Воспаление колец
Шрифт:
— Но тогда... тогда остается единственный выход! — проговорил Лепоглаз. — Мы похороним Брагомира в реке, и да поглотит его великий Эрос!
— А что, в Гондории есть такой обычай? — спросил Элерон.
— Разумеется, — не моргнув глазом, ответил эльф и моргнул сразу обоими глазами.
ГЛАВА 12
РАХИТАН
— Наши друзья в плену и наш долг — спасти их! — изрек Элерон, едва останки Брагомира отдали на растерзание Эросу. — Чморки еще заплачут кровавыми слезами, они еще подожмут уши, почуяв на затылках наше дыхание! Вперед! Промедление — смерть!
Он медленно направился в лес и улегся под деревом спать.
Утром герои быстро, как только могли, помчались по следу чморков. Впрочем, быстро — не совсем то слово. Им приходилось то и дело останавливаться и выслушивать жалобы друг друга на плохую погоду, комаров, солнце, дождь, облака, синее небо, ревматизм гнома, рваные тапочки эльфа, слишком тяжелый меч Элерона. Тем не менее, вскоре они выбежали на неоглядную равнину, заросшую карликовым репейником, ковылем и одуванчиками.
— Вот это и есть Рахитан! — проговорил Элерон. — Я бывал здесь проездом — дурацкое место.
— Зато ровное, — откликнулся Лепоглаз.
После трех часов шкандыбания по гладкому, как доска, полю, Гнивли, с отвращением оглядываясь кругом, заметил:
— Это просто кошмар! Я не представляю, как эти рахитанцы тут живут! У них нет никакой личной жизни: попробуй только спустить штаны на этой равнине, и сразу тысяча сусликов сбежится поглазеть на твой зад!
— Тут живут не суслики, а сурки, — раздраженно сказал Лепоглаз. — А что касаемо зада, то раз увидев твой, я на неделю потерял аппетит. Бедные сурки, я им заранее сочувствую!
— А это пошлые намеки! — заметил Гнивли, вытаскивая кирку из мешка. — Пускай уж сурки заодно посмотрят на то, что носишь ты в правом внутреннем кармане своих трусов. Несчастные, они помрут с голоду...
Уши Лепоглаза покраснели.
— Ах ты...
— Хотя вообще-то — сомневаюсь! Вряд ли они смогут разглядеть это!
— Ну, ты! — грозно крикнул эльф, наставив на гнома палец. — Сын куропатки, родственник навозной кучи, уморийская отрыжка, жук-смердунец, грязное «тьфу!», кака, а еще...
— А у тебя морда в конопушках!
Лепоглаз зарыдал и бросился на гнома.
— Брэк! — не своим голосом (свой он потерял) заорал Элерон и растащил скандалистов в стороны. — Лепоглаз, оставь свои антигномские штучки при себе. Вы, эльфы, большие шовинисты!
— Да, — признался Лепоглаз. — Шовинисты, пацифисты, мазохисты и садисты. — Он покраснел и быстро добавил: — Два последних — не в счет!
И снова — погоня! Элерон легко держался вражьего следа: чморки, самые неопрятные монстры Среднего Хреноземья, оставляли после себя широкую замусоренную тропу.
Когда след совсем посвежел (Гнивли потом долго отмывал сапоги), Элерон скомандовал привал. Путники опустились на расстеленные плащи. Лепоглаз достал эльфийский сухарь и, с задумчивым видом поглядывая на Гнивли, стал точить на нем бритву.
— Послушайте, — проникновенно сказал гном. — Я расскажу вам славный анекдот! Ежик по имени Хилые Иглы купил на базаре три поганки, сварил их, съел и умер. Га-га-га!.. Ге-ге-ге!.. Гы-гы-гы!..
— А, чтоб!.. Гномий выродок! — Лепоглаз вскочил на ноги. — Чем слушать твои анекдоты, так лучше сдохнуть!
— А что, не смешно? — удивленно заморгал гном.
— Помойка! — оценил Элерон.
— Муть! — поставил клеймо Лепоглаз.
— Или ты будешь молчать, или мы тебя прирежем! — сказали они хором.
И они продолжили путь.
Незаметно подкрался вечер. Солнце скрылось, но небеса, остывая, еще хранили медно-красный оттенок у самого горизонта. Голубовато-серые сумерки сгладили очертания холмов; посвежевший ветер гонял ковыльные волны, какой-то птах кричал тревожно и незнакомо. На свод небес робко взбирался хрустальный серпик луны... и так далее, и тому подобное. Товарищи, это я готовлюсь писать очередное продолжение «Властелина колец»! Видите, какой стиль, а? Пальчики оближешь! (Или сунешь в рот два пальца.)
Гм, гм... Ага! Итак, наступил вечер. Беспрерывно скандаля, герои остановились ужинать на берегу рахитанской реки, носившей пугающее имя Отрава. Ужин был скромный: разбив киркой три шкряба, путешественники размочили их в водке.
— С такой жратвой не побегаешь! — кисло заметил Гнивли, пытаясь разжевать кусок сухаря размером с горошину.
— А тебе что горстку проса съесть, что ведро картошки, все равно будешь пердеть целую ночь! — откликнулся Бодяжник. — Выспаться невозможно!
Гнивли ахнул и вскочил на ноги.
— Отстань, недомерок! — сказал Элерон. — И не смотри такими глазами; на кинозвезду не тянешь! Слушай, — он перешел на доверительный тон, — разве я виноват, что все гномы — такие отвратительные карлики? Сам посуди — разве я? Вот тебе совет: чтобы казаться выше ростом, носи сапоги на утолщенной подошве. Да ты их и так носишь, думаешь, не видно?
— Расист! — проскрежетал гном. — Вот я тебе...
— Я не расист, я эксгибиционист! — с пьяным простодушием сознался Элерон. — Верно, Лупоглаз? А ты, гном, чмукало болотное, вот что я о тебе думаю!
— Меня зовут Ле-по-глаз! — с тихой яростью произнес эльф; его брови сомкнулись на переносице, как две грозовые тучки. — А ты, тупой человечишка, не помнишь, что записано у меня в паспорте!
— У эльфов не бывает паспортов! — безапелляционно заявил Элерон. — Вы эти... бродячие чудики! Ваш адрес — все Хреноземье!
— Ах ты! — задохнулся Лепоглаз. — За такие слова тебе полагается!
— И от меня тоже! — влез гном. — Я — первый!
— Да чтоб какой-тот паршивый гном... Вы, блошиные коннозаводчики...