Восьмое Небо
Шрифт:
Зебастьян Урко мгновенно понял, что происходит. Быть может, чуткость апперов действительно могла дать фору любому альтиметру.
– Мы падаем! – удивленно воскликнул он, - Ваш корабль падает!
– Предпочитаю называть это быстрым спуском, - Алая Шельма усмехнулась ему в лицо, - На вашем месте я бы запаслась хорошими духами. Говорят, на нижних высотах воздух пахнет просто отвратительно.
Дядюшка Крунч впервые увидел во взгляде аппера растерянность. Почти человеческую – по крайней мере, так ему показалось.
– Какого черта? – осведомился Зебастьян Урко,
– Немножко магии, - согласилась Алая Шельма, наслаждаясь его смятением, - И еще несколько десятков тонн патоки в балластных цистернах. Но едва ли в ваших краях знают, что это такое…
Насмешливый обычно голос «Малефакса» превратился в почти нечленораздельное бормотание:
«Масса возросла до ста восьмидесяти тонн! Произвожу подсчет… Мы падаем со скоростью сто двадцать футов в секунду… Это значит… В зависимости от температуры и плотности воздуха… Мы окажемся в Мареве через две с половиной минуты, если прежде не развалимся на части и не сгорим! Это чудовищная инерция, я могу не успеть нас остановить! Даже если… »
По палубе прокатилась дрожь, капитанский мостик мелко завибрировал – но Дядюшке Крунчу и так не требовалось подтверждения слов гомункула. Ему достаточно было того, с какой скоростью мимо борта проносятся облака, сделавшиеся похожими на излохмаченные белые и серые тряпки, развешанные беспечной хозяйкой.
Сто двадцать футов в секунду! Сохрани, Роза Ветров!.. На такой скорости куда более молодые корабли, бывало, разваливались в щепки, куда уж старушке «Вобле»…
В прозрачных глазах аппера появилось удивление, смешанное с ужасом. И пусть это длилось лишь малую долю секунды, оно стало достаточным вознаграждением для Дядюшки Крунча.
– Зря вы это, капитан… - сдавленно прошептал Зебастьян Урко, - Ох эта человеческая самонадеянность…
Удар, отшвырнувший Алую Шельму на штурвал, был слишком быстр, чтоб линзы Дядюшки Крунча успели его зафиксировать, с тем же успехом он мог бы пытаться рассмотреть течение молнии. Капитанесса рухнула на палубу, беспомощно прижимая руки к животу и корчась от боли. Заревев от ярости, Дядюшка Крунч бросился к ней на помощь. Аппер стоял к нему спиной, но, без сомнения, услышал громыхающие шаги голема.
– Лучше не стоит, - обронил он спокойно, - Вы уже не поможете своему капитану, лишь навредите себе.
Дядюшка Крунч занес для удара руку. И успел увидеть край бледной апперской улыбки.
Удара он не почувствовал, лишь заметил, как взвыли все гироскопы, показывая полный вздор, словно он сам падал, подобно «Вобле», по немыслимой траектории, беспорядочно кувыркаясь. В следующий миг он обнаружил, что лежит у самого трапа. Удар, отбросивший его, был столь силен, что на палубе остались глубокие царапины, а бронепластина с левой стороны заметно выгнулась.
– Не вмешивайтесь, - попросил Зебастьян Урко мягко, - Насколько я понимаю, вы старший помощник этого корабля.
– Тухлого судака хвост тебе, а не корабль! – проскрипел Дядюшка Крунч, пытаясь встать.
Тело было слишком изношено и старо, оно сопротивлялось, как сопротивляется глупый металл, скрежетало сочленениями и всеми своими механическими внутренностями. Но Дядюшка Крунч сумел подняться на ноги.
«Малефакс», высота?»
«Двадцать тысяч с небольшим».
Абордажному голему никогда не состязаться с гомункулом в умении обращаться с цифрами, но и расчеты были несложны. Дядюшка Крунч потратил на них несколько драгоценных секунд, но результатами остался доволен.
Аппер стоял над Алой Шельмой, наблюдая за тем, как она пытается отползти в сторону.
– Не бойтесь, больно не будет, - пообещал он спокойно, - Я просто сломаю вам шею, как мальку. И возьмусь за вашего помощника. Не сопротивляйтесь. В ваших же интересах, чтоб все закончилось именно так. Или вы хотите напоследок посмотреть, как я расправляюсь с вашим экипажем?..
Он вновь протянул к ее горлу тонкие ухоженные пальцы.
Дядюшка Крунч двинулся к нему со всей скоростью, которую могла позволить заедающая нога. Он не пытался застать аппера врасплох, напротив, впечатывал ноги в трещащую палубу сильнее, чем было необходимо.
– Потолкуй-ка со мной, бледный гельминт! – бросил он, - И я отправлю твою задницу на такие высоты, которых она никогда не нюхала!
Господин Зебастьян Урко удрученно покачал головой.
– Упрямая железяка, - пробормотал он, - Неужели ты действительно стремишься умереть прежде своего капитана? Впрочем, как хочешь.
Он сунул руку в карман своего необыкновенного костюма, а когда вытащил, в ней был пистолет. Серебристый, небольшого размера, выглядящий совершенно неброско по сравнению со зловещим абордажным тромблоном, он скорее походил на затейливое произведение искусства, чем на оружие. Но Дядюшка Крунч сомневался в том, что это просто апперская безделушка.
– Стой! – Алая Шельма закашлялась от боли, с трудом втягивая в себя воздух, - Не надо, дядюшка!
Ринриетта.
Извини, мысленно произнес он, но сейчас твои приказы не имеют силы.
Аппер выстрелил. Даже стрелял его пистолет не страшно – не было ни порохового дыма, ни грохота, ни лязга сплющивающейся пули. Дядюшка Крунч лишь услышал негромкий свист, а вслед за ним почувствовал расходящиеся в стороны волны тепла. Должно быть, Зебастьян Урко промахнулся, с облегчением понял он, пытаясь сделать следующий шаг. И лишь после этого ощутил запах раскаленного металла.
В центре его груди зияла дыра с оплавленными краями размером с человеческую голову. Он увидел оплывшие от жара шестерни, которые слились друг с другом, и вишневый от жара кусок кронштейна. Боли не было – абордажные големы не чувствуют боли. Было лишь удивление и легкая досада. На досках палубы зашипели капли расплавленного металла.