Воскресный философский клуб
Шрифт:
— Я поняла, что не очень–то жалую публику, которая сюда заходит, — призналась Кэт. — Мне бы хотелось иметь закрытый магазин — наподобие закрытого клуба. Люди должны были бы подавать заявление на членство, прежде чем их сюда пустят. И я бы лично их принимала. Ну, что–то вроде членства в твоем философском клубе — или как он там называется.
— Воскресный философский клуб работает спустя рукава, — вздохнула Изабелла. — Но на днях у нас состоится заседание.
— Замечательно, — поддержала ее Кэт. — Я бы пришла, но воскресенье для меня не самый подходящий день. Я никогда не могу организовать себя, чтобы что–нибудь сделать. Ты же знаешь, как это бывает. Ведь знаешь, не так ли?
Изабелла действительно знала. По–видимому, именно этим страдали члены ее клуба — неорганизованностью.
Кэт взглянула на тетушку.
— Все в порядке? У тебя не очень–то бодрый вид. Я всегда это вижу, ты же знаешь.
Изабелла немного помолчала, созерцая узор на скатерти, потом перевела взгляд на племянницу.
— Да. Я действительно не в самом лучшем настроении. Вчера вечером кое–что произошло. Я видела нечто ужасное.
Кэт нахмурилась и, протянув через стол руку, положила ее на руку Изабеллы.
— Что случилось?
— Ты видела газету сегодня утром?
— Да.
— Ты видела ту заметку о молодом человеке в Ашер–Холле?
— Да, — кивнула Кэт. — Видела.
— Я там была, — сказала Изабелла просто. — Я видела, как он упал с галерки, — прямо на моих глазах.
Кэт погладила ее руку.
— Мне жаль, — сказала она. — Наверное, это было ужасно. — Она сделала паузу. — Между прочим, я знаю, кто он такой. Как–то зашел сюда утром, и мы разговорились. В общем, я его немного знала.
С минуту Изабелла ничего не говорила. Она просто хотела рассказать Кэт о случившемся и никак не ожидала, что та знала этого бедного мальчика.
— Он жил неподалеку отсюда, — продолжала Кэт. — В Марчмонте. В одном из этих домов за Медоуз–парк, как мне кажется. Он заходил сюда время от времени, но вообще–то я чаще видела тех, кто вместе с ним снимал квартиру.
— Кто он такой? Как его звали? — спросила Изабелла.
— Марк — фамилию запамятовала, — ответила Кэт. — Мне ее называли, но я никак не могу вспомнить. Одна из моих постоянных клиенток заходила сюда утром, — она знала их лучше и рассказала мне о случившемся. Я была просто в шоке — как ты.
— Их? — повторила Изабелла. — Он был женат или… — Она остановилась. Люди часто не дают себе труда зарегистрировать брак, пришлось ей напомнить себе, и тем не менее во многих случаях это не имеет значения. Но как же сформулировать этот вопрос? Была ли у него партнерша? Но это слово может означать что угодно, от самой кратковременной связи до пятидесятилетнего супружества. Возможно, следует спросить так: «У него кто–нибудь был?» Это достаточно неопределенная формулировка, позволяющая охватить все варианты.
Кэт покачала головой.
— Вряд ли. Вместе с ним снимали квартиру два человека. Девушка и молодой мужчина. Девушка с запада, не то из Глазго, не то откуда–то еще, — она–то и заходила сюда сегодня. Насчет мужчины я не уверена. Кажется, его зовут Нил, но, возможно, я его с кем–то путаю.
Помощник Кэт, молчаливый молодой человек по имени Эдди, который всегда избегал встретиться с кем–нибудь взглядом, принес им по чашке горячего кофе с молоком. Изабелла поблагодарила его и улыбнулась, но он отвел взгляд и ретировался за прилавок.
— Что такое с Эдди? — прошептала Изабелла. — Он никогда на меня не смотрит. Я же совсем не такая страшная, не так ли?
Кэт улыбнулась.
— Он большой труженик, — сказала она. — И честный малый.
— Но он никогда ни на кого не смотрит.
— Возможно, на то есть причина, — ответила Кэт. — Недавно вечером я зашла в заднюю комнату и увидела Эдди. Он сидел положив ноги на стол и опустив голову на руки. Сначала я удивилась, но потом заметила, что он весь в слезах.
— Почему? — осведомилась Изабелла. — Он тебе сказал?
С минуту поколебавшись, Кэт ответила:
— Он кое–что мне рассказал. Не очень много.
Изабелла подождала, но было ясно, что Кэт не хочет разглашать то, что поведал ей Эдди. Она сменила тему, вернувшись к вчерашнему происшествию. Как же он мог упасть с галерки — ведь там латунные перила, не так ли, установленные именно для того, чтобы такое никогда не случалось? А может, это самоубийство? Мог ли кто–нибудь действительно прыгнуть оттуда? Конечно, это был бы крайне эгоистичный способ покончить с собой: ведь внизу вполне мог оказаться кто–нибудь, и этот человек был бы искалечен или даже убит.
— Это не было самоубийством, — твердо заявила Изабелла. — Определенно нет.
— Откуда ты знаешь? — спросила Кэт. — Ты же говорила, что на самом деле не видела, как он перелетел через перила. Как же ты можешь быть настолько уверена?
— Он летел вверх тормашками, — ответила Изабелла, вспомнив, как задрались пиджак и рубашка, обнажив грудь. — Он походил на мальчика, ныряющего со скалы в море, которого там не было.
— Вот как? По–видимому, люди при падении переворачиваются. Конечно, это ничего еще не значит.
Изабелла покачала головой:
— У него не было бы на это времени. Не забывай, что он находился как раз над нами. И люди не ныряют, когда совершают самоубийство. Они падают ногами вниз.
Кэт немного поразмышляла. Вероятно, так оно и есть. Иногда в газетах помещали фотографии, на которых люди падали из здания или с моста — и они действительно падали ногами — а не головой — вниз. И тем не менее казалось невероятным, чтобы кто–то случайно упал через эти перила — разве что они ниже, чем ей помнится. Нужно посмотреть, когда она следующий раз будет в Ашер–Холле.