Воспоминания склеротика
Шрифт:
Мне удалось посмотреть около тридцати театров мира. Это была великолепная школа. Особых знакомств я не завел, поскольку (бездарь) не знал ни одного иностранного языка. Но с помощью переводчика в баре пообщался с мистером Такедо, руководителем великолепного японского театра, и его двумя актрисами, и даже получил приглашение на четырехсотлетие театра, которое намечалось отметить в 1977 году, и на которое я, конечно же, не поехал. Там же меня разыскал немецкий переводчик и помог встретиться с главным режиссером Магдебурского театра, с которым мы были заочно знакомы через журналиста аккредитованного в Донецке. Надо отдать должное Магдебурскому руководителю, совсем неплохо владеющему русским языком, – он был вежлив и даже приветлив, что не скажешь о его актерах. Поэтому мы, познакомившись, довольно быстро окончили наш разговор.
Конгресс завершился большим правительственным банкетом в ресторане «Арагви».
В 1978 году я стал членом президиума советского центра UNIMA, а через пять лет персональным членом этой международной организации. Президиум советского центра послал меня своим представителем на фестиваль в Чехословакию, в город Жилино. Фестиваль длился десять дней с 10 по 20 мая 1981 года. Там я посмотрел очень много интересных спектаклей чешских театров. Некоторые остались в памяти и сегодня. Чешский театр кукол всегда славился своим высоким профессиональным уровнем. Многое я узнал и о жизни, работе и быте зарубежных коллег. Фестиваль был организован очень хорошо. Это естественно, поскольку он проводился каждые два года.
На фестивале ежедневно издавался журнал. Меня попросили выступить со статьей. Уже в Москве Ирина Николаевна Жаровцева, ответственный секретарь советского центра, и Сергей Владимирович Образцов остались этой статьёй весьма довольны (вот, где пригодилось моё театроведческое образование). Хотя в Чехословакии было очень интересно, я отказался остаться, по просьбе чешского центра, ещё на три дня, и как только окончился фестиваль сразу уехал домой.
Перед самой командировкой в Чехословакию у нас проходило заседание президиума советского центра в Тбилиси. Грузия – это страна, где, если долго заседать, значит совершать тяжкий грех. План работы был сверстан так, что после легкого завтрака президиум собирался минут на тридцать – сорок, потом просматривал спектакль одного из тбилисских театров с кратким обсуждением с тем, чтобы к двум часам уже быть за столами дневного банкета, устраиваемого в честь нашего пребывания каким-либо театром или организацией. С небольшим перерывом на часовую экскурсию, мы вновь попадали уже на вечерний банкет, который длился с расчетом, чтобы дать нам возможность хоть немного отдохнуть до утра. Застолья были прекрасными не только изобилием вкуснейших блюд, но и своим ритуалом с удивительными по содержанию и манере грузинскими тостами и чарующими многоголосьем песнями. Тамадой за каждым столом был либо его «хозяин», либо почетный представитель вышестоящей организации. На банкете в Грузинском Театральном Обществе тамада решил, никого не пропуская из гостей, предоставлять слово для тоста. Рядом с ним сидела Ирина Николаевна, которая подсказывала ему, кто есть кто. Дошла очередь и до меня. Я поднял бокал и сказал следующее: « Нет слов, чтобы выразить восторг грузинскими столами, грузинскими блюдами, грузинским гостеприимством. И этот стол, и его хозяева не исключение. Но всё же есть и у него, как и многих других, один существенный недостаток». – В этом месте мой друг Гиви, главный режиссер грузинского театра кукол, побледнел, у него начали трястись руки. Он ужасно испугался того, что я могу обидеть хозяев своим замечанием. А я продолжал: «когда мы приходим в театр, нам дают программку, где мы можем узнать кто автор, кто режиссер и кто исполнитель предстоящего зрелища. Здесь же за столом у нас такой программки нет, и это большой его недостаток, поскольку я хотел поднять бокал за здоровье авторов, режиссеров и исполнителей этого стола».
Напряжение на лицах хозяев и гостей преобразилось в довольную улыбку. На бледном лице Гиви появился румянец, и он, успокоившись, стал представлять всех, кто был причастен к организации банкета. – Ну и напугал ты, Боря, меня, -- сказал он после застолья. – Ты что, Гиви, меня дураком считаешь? – попробовал обидеться я. – Что ты? Бог с тобой. Я подумал, что, может быть, ты не знаешь наших обычаев, – оправдывался приятель. – Но тост ты произнес превосходный.
В эти дни пребывания в Тбилиси мы были участниками прекрасного ритуала, открытия театра марионеток под руководством Реваза Леоновича Габриадзе. Прежде чем войти в это старинное здание, Сергей Владимирович Образцов о его каменные стены разбил подвешенную бутылку шампанского, на манер ритуального спуска кораблей.
