Восстание на Боспоре
Шрифт:
Каждый чувствовал, что в его жизни наступает небывалый перелом. Сердца стучали, как молоты, кующие мечи для борьбы за самое дорогое, что может иметь человек, – за свободу!
Всем казалось, что вторжение Палака в боспорские пределы – дело ближайших дней. А раз так, то надо начинать борьбу сейчас же, немедленно, помочь скифскому царю разгромить боспорские рати.
– Сатавки ждут боевого клича, чтобы начать! – гудел Пастух своим упрямым голосом. – Надо зажигать костер, пока хворост сух! Мы в одну ночь спалим хозяйские имения, те, что еще не спалили! Господских подручных и надсмотрщиков – вырежем! А когда соединимся в войско – нам не страшны ни фракийцы,
Эти слова вызвали оживление. Выступил молодой парень в костюме царского гонца. Он заявил:
– Рабы Феодосии просили меня передать вам, что они готовы! Как только запалите Пантикапей, так мы в Феодосии сделаем то же. Все готово!
– Начинать! – горячился Пастух, сверкая глазами. Он был страшен при свете факелов. – Сейчас самое время, пока царские псы не пронюхали о заговоре и не перехватали нас поодиночке!.. А как мы зашумим на всю Тавриду, так и Палак поспешит к нам на подмогу!.. Подымай, Савмак, городских рабов!..
Казалось, все сошлись на этом. Но выступил Савмак. Его-то голос и услышала Гликерия, стоя в проходе склепа. Савмак явился сюда с теми же боевыми настроениями, что и все. Он знал, что стоит смелым людям выйти на улицу, как их поддержат все городские рабы. Но по мере того как он выслушивал каждого, нарастало смутное чувство тревоги. Тяжесть не то сомнения, не то раздумья опустилась на плечи. Уж очень смелыми показались ему слова Пастуха о том, что крестьяне готовы слиться в одно войско, могущее противостоять силам царских ратей. К тому же еще ничто не подтверждало их уверенности в том, что Палак, заняв Неаполь, немедленно двинется против Боспора.
– Ты во многом прав, брат Пастух, – начал он своим ровным и сильным голосом, – всем нам по душе твоя отвага, ты – настоящий вождь народа, и все мы пойдем за тобою!.. Если бы все мы были такими, как ты, Боспорское царство давно рухнуло бы!..
– Оно и так рухнет, брат Савмак!
– Да будет по-твоему! Хочу этого, готов сложить голову за наше дело. Но спрашиваю всех вас: почему народ так духом воспрянул, зашевелился? Забитый и голодный сатавк готов начать бунт, хотя силы большой и оружия хорошего не имеет. Почему?.. Я отвечу вам. Потому, что услыхал на западе звон скифских мечей. Народ верит в силу царя скифского Палака, верит ему и ждет его. И готов стать под его знамя!
– Это верно, – согласились все.
– Народ верит, что если он кровью своей поможет победе Палака, то Палак вернет ему волю, землю и разрешит крестьянам жить по дедовским праведным обычаям.
– Прав ты! Прав, Савмак! – кинулся к оратору Пастух, протягивая ему свои могучие руки. – Молод ты, но велик твой разум! Крестьянину ничего больше не надо – отдай ему лишь его землю и законы отцов!.. А города надо разрушить, эллинов вырезать, мастерские сжечь, рабов освободить – пусть идут в свои родные края, откуда взяты. А действовать надо так: городские рабы ночью захватят Пантикапей. Подымутся феодосийцы. А я сразу же подниму крестьян, запалим все хозяйские дома, склады, усадьбы, а потом дружно ударим на Нимфей и захватим другие города на берегу моря!..
– Подожди, Пастух, послушай! Ты хочешь начинать сегодня. Для этого мы должны сказать народу, что царь Палак уже у границы, а завтра его кони будут ржать под стенами Пантикапея. А разве это так?.. Кто знает – выступит ли Палак нам в помощь?
– Но тут и знать нечего, Савмак! Разве царь своей ясной головой
– Выступать! – заключил кто-то.
– Я не все сказал, – продолжал Савмак. Его голос врезался в общий гомон, как стальной меч в кучу хвороста. – Я не все сказал… А вдруг Палак решит по-иному и не пойдет против Боспора? Что тогда?.. Может, нам и удастся разбить царское войско, не спорю. Но удержим ли мы победу в руках наших?
– А кто же нам страшен, Савмак? – спросил Пастух.
– Митридат. Диофант с флотом и войсками… Мало нашего бунта! Наша сила – с царем скифским! Без Палака нас разгромят враги наши. Мы не сможем устоять без его поддержки.
Наступило молчание.
– Подожди, Савмак, пугать нас, – с неожиданной горячностью выскочил вперед Атамаз. – Не все, что ты говоришь, кажется мне правдой. Сильна Скифия, мудр ее царь, и боги за него. Но я думаю, что за свободой не ходят в царскую ставку. Цари скифские или эллинские не для того надевают золотые шапки, чтобы давать кому-то свободу, а тем более рабам. И у Палака есть рабы. И он тоже хочет покрепче взнуздать народ свой.
– И это верно, – прогудел Пастух, – никто не покупает коня с мыслью отпустить его в степь на волю – гуляй, конь, ты не нужен. Каждый верхом садится. Да еще плеть берет в руки.
– Вот и я говорю, – оживился еще более Атамаз, – не было еще царей, которые дали бы рабам свободу. А если иногда рабы и вырывались на волю, так через трупы хозяев. И мы тогда получим свое, когда сами за топоры возьмемся. А если произойдет неудача или Диофант с флотом ударит, то все, кто жив останется, наберут добычи в хозяйских амбарах и уйдут в степи. Попробуй поймай их!
Гликерия замирала от страха, слушая эти речи, и, казалось, ощущала в них запах крови. Для богатой боспорянки все эти призывы к убийству и разрушениям звучали как неслыханная дерзость. Кто это собирается убивать хозяев и палить их имения? Кто хулит прекрасную и стройную жизнь эллинского государства? Какие-то грязные рабы, злоумышленники, преступники перед богом и людьми! И среди них Савмак! Среди этих разбойников, место которым – на колу!.. Но вот опять говорит он. Она замерла, охваченная зябкой дрожью и внезапно вспыхнувшим женским любопытством, забыв о цели своего прихода в это жуткое место.
– Какие злые духи отуманили тебе голову? – с раздражением возразил Савмак. – Да если бы я хотел убежать в степь, то разве не сделал бы этого уже сейчас? Для того чтобы десяти смелым людям бежать из неволи, надо ли поднимать весь народ на борьбу? А?.. Разрушить города только для того, чтобы утащить из амбара шерстяную хламиду и кувшин вина?.. А куда бежать?.. Прочь от народа, а народ оставить расплачиваться за бунт своей кровью?.. Если бы это сказал не ты, Атамаз, а кто-то другой, я ответил бы ему ударом меча. Мы хотим освободить народ сколотский – сатавков и городских рабов, а не бежать в пустыню с узлом украденного добра. И мы знаем, что если войдем в царство Палака, то он вернет нам старинные вольности, а рабам-иноземцам позволит вернуться на родину. А куда я побегу, если моя родина здесