Восьмое Небо
Шрифт:
– Только не говори, что не видишь этого.
– Еще как вижу, госпожа Уайлдбриз, - не удержавшись, «Малефакс» хихикнул, - Похоже, просто кратковременное магическое возмущение. Никакой опасности.
Действительно, потанцевав несколько секунд, гвоздь замер, а затем медленно скрутился в спираль. Ринриетта опасливо коснулась его пальцем.
– А я-то думала, в Сердце Каледонии нет места случайным магическим фокусам.
– Фокусы есть везде, - туманно заметил гомункул, - Энергия чар, даже покоренная ведьмами, всегда противится контролю и норовит отыскать лазейку, так уж она скроена.
– Плевать на магию, - Ринриетта резко
По кабинету, зашуршав, пронесся вздох «Малефакса». В тесном кабинете, обшитом деревом, он почти не рождал эха.
– Сложно его в этом винить. Каледония привыкла опираться на мощь своего флота.
– Но они должны знать, на что способен «Аргест»! – выпалила Ринриетта в сердцах, - Разве нет?
– Люди, участвовавшие в рождении «Аргеста» сейчас должны быть дряхлыми стариками, - уклончиво ответил гомункул, - Для их детей и внуков «Аргест» - это всего лишь древняя сказка, обросшая бахромой из ностальгии и паутиной из фантазий. Никто из нынешних адмиралов не видел «Аргест» в деле, как мы. Они не знают, на что он способен. Так, чудище из бабушкиного сундука…
Ринриетта вспомнила огромную бронированную тушу размером с остров, покрытую коростой расходящихся бронеплит, с черными хлыстами, тянущимися из пробоин и пышущим где-то в недрах жаром. Вспомнила, как, опаленные этим жаром, превращались в пепел изящные корабли апперов.
– Но он не напал, - произнесла она медленно, обходя письменный стол, - Не напал, хотя мог обрушить всю свою чудовищную мощь на острова Каледонии. Почему? Чего он ждет?
Наверно, не стоило задавать этот вопрос вслух. «Малефакс» воспринял его на свой счет.
– Полагаю, он учится.
Ринриетта фыркнула, надеясь, что получилось достаточно пренебрежительно.
– Учится? Чему?
– Тому же, чему когда-то учились все мы, - со странной интонацией ответил гомункул, - Жить. Существовать в новом для него мире. Накапливать опыт и использовать собственную силу.
– Не говори о нем, как о человеке!
– Ринриетта топнула ногой и поморщилась – старые доски пола отозвались болезненным артритным хрустом, - «Аргест» не человек!
– «Аргест» сам по себе всего лишь магический потенциал, гипотетическая величина. Направляет и ведет его то существо, которое мистер Роузберри именовал «Барбатосом».
– То самое, которое едва не сожрало тебя заживо?
– Оно самое, мэм, - судя по тому, как закислил воздух, «Малефакс» изобразил подобие сдержанной улыбки, - Оно – воплощенная ярость, но даже ему нужно время для того, чтоб осознать возможности «Аргеста» и свои собственные.
Его голос разгонял застоявшийся воздух в кабинете, но, несмотря на это, Ринриетта ощущала ужасную духоту. Она попыталась открыть окно, но обнаружила, что его устройство этого не предполагает. Неудивительно, учитывая, сколько дыма, магических испарений и тумана собирается в верхней части острова…
– Что ж, во всем этом я вижу только одну положительную сторону, - она вновь опустилась в кресло, пытаясь не обращать внимания на его острые углы.
– Какую же?
– Отныне это больше не моя забота.
* * *
Ройал-Оук встретил ее без восторга, с прохладцей, напоминающей
Ройал-Оук. Сердце Каледонии.
Поначалу ей было боязно даже ступать на его брусчатку – каждый камень здесь был самое малое втрое ее старше. Идя по узким улочкам, петляющими вверх и вниз, она не могла отделать от мысли о том, что когда-то той же дорогой ходили люди, про которых она с благоговением читала в книгах – адмиралы и лорды, герцоги и графы, министры и монархи. Как знать, может именно на веранде этого ресторанчика любил, развалившись в кресле, выпить стакан красного сам Эрдвард Громоквакер [167] , легендарный капер, обласканный королевой, чей портрет висел на самом видном месте в их с Киндрерли комнате. Может, именно этой улочкой сто лет назад, бормоча под нос ругательства, шествовала баронесса Пикноклин, неукротимая, как пират, суфражистка, навеки завоевавшая для женщин Каледонии право наравне с мужчинами покорять воздушный океан и носить брюки? А у этой старой театральной тумбы наверняка прогуливался, попыхивая тайком самокруткой с саргассом [168] , бесподобный Динк Эйэруэй, автор нашумевшей элегии «Под трепетным брюшком большого сазана»…
167
«Квакер» – условное название неизвестного подводного источника, распространяющего в мировом океане необычные, похожие на кваканье, звуки.
168
Саргасс (лат. Sargassum) – саргассовые водоросли, прозванные «морским виноградом».
Ройал-Оук пристально наблюдал за Ринриеттой всеми своими оконными проемами, которых кругом было бесчисленное множество, больше, чем звезд на небосводе. Под его взглядом Ринриетта невольно терялась, начиная ощущать беспричинную неловкость, отчего наверняка выглядела грубым и неотесанным провинциалом, случайно залетевшим в чужую стаю. Она то и дело терялась в бесконечных лабиринтах города, улиц которого было больше, чем ветров на ее навигационных картах, путала направление и забывала названия, а если приходилось заговорить, неизбежно пугала собеседников не к месту выбивающимся жутким акцентом.
Ройал-Оук взирал на нее так, как совсем недавно она сама, прогуливаясь по нижним палубам баркентины, взирала на бесчисленных подопечных Шму, глуповатых и суетливых карпов. Он безошибочно узнавал в ней чужака, как бы она ни маскировалась, окатывая королевским презрением, небрежным как мимолетный порыв ветра. Это презрение было в невидящих глазах мраморных статуй, изваянных с неизвестных ей людей. В безразличном взгляде гвардейцев королевской воздушной пехоты, облаченных в их легендарные мундиры из кожи ската и высокие шапки. Даже в воздухе Ройал-Оука была разлита толика презрения, отфлильтровать которую был бы бессилен даже огромный голубой кит.