинений.
Кэт взяла в руки меню и, взглянув на него, положила обратно. Во время ланча у нее обычно не было аппетита и она довольствовалась каким–нибудь легким салатом. Изабелла подумала: это оттого, что она все время имеет дело с едой.
Они обменялись новостями. Тоби отправился в командировку с отцом — закупать вина — и вчера вечером звонил из Бордо. Он вернется через несколько дней, и они поедут на уик–энд в Перт, где у него друзья. Изабелла вежливо слушала, но все это ее не вдохновляло. Интересно, что они будут делать во время уик–энда в Перте? Или это наивный вопрос? Трудно вернуться в то время, когда тебе было двадцать с небольшим.
Кэт наблюдала за ней.
— Ты должна дать ему шанс, — сказала она спокойно. — Он милый. Правда, милый.
— Конечно, милый, — поспешно согласилась Изабелла. — Конечно. Я ничего не имею против Тоби.
Кэт улыбнулась:
— Когда ты пытаешься лгать, это звучит очень неубедительно. Совершенно ясно, что он тебе не нравится. Ты не можешь это скрыть.
Изабелла почувствовала себя загнанной в угол и подумала: «Мало того что я лицемерю, так еще и делаю это плохо». Теперь за столом студентов повисло молчание, и Изабелла была уверена, что они прислушиваются к их беседе с Кэт. Пристально взглянув на них, она заметила у одного из мальчиков маленькую булавку в ухе. Однажды Грейс сказала, что те, у кого на теле пирсинг, напрашиваются на неприятности. Изабелла поинтересовалась, почему она так думает. Ведь люди всегда носили сережки, и никакого вреда им от этого не было. Грейс ответила, что металл притягивает молнию, и она читала, как мужчина, усыпанный глупыми украшениями с головы до ног, погиб в грозу, тогда как другие люди, без пирсинга, остались целы и невредимы.
Студенты обменялись взглядами, и Изабелла отвернулась.
— Тут не место это обсуждать, — сказала она, понизив голос.
— Может быть, не место. Но меня это огорчает. Я только хочу, чтобы ты попыталась преодолеть свое первое впечатление.
— Мое первое впечатление не было совсем уж отрицательным, — прошептала Изабелла. — Возможно, я не питаю к нему теплых чувств, но это только потому, что он не в моем вкусе. Вот и все.
— Почему это он не в твоем вкусе? — ощетинилась Кэт, повысив голос. — Что в нем тебе не нравится?
Изабелла взглянула на студентов, которые теперь многозначительно улыбались. Да, она сама виновата в том, что теперь они подслушивают их разговор. Как аукнется, так и откликнется.
— Я бы не сказала, что он мне вообще не нравится, — начала она. — Просто дело в том… Ты уверена, что он подходит тебе… по интеллектуальному уровню? Знаешь, это может иметь большое значение.
Кэт нахмурилась, и Изабелла испугалась: не слишком ли далеко она зашла?
— Он вовсе не глуп, — с негодованием произнесла Кэт. — И он закончил Сент–Эндрюс, не забывай об этом. И посмотрел мир.
Сент–Эндрюс! Изабелла чуть не воскликнула: «Вот именно, Сент–Эндрюс!», но вовремя спохватилась. Сент–Эндрюс славился тем, что привлекал к себе состоятельных молодых людей из высшего общества, которым нужно было чем–то заниматься в перерывах между светскими тусовками. Американцы называли такие учебные заведения университетами для вечеринок. Впрочем, в данном случае репутация была не совсем справедливой, как это часто случается, но по крайней мере доля истины здесь присутствовала. Тоби очень хорошо вписывался в подобное видение Сент–Эндрюс, но было бы бестактно на это указывать, к тому же Изабелле хотелось прекратить этот разговор. У нее не было ни малейшего намерения ввязываться в спор о Тоби. Она не должна вмешиваться, и ей не хотелось ссориться с Кэт. Это породит еще больше неловкости в будущем. К тому же он скоро переключится на кого–нибудь еще, и дело с концом. Если только — еще одна ужасная мысль — Тоби не интересуется Кэт из–за ее денег.
Изабелла не имела обыкновения много думать о деньгах, сознавая, что это позволяет ей привилегированное положение. Они с братом унаследовали от матери в равной доле акции «Луизианы и прибрежных земель Мексиканского залива» и, таким образом, по любым меркам были богаты. Изабелла была осмотрительна и осторожно тратила деньги на себя и щедро — на других. Но добро она делала тайно.
Когда Кэт исполнился двадцать один год, брат Изабеллы перевел на дочь достаточно денег, чтобы она смогла купить квартиру, а спустя год–два — магазинчик деликатесов. После этого у нее осталось немного средств — мудрая политика с его стороны, одобрила Изабелла, — но Кэт была весьма состоятельна по меркам своего поколения: большинство ее ровесников трудилось в поте лица, чтобы накопить денег на квартиру. Жизнь в Эдинбурге была дорогой и не по карману многим.