Театр разместился в красивом особняке. Маленький зал бывшего княжеского театра был рассчитан на сорок пять зрителей. Спектакля в этот вечер нам не показали, но познакомили с прекрасной световой и звуковой техникой нового театра. Резо Габриадзе рассказал о методах и приемах подготовки спектаклей. Они были своеобразными. Театр приглашал лучших драматических актеров Грузии для создания звуковой фонограммы спектакля, а кукловоды под эту запись уже пластически разыгрывали представление. Когда позже я имел удовольствие присутствовать на таком спектакле, то высоко оценил его качество, но у себя таким методом ни разу не воспользовался. Этот театр был для зрителя очень дорогой, но там никогда не было свободного места. В дальнейшем грузинские марионетки стали валютным театром, почти всё время разъезжая по зарубежью.
Главным вопросом тбилисского заседания был план поздравления Сергея Владимировича с восьмидесятилетием и пятидесятилетием его театра, которое отмечалось осенью этого же года. Поскольку в президиуме были представители всех республик, решили сделать ему в подарок пятнадцать «образцовских» кукол «Тяпа»[16] и одеть их в национальные костюмы.
Осенью мы приехали на поздравления в Москву. Юбилейный вечер в Центральном театре кукол длился шесть часов, и это при условии, что множество театров и организаций в этот день не пропустили и предложили им прийти на завтра в два часа дня. Этот вечер Сергей Владимирович вел сам, без устали, в свои восемьдесят лет. Поздравлял его весь цвет советского искусства. Самым запоминающимся, пожалуй, было, выступление Аркадия Райкина, который принес в подарок в клетке птичку яркого синего цвета и сказал: - вот вам «синяя птица», - здесь он открыл клетку и выпустил птичку в зал, - ловите её, и пусть она принесет удачу.
Назавтра Образцов принимал поздравления тех, кто не смог это сделать накануне, а в восемь часов вечера в ресторане «Националь» начался огромный, человек на триста, банкет, длившийся до пяти утра. Сергей Владимирович не уставал пить и танцевать, подавая пример здоровья и жизнерадостности молодым. На третий день Образцов подарил всем членам президиума новое издание своей книги «Моя профессия» с дружеским, теплым автографом. Это был 1981-й год. А в 1989 году мы отмечали в уютном баре UNIMA шестидесятилетие создания советского центра. Сергею Владимировичу уже было 88 лет. Выпить он мог значительно меньше, чем в свои молодые восемьдесят, и когда не говорил, то слегка подремывал.
Советский центр UNIMA просуществовал до распада Советского Союза, и можно было бы вспомнить замечательные поездки наши в Кишинев на молдавский фестиваль и в прекрасный Ереван на фестиваль закавказских республик, и много других поездок и московских заседаний президиума. Для нас это были дни общения режиссеров разных республиканских театров, у которых было чему поучиться. Мы были в курсе самых последних событий в кукольном мире. К сожалению, всё это ушло. Украинский центр UNIMA, созданный лишь в 1998 году, уже не имел тех материальных возможностей для столь дорогих поездок его членов, или хотя бы членов президиума, по городам страны, а тем более за границу. Хотя надо сказать, что недавно я узнал о поездке члена президиума Шарля Фойерберга на фестиваль в Магдебург.
ЛЮБИЛ ЛИ Я НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ НАЧАЛЬСТВО?
Кресло власти сработано не по мерке головы.
С. Лец[17]
Как-то заместитель начальника управления культуры Юрий Маркович Дименков заметил: - редко Вы, Борис Наумович, заходите в управление, поговорить, посоветоваться. Не любите Вы непосредственное начальство.
– Что Вы, Юрий Маркович! – отвечал я. – Непосредственное начальство я люблю, а вот посредственное, действительно недолюбливаю.
С начальством у меня взаимоотношения были сложные. С одной стороны, я никогда перед ним не лебезил, а с другой не хотел ссориться, понимая, что это отразится не только на мне, но и на отношении к театру. Но поссориться пришлось.
В Донецк приехала большая комиссия ЦК ВЛКСМ Украины, и в обкоме комсомола проходило узкое совещание о работе с театральной молодежью. Доклад делал первый секретарь Донецкого обкома комсомола, в котором он, в частности, заметил, что Донецкий театр кукол мало пополняется молодыми выпускниками театральных учебных заведений. Я в своём выступлении сказал, что неоднократно обращался в управление культуры с просьбой помочь с квартирами или общежитием для пополнения театра молодежью, однако, безнадежно. Присутствующая на этом заседании начальник управления Виктория Петровна Олейникова обиделась на меня за это выступление и, наверное, года два со мной не разговаривала. Впервые после этого инцидента она любезно заговорила со мной, когда представляла коллективу нового директора Валентину Федоровну Косенко. Тогда, после официальной части, в кабинете директора за рюмкой коньяка она дружески сказала: - Вам, Валентина Федоровна, будет здесь хорошо. С Борисом Наумовичем работать легко и приятно. С этого дня у нас отношения вновь наладились, и это было очень важно, прежде всего, для театра.