Восьмой грех
Шрифт:
— И что потом? Я же не могу раствориться в воздухе.
Впервые на лице, покрытом толстым слоем косметики, появилось подобие улыбки, чего Лукас уже и не ожидал от старой дамы.
Синьора Папперитц подошла к шкафу в стиле барокко, который стоял у стены и сразу поразил Мальберга. Прекрасный образец изысканного римского барокко с витыми толстыми ножками и инкрустацией на обеих дверцах.
Лукасу казалось, что шкаф предоставлен в его распоряжение, но когда синьора Папперитц открыла правую дверцу, он увидел, что он забит ее вещами. Папперитц, должно быть, не носила их уже много лет. Одним уверенным движением руки домовладелица отодвинула в сторону поношенные куртки, юбки и костюмы. Мальберг обомлел: за вещами оказалась дверь, запертая на старую задвижку. Синьора отперла дверь. За ней была маленькая комната, в которую, очевидно, не было другого хода.
— Пойдемте, — сказала синьора и, пригнувшись, прошла сквозь шкаф.
В комнате три на шесть метров было узкое окно, в два раза уже, чем все остальные окна пансиона. Стены были выкрашены в белый цвет, скудная меблировка состояла из стола, пары стульев, потертой лежанки и старого шкафа в метр шириной.
— В экстренном случае здесь вы будете в безопасности. Только не забудьте запереть за собой шкаф и дверь в эту комнату, а также повесить на место одежду.
Мальберг был удивлен смекалкой хитрой синьоры.
— Вы наверняка слышали о Лоренцо Лоренцони, — сухо заметила она, подняв вверх брови.
— Вы имеете в виду крестного отца, тело которого выловили пару лет назад в Тибре?
Синьора демонстративно кивнула в сторону потертой лежанки.
— Нет! — возмущенно вскрикнул Мальберг.
— Да. Он три месяца гостил у меня. За последний месяц он все еще должен мне. Однажды он сказал, что хочет подышать свежим воздухом. Но потом так и не вернулся. Утром его тело нашли в Тибре.
Мальберг почувствовал себя неуютно. Стоило ли ему останавливаться в мафиозном пансионе? Он уже хотел попрощаться, как вдруг осознал, что ему ничего другого не остается, как поселиться у синьоры Папперитц. Ведь его разыскивали по подозрению в убийстве. Даже если он откажется от поисков настоящего убийцы Марлены, ему все равно некуда деваться. Он должен был учитывать, что в любую минуту его могли арестовать. Здесь же он мог чувствовать себя в относительной безопасности.
Хотя комнату, должно быть, давно не проветривали, Мальберг глубоко вздохнул, а затем вынул из внутреннего кармана пиджака чековую книжку, черкнул пару цифр и быстро расписался. Потом Лукас протянул его синьоре.
Папперитц внимательно рассмотрела чек и поцеловала его — так у нее было заведено. Она целовала и банкноты, которые ей давали, что с точки зрения гигиены было чудовищным фактом. Но тем самым она проявляла пылкие чувства к чеку. Наконец она исчезла, напоследок крикнув из глубины шкафа:
— Телефон, естественно, оплачивается сверх этого!
После того как Лукас покинул потайную комнату и закрыл шкаф, он огляделся в своем новом убежище. Конечно, антиквар Мальберг привык к более комфортным условиям, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, он готов был смириться с тем, что предложила ему синьора Папперитц. Мальберг с наслаждением улегся на диван, забросил руки за голову и задумался.
После ночи с Катериной Марлена ушла на второй план. Снова и снова он мысленно возвращался к переживаниям прошлой ночи. Прежде всего его интересовал вопрос, как быть дальше? Он понимал, что в любом случае ему предстоит что-то делать. Чувства, которые он испытывал к Катерине, были сильнее, чем мимолетное увлечение.
Так продолжалось до обеда, и Мальберг начал считать часы, когда Катерина вернется домой. Странно, он обнаружил, что спал с двенадцатью женщинами, хотя, конечно, точных подсчетов у него не было — Лукас не вел дневник. Но теперь, когда он встретил Катерину, у него появилась неуверенность в себе, которую, видимо, порождали две вещи. Во-первых, необычные обстоятельства, которые их свели. Во-вторых, он совсем не знал эту девушку.
Пока Мальберг размышлял о своих чувствах, он неотрывно смотрел на платяной шкаф с потайным ходом. Вдруг на его губах появилась улыбка. Во что он только ввязался! Странный пансион с не менее странной хозяйкой. Шкаф с потайной дверью и таинственной комнатой за ней. Мальберг вдруг понял.
У него появился новый план.
Глава 21
Под видом порядочного бизнесмена Аницет приземлился в римском аэропорту «Фиумичипо». Таксист тунисец привез его в отель «Хасслер» на Пьяцца Ринита деи Монти, который живописно расположился над Испанской лестницей. Там был забронирован номер с фантастическим видом.
После того как Аницет освежился и насладился панорамой из окна, он решил пешком пройтись до кафе «Араньо» близ Пьяцца Колонна. Там, при соблюдении высочайшей секретности, ему была назначена встреча.
В «Араньо» Аницета уже ждали. Джон Дука, глава банка Ватикана, был, как всегда, одет в серый фланелевый костюм. Они холодно поздоровались. И неудивительно: эти двое никогда не были друзьями. Единственное, что их сближало, общий враг. Но этого было вполне достаточно.
— Что будете пить? — вежливо поинтересовался Дука.
— Кофе, — коротко отозвался Аницет.
Заказав кофе, Дука продолжил:
— Могу я называть вас Аницет?
Кардинал угрюмо кивнул.
— Да, конечно. Так меня стали называть после того, как я снял митру, — сказал он и поспешил добавить: — А теперь к делу.
— Вы по телефону делали намеки, — напомнил Дука.
— Совершенно верно. Дело касается Туринской плащаницы.
— Как интересно!
Замечание Дуки разозлило Аницета.
— Оставьте вашу иронию при себе, — прошипел он. — Дело обстоит кот как: несколько дней тому назад члены моего братства думали, что заполучили плащаницу Иисуса из Назарета.
— Неужели? — язвительно произнес банкир. — К сожалению, мне придется разочаровать вас, Аницет. Насколько я знаю, плащаница хранится в тайном архиве Ватикана. Это было сделано по инициативе кардинала Моро во избежание подделок, а значит, копня хранится в Турине, а оригинал — в Ватикане.
— Это вы так думаете! — со всей серьезностью заявил Аницет.
— Что вы хотите этим сказать?
— Сейф в Ватикане, в котором находился запечатанный пакет с плащаницей, пуст.
— Простите, Аницет, но откуда вам это известно?
— Туринская плащаница передана во владение братству Fideles Fidei Flagrantes.
— Я уверен, что это невозможно.
Аницет надменно рассмеялся.
— Думайте как хотите. Но государственный секретарь лично доставил нам плащаницу, так сказать, на дом.