Воспоминания. Стихи. Переводы
Шрифт:
и фронтисписа его первого парижского стихотворного сборника с
«ницшеанским» названием «Любовь и голод»; Хаим Сутин, который с ним
временами делил кров; М. Кислинг, С. Судейкин, Л. Гудиашвили, С. Шаршун,
A-П. Гальен, Ж. Маритен, Б. Сандрар, М. Жакоб, Р. Гиль, Т. Тцара, И. Зда-
невич. Его пути пересеклись с поэтами и писателями, такими, как Поль Фор,
Дмитрий Мережковский, Константин Бальмонт, Илья Эренбург...
Весной 1921 года группой молодых поэтов
направления было создано в эмиграции первое русское литературное
содружество со странным названием «Гатарапак». Поэт Довид Кнут, вошедший
осенью 1921 года в эту литературную группу и избранный ею вице-
председателем, в своих воспоминаниях «Опыт Гатарапака», опубликованных в
Израиле в 1953 году, загадочно писал: «Это странное название представляет
собой аббревиатуру имен пятерых ее основателей», — хотя на самом деле
известны только трое из них: A. Гингер, М. Талов, В. Парнах. Участники этого
молодого творческого объединения собирались сначала в сердце Латинского
квартала, недалеко от площади Сен- Мишель, в кафе «Ла болле» — присяжном
месте Юрия Терапиано, Зинаиды Шаховской, Александра Бахраха. Все они
увековечили эту экзотическую кофейню в своих воспоминаниях. Но довольно
скоро, уже летом, все переместились в более просторное бистро «Хамелеон»
(бульвар Монпарнас, дом 146).
Литератор Анатолий Юлиус оставил нам чуть ли не единственное описание
этого нового места сборищ в своих воспоминаниях «О русском литературном
Париже 20-х годов», опубликованных в 1966 году в канадском литературном
журнале «Современник»: «Чтение стихов этого первого поэтического вечера
происходило в малоуютной зале скромного «Кафе-бистро», существовавшего в
20-х годах на углу бульвара Монпарнас и улицы Кампань-премьер под
вывеской «Хамелеон». Узкая входная дверь на срезанном углу дома вела в залу
кофейни. Низкий потолок. Две ступеньки ниже уровня тротуара.
Прямоугольные мраморные столики в стиле 1900-х годов.».
7
7 августа 1921 года был «первый вечер русской поэзии» нового
художественного объединения «Палата поэтов», где выступали его зачинатели:
А. Гингер, Г. Евангулов, В. Парнах (председатель) С. Шаршун, М. Талов,
придумавший само название (хотя, если верить Кнуту, это имя группе дал
Евангулов). В устройстве вечера принимали также участие Л. Гудиашвили,
С. Судейкин, А. Вермель, А. Левинсон, Е. Зноско-Боровский. Собрания эти
проходили сначала по воскресеньям, а впоследствии по четвергам.
Успех «Гатарапака» и
марта 1922 года был объявлен очередной вечер «Гатарапака», уже 35-й по
счету. Собрания этих объединений служили центром притяжения для
творческой русской молодежи, на которую начала обращать внимание
тогдашняя критика. По мысли собравшихся в дешевых ночных кафе
эмигрантских литераторов, «русский Монпарнас» с его ночными бдениями
продолжал традиции прерванных революцией вечеров в знаменитых
петербургских артистических подвалах — таких, как «Бродячая собака» или
«Привал комедиантов». Как вспоминает Довид Кнут, «одной из колоритнейших
фигур русского Монпарнаса был в те времена поэт Талов». И действительно,
Талов — человек эрудированный и поэтически одаренный, начинал с блеском
свою парижскую поэтическую карьеру. В 1919 году он начал переводить стихи
Стефана Малларме, увлекался переводом старофранцузских поэтов; его стихи
печатались в элитарных французских журналах. Его книгу стихов «Любовь и
голод», изданную в Париже в 1920 году, французский поэт и критик Ж.
Шюзвиль назвал «пронзительным сборником». Его вторая книга лирики
«Двойное бытие» выходит в 1922 году. Обе книги были отмечены критикой, в
том числе и требовательным Марком Слонимом. Собратья по перу стали
относиться к М. Талову как к мэтру, «властителю дум».
Но весной 1922 года Талов, величавший себя «Менестрелем России», с
самого начала испытавший на чужбине невыносимую тоску по родине,
одновременно с Валентином Парнахом решил вернуться в Россию. Он
возвращался через Берлин, где познакомился с Ремизовым, Белым, Соколовым-
Микитовым. В то же время Евангулов и Шаршун, как и он, собравшиеся на
родину, застряли на 14 месяцев в Берлине — и как впоследствии признавался
Шаршун, «к счастью». «Повинуясь инстинкту», он вернулся в Париж, где уже
на закате дней стал знаменитым художником.
8
7 августа 1922 года Талов прибыл в Москву. Начался советский период его
жизни. Во Франции Талов прожил почти десять лет, насыщенных
«электричеством», выступлениями, встречами, общением с интереснейшими
творческими личностями. Словом, то были самые яркие годы в его жизни.
Можно только себе представить, как часто он вспоминал Францию, Париж,
ночной Монпарнас на протяжении своей дальнейшей жизни в Советском
Союзе, где он был просто переводчиком. За все эти годы только