Воспаление колец
Шрифт:
— С другой стороны, мы можем расценивать это как благословение свыше, как знак, что там о нас помнят! — поспешно вскочил Гнусдальф.
— Да? — Эглонд задумчиво посмотрел в потолок. — Что ж, может быть, может быть... Надеюсь, внимание высших сил поможет наладить диалог, прийти к консенсусу и принять конструктивное решение. — Владыка Эльфов трижды сплюнул через левое плечо и позвонил в колокольчик. — Итак, я объявляю Совещание открытым!
ГЛАВА 7
СОВЕЩАНИЕ ,
Оставшиеся в зале существа уселись за стол Эглонда. Только гномы никак не могли успокоиться: они бегали по залу и быстро сгребали объедки в дорожные мешки. Наконец они закончили свой труд и расположились за столом.
Эглонд прочистил горло и, косо поглядывая на задремавшего Гнусдальфа, встал:
— Господа! Друзья! Товарищи! Это Совещание созвано в тяжкий для всех нас час, дабы прояснить некоторые злободневные вопросы: состояние экологии Мордорвана, способ размножения дикобразов, о котором мы ни черта не знаем; возможность жизни на Марсе и так далее, и тому подобное. Но все это чепуха по сравнению с главным вопросом. Точнее проблемой. Главной проблемой. Проблемой Кольца Власти!
«БА-БАММ!» — немедленно прозвучало с небес, притом, что грозы ввиду отсутствия даже слабенькой тучки не предвиделось.
Внезапный вихрь, хохоча, пронесся между столами, оставив после себя запах кипящей смолы. Кто-то ойкнул, а эльф-стенографист с воем выскочил в окно. Но все это мало впечатлило Эглонда. Он пожевал сизыми негритянскими губами и задумчиво изрек:
— Поскольку дело касается волшебных артефактов, я считаю целесообразным передать слово известному заслуженному магу и волшебнику Гнусдальфу Сероглазому. Я кончил.
— Чё? — Гнусдальф оторвал голову от стола, заспанно поморгал. — Кто там кончил без меня? — Он потряс головой, подняв маленький вихрь перхоти, и встал. — Гм, гм... Так вот... Нет, вот так! Кг-м! Кха-а-а! Что ж, друзья, с прискорбием извещаю, что зловонный Коллектор Тьмы вновь отверз свое жерло, дабы источать ядовитые миазмы на росные поля нашего Хреноземья. А еще цены на водку повысили!.. Так что же нам делать? Я отвечу! Нам нужно крепиться, нам нужно объединиться, нам нужно бороться. Но вместе с этим я хочу сказать, что выпил бы немного пива, но не вижу его на столе. Где оно?
— Ты меня разоришь, — горестно вздохнул Эглонд, и что-то неразборчиво протараторил в свою картонную трубку. Тотчас створки дверей распахнулись, и в зал, распугав звенящих микрофонами шпионов Цитрамона, влетело несколько фей с попками дивной красоты. Перед каждым участником Совещания они поставили по большой запотевшей кружке, а Фордо кроме пива получил еще и страстный поцелуй в губы.
— Благодарю, — кивнул маг, одарив Фордо ревнивым взглядом. — Так вот, — он энергично взмахнул рукой, — что касается Кольца Власти, то дела обстоят не лучшим образом. Возьмем, к примеру, морскую свинку. Даже двух морских свинок... Гм... Итак, мы взяли двух морских свинок... И тут возникает вопрос: какое отношение имеют свинки к кольцу? — Маг поднял взгляд к потолку. — Это очень, очень сложный вопрос! Однако я должен заметить, что свинки, как вам всем, без сомнений, известно, не умеют считать до пяти! Вы следите за ходом моей мысли? В кратчайшие сроки принять адекватное решение, вот что нам нужно, а свинки, что самоочевидно, не владеют ситуацией. Они даже говорить не умеют, вот что страшно! И в то же
— Меня??? — Плечистый человек с мужественным, посеченным шармами лицом (упал с велосипеда в детстве) нерешительно встал. Кашлянув, он оправил рубашку защитного цвета, подтянул портупею, на которой болтался деревянный пенал с мечом, звякнул набором сверкающих медалей на груди, протер орден «За богатырские заслуги второй степени» и повторил: — Меня?.. Э-э-э... Но я... — Он встрепенулся. — Как посол Гондории, главного оплота против черных сил Цитрамона, скажу... что передаю слово Гнивли, сыну Гноя Перешейка, чья мудрость стала известна повсюду еще до страшного карбидного взрыва в шахтах Умории!
Гнивли, еще более обаятельный, чем его отец (борода, прыщи, щечки-яблочки, прыщи, нос-картошка, прыщи, оттопыренные уши, прыщи), но ростом по пояс Гнусдальфу, потер опухшее лицо и окинул присутствующих странным взглядом.
— Гномы не любят Цитрамона, — глухо сказал он, и от его дыхания у всех подскочило содержание алкоголя в крови. — Но еще больше его не любят эльфы. Пусть заговорит Лепоглаз, далекопосланник Мрачного Хренолесья.
Неподалеку от Фордо кто-то тихонько икнул. Это оказался тот самый конопатый эльф-певец. Из его носа торчали ватные тампоны, похожие на окровавленные сосульки. Встав, эльф быстро заговорил, кивая в такт своим словам:
— Как полный посланник Мрачного Хренолесья, я с негодованием смотрю на деяния Цитрамона и гневно клеймлю позором его имя. Он сволочь. Он — подлец! Он строит козни и плетет интриги! Он... у меня просто нет слов! А еще он нагло подбрасывает в почтовые ящики лесных эльфов пропагандистские листовки и это! — Лепоглаз вытащил из-за пазухи несколько свернутых в трубку журналов. — Вот эту дрянь, которая развращает моих соотечественников!
Он бросил журналы на стол, с их обложек подмигивали голые красотки.
— Развратные бумаги! — с праведным гневом вскричал Лепоглаз, разравнивая журналы так, чтобы все до единой обложки было видно. — Мерзость! Грязь! А качество полиграфии? Фото на весь разворот и без капли текста! Девчонки — загляденье! Продаю очень дешево! Оптом — скидка!
Владыка Эльфов с интересом поводил очами.
— Я, пожалуй, куплю пару штук... Или даже три! — быстро добавил он, выуживая кошелек.
Прежде чем Лепоглаз успел моргнуть глазом, возле него образовалась давка. Громче всех кричал Гнусдальф, стараясь выторговать себе самый непристойный журнал подешевле. Он напирал на право старшинства и отмахивался от конкурентов посохом.
— ...Так, все? Больше желающих высказаться нет? — спросил Эглонд пять минут спустя, прикладывая пятак к свежему кровоподтеку под глазом.
— Да нет, нету никого, — высказался Гнусдальф, со счастливой улыбкой на устах втискивая самый толстый журнал в свой саквояж. Там уже лежали пара позолоченных дверных ручек с вензелем Эглонда, три столовых набора и свистнутый на кухне подстаканник.
Эглонд запихнул тонюсенький журнальчик за трусы, степенно опустил полы халата и негромко сказал: