Воспоминания генерала Российской армии. 1861–1919
Шрифт:
Командиром корпуса весь южный (горный) Крым был разбит на маршруты, каждый маршрут имел номер, и по телеграфу охотничьи команды корпуса исполняли данный номер маршрута. Все маршруты проходили через г. Симферополь (штаб корпуса), где всегда была дневка и личная поверка командиром корпуса команд и журнала занятий. Я всегда получал благодарность за свою команду.
Наступил 1897 год, служба шла прекрасно, ухаживал за Феодосией Антоновной Макаровой на страх врагам, но без всяких грязных мыслей… отношения были кристально чисты. Она была в 7-м классе гимназии, но училась неважно. Весна и лето промелькнули стрелой.
Осенью были интересные маневры: наш Виленский полк был посажен на суда и изображал десант, который должен высадиться около крепости Севастополь, а гарнизон ее должен не прозевать. Мы высадились в Камышовой бухте. Волшебная
Из феодосийских событий было торжественное празднование 50-летнего юбилея художественной деятельности И. К. Айвазовского. Много съехалось художников и делегаций от художественных обществ почтить мастистого художника моря, которое, во время раута у самого Айвазовского, представляло волшебную картину при лунном освещении с балкона его дома, сам Иван Константинович обратил на это внимание гостей.
С прошлого 1896 года внимание всех было обращено на постройку Великого Сибирского железнодорожного пути, а в конце текущего 1897 года секретно в военных сферах прошел слух о предстоящих сформированиях новых стрелковых частей для Дальнего Востока. Я заволновался, заинтересовался и скоро узнал, что будут требовать «выдающихся» по службе офицеров на Дальний Восток. Я написал письмо начальнику штаба корпуса генералу Экку, и он вскоре вышесказанное подтвердил и обещал похлопотать обо мне, но я держал это в секрете ото всех положительно.
В первых числах января 1898 года у С. С. Мосаковского случилось большое горе: старший сын Вячеслав, студент Военно-медицинской академии, мой друг, умер от тифа, приехавши уже больным на Рождество домой. Горе отца было глубокое – он был его любимец и надежда.
От нашей 13-й дивизии в январе потребовано только два офицера на Дальний Восток. Я 8 января 1898 года подал рапорт о переводе меня. Все крайне удивились. Были выбраны командиром корпуса Белостокского полка – поручик Гусев и Виленского полка – я, но время отъезда было неизвестно, и скоро как-то заглохло, я потерял надежду. В начале марта вдруг, неожиданно, пришел секретный приказ о выделении целой роты в полном составе (пять офицеров) на формирование 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, вот поднялась буря в полковом стакане… никому не захотелось покидать милый Крым. Я оставался как уже назначенный. Из командиров рот заявил желание командир 2-й роты капитан Самсон Александрович Иванов. Число офицеров уменьшили на одного, следовательно, надо было еще двух офицеров. Командир полка решил произвести жеребьевку. Все офицеры полка были собраны в полковом собрании… многие были бледны и волнующиеся… Командир полка обратился с речью к офицерам, в которой высказал, что мы должны жертвовать для пользы Родины всем… Последний раз обращается: «Кто желает сам?» Настала тяжелая минута, много стояло с побледневшими лицами, и вдруг раздалось два «я»… Все невольно повернули головы, то были подпоручики Александр Александрович Тимошенко и Валерий Павлович Змейцын. Все вздохнули глубоко – жертвы принесены…
Свыше было приказано нижних чинов выбрать самых лучших во всех отношениях, под личную ответственность командира полка. Все снаряжение и обмундирование новое. Винтовки лучшие по бою. Началось формирование роты и ее сколачивание. К 1 апреля рота была готова – она была образцовая. Охотничью команду я сдал. В городе только и было разговоров о нас. Ожидалось романическое похищение «сабинянок»… из Крыма на Дальний Восток.
Наши друзья мне и Змейцыну устроили несколько прощальных обедов и ужинов, пили за наше здоровье и желали здоровья и успехов. И. К. Айвазовский непременно хотел меня видеть перед отъездом. Мои хозяева горевали о том, что я их покидаю, ведь я прожил у них пять лет.
Наши «симпатии» из барышень искренно горевали и тайно проливали слезы и получали неочередные «двойки».
Быстро мы, офицеры, собрались. Грузы роты были готовы. Ждали только приказа и наряда эшелона поезда для переезда в Севастополь, а оттуда на пароходе в Одессу, где предназначено формирование
11 апреля в 5 часов вечера, около полковой церкви, был отслужен напутственный молебен, и рота под звуки марша с криками «Ура!» двинулась в Рожновские казармы, где был приготовлен парадный ужин и угощение для нижних чинов. Полковой парадный ужин для офицеров был приготовлен в полковом собрании. Задушевно нас проводили полковые товарищи, каждому из нас преподнесли ценные подарки. В час ночи мы и все офицеры полка на поданном к городской станции специальном поезде отбыли на главную, загородную, станцию. На вокзале были уже наши городские знакомые и наши «барышни симпатии»… много слез в ту ночь пролито. Ровно в 3 ч 30 мин утра при громовом «ура!» тронулся наш поезд. Мы усталые улег лись спать. Поздно вечером мы были в Севастополе. На станции Симферополь нас приветствовал от имени командира корпуса начальник штаба корпуса генерал «Экк, хороший человек», я просил его передать привет от себя лично командиру корпуса. Он обещал.
В Севастополе командир роты поручил мне нагрузку на пароход Русского о[бществ]а [51] , и я с утра приступил, к вечеру нагрузка грузов и посадка людей была окончена. Днем в Севастополь прибыл командир корпуса и осмотрел роты дивизии, входящие на Дальний Восток. Спросил, где я, и просил передать его наилучшие пожелания. В 10 часов вечера пароход отплыл из Севастополя в Одессу. Море было спокойное. Долго, за полночь, длилась наша товарищеская беседа – вспоминали и всех, и все.
51
Имеется в виду Русское общество пароходства и торговли (РОПиТ).
Около полудня показалась Одесса, и скоро наш пароход пристал к пристани Русского острова, быстро высадились наши солдатики и направились в Сабанские казармы, где был уже штаб 11-го полка с временно командующим полком подполковником Рябининым (58-го Прагского пехотного полка [52] ). Грузы роты также были перевезены в цейхгаузы Сабанских казарм. Через два дня прибыл назначенный командир полка полковник (36-го пехотного Орловского полка [53] ) Павел Каэтанович Домбровский, герой Шипки, георгиевский кавалер. Полк в полном 8-ротном составе ему представил на Куликовом поле полковник Рябинин. Не с молитвы начался полк, а с ругани: полковник Домбровский ни за что разнес полковника Рябинина и разругал солдат, все сразу поняли «собачий» характер своего командира полка, а так как физиономия его походила на обезьянину, то и прозвали его Яшка-обезьяна, так он начал «Яшкой», так и кончил «Яшкой». Много на этой почве было впоследствии и смешного, и горького. Я как старший поручик был назначен командиром нестроевой роты, сколько перенес я горя от этого «собачьего» характера, один Бог знает… В 1902 году в Порт-Артуре мы так и расстались врагами.
52
58-й пехотный Пражский полк. Старшинство с 14 февраля 1831 года. Полковой праздник – 6 декабря.
53
36-й пехотный Орловский полк. Старшинство с 19 февраля 1911 года. Полковой праздник – 6 декабря.
С помощью командира нестроевой роты 16-го стрелкового полка [54] сделал смету на покупку самых необходимых инструментов для всех мастерских полка и необходимых, на первое время, материалов на сумму 3500 руб., а мне дали 1000 руб., и хватили же мы горя в пустынном Талиенване… но виновным остался я один.
Формирование полка было окончено 26 апреля. 28-го началась погрузка на пароход «Скандия» Американо-Гамбургской компании. Все грузы, все нижние чины и две трети офицеров были помещены на этом пароходе, в нижнем трюме были засыпаны пшеницей шесть 11-дюймовых орудий и наши винтовки в ящиках. Остальные офицеры полка ехали на пароходе «Владимир».
54
16-й стрелковый полк. Старшинство с 18 июля 1845 года. Полковой праздник – 18 июля. Полное название (со 2 ноября 1894) – 16-й стрелковый императора Александра III полк.