Воспитанник Шао. Том 2. Книга судеб
Шрифт:
– Рус прав, – глядя на входную дверь, задумчиво произнес монах, – чутье его не подвело. Кто же нас так плотно обложил?
Аскеты быстро обшарили карманы полицейских. Документ был только у одного, старшего. Остальные-при двух пистолетах, пакетиках с наркотой, под формой тениски с нацистской символикой.
– Это что-то новое.
Хуа ножом вырезал кусок свастики с майки.
– Надо дать знать настоятелю и Коу Кусину. При чем здесь наци. Быстро скручиваемся и уносим ноги, рядом наверняка есть их люди.
Монахи, заранее зная, что кому делать, быстро приготовили бесшумные пистолеты, к двери привязали гранату. Сами вышли
По лестнице монахи быстро вбежали на верхний этаж, на крышу. Дома в старой части города стояли кварталами впритык друг к другу, местами имея общую крышу или метр-два расстояния между зданиями. Им ничего не стоило целый квартал пробежать по крышам и спуститься на грешную, но достаточно устойчивую для неугомонных ног, землю. В двух такси они быстро исчезли из опасного города.
– Дальше только в Бразилию, – в каком-то недалеком захолустье, сидя на скамейке у бензоколонки решил Хан Хуа. – Только туда из этой страны удобнее перебираться. И Бразилия более удобна в смысле безопасности. Нам надо сначала в Энкарнасьон. Оттуда через Посадас сможем быстро и без приключений добраться в Санта-Розу. Там есть наши люди. А эти ребятки из наци пусть теребят свои чубы в поисках собственных недочетов. Что-то подсказывает мне, что Русу удобнее пересидеть в Сан-Паулу.
Монах острым взглядом высматривал подходящую машину для продолжения передвижения. Но ее быстрее нашел Син. Он показал на гараж, где стоял американский джип.
Через пять минут они купили его. И немедленно покатили по направлению к границе с Аргентиной. Хан Хуа продолжал думать о выборе пути, все сомневаясь в том, туда ли он решил окончательно ехать. Но после новых размышлений приходил к выводу, что иного пути для Руса, как в Бразилию, быть не может.
Глава третья
Прекрасно растянувшаяся на многие мили панорама великолепного Рио сказочно очаровывала воображение, привлекала милыми красками безмятежного библейского рая. Сверкающими квадратами слепящий белизны высятся у теплого океана дорогие и супердорогие отели, пансионаты, дворцы и казино. Все так завораживающе чудно и поразительно. Бархатная желтизна песка бесконечных пляжей, кристально-голубая вода ласкового моря. Часть заоблачного Эдема, случайно оказавшаяся на земле вот в этом, вроде бы ничейном, месте, и над всем этим – с любовью Христос-спаситель с распростертыми, в могуществе своем над миром, руками, с необозримых высот обнимающий покорную паству. Сказка рая – да и только.
Кто не был в Рио, тот не поймет, чем притягателен этот город для богатых. Здесь, касаясь нежного песка, забываешь проблемы и конфликты.
Невозможно представить, что где-то могут происходить несчастия. Что горе так же привычно соседствует рядом с человеком, как и этот по-домашнему близкий песок, на котором сидишь и который не ощущаешь только потому, что безмятежно отдыхаешь и ни о чем постороннем не думаешь.
Рио, Рио… – город воспетый высоко и нежно любящими его. Паруса, подвластные зовущему ветру, манящие за туманную
Так и дочь мадам Вонг, имя которой пока еще не значится в полицейских досье и церковных книгах, по-ребячьи сумасбродно тащилась от умиротворенной идиллии города влюбленных и мечтателей. Вся ее взращенная злоба, высокомерие к людям, чувство высокорожденной пропадало, когда она опьяненно вдыхала огненную страсть бесшабашного города-курорта. Она становилась добрее, терпимее. И несмотря на то, что материнское рычанье и истерика по поводу и без повода генетически завязли в ней, как заноза в самом больном месте, красоты и общественная доброта города меняли ее положительно. Подчиненные и прислуга гораздо реже слыхали срывающиеся с ее уст резкие, хамские словечки и матерщинные приказания. И это при всем том, что она много ездила по странам и континентам. Но здесь бывать еще не случалось. И вот волею прихоти, проказницы-судьбы оказалась в райском месте Южной Америки. И сразу навсегда и беззаветно полюбила этот чудо-город, чудо-сказку для принцев и принцесс.
Здесь она не смогла вспомнить, что, ее в конце концов принесло сюда. Только на третий или четвертый день ей, уставшей, но шумно переживающей от впечатлений, осмелились напомнить о сути пребывания в этом прекрасном городе. Дочь долго лежала на балконе, уставив блаженно хитрые глазки в манящие дали голубого горизонта. Она даже сначала не поняла, чего от нее хотят и почему ее об этом спрашивают. Но сознание медленно приводило память на рабочий лад. Недовольно глянув на служанку, она все же без злобы проговорила:
– Что ты думаешь, я уже совсем закомплексовалась в рулетке и забыла, зачем приехала? Время меня не торопит. – Дочь игриво помахала пальчиком на служанку. – Но мы сегодня же вечером вызовем наших охранников. И они доложат нам все, что узнали за эти дни. А ты лучше подумай, чем нам заняться сегодня. Просмотри рекламные проспекты, выбери что-нибудь поновей, поэкзотичнее. Дочь снова надолго уставилась с тахты, на которой бесстыдно возлежала обнаженной, в прозрачные дали неизвестности. Неожиданно встрепенулась, внимательно всмотрелась в служанку, оценивая ее внешность.
– Слушай, псина, может, ты тоже положила глаз на моего монаха? Попробуй только. Я тебя сразу сдам в дом терпимости, сука. Ясно?
Руки еще совсем молодой девушки задрожали, и она робко запротестовала:
– Как можно, госпожа, я ведь его еще в глаза не видела.
Дочери было скучно. Она притворно прищурилась. – Я его тоже еще не видала. А вас я знаю, шкур таких. Попробуй только когда-нибудь подмигнуть ему.
– Вы что, госпожа, разве я смею. Я еще вообще не собираюсь думать о мужчинах, – растерянно лепетала служанка.
– Говори, говори. Это ты моей мамаше можешь зубы заговаривать. Она добрая старуха. А мне!.. – дочь резко вскочила. – А ну раздевайся. Оценим твою фигуру.
Девушка пристыженно замерла. Она смертельно боялась госпожу, и еще стыдилась чисто по-девичьи своей наготы.
– А-а, вот такая ты можешь многим голову заморочить. Самцы скромных любят. Ну и кобыла. Не стой, раздевайся, а то отхлещу по лицу, как базарную бабу. Не заставляй меня повторять приказания. Бритвой рожу попорчу, ясно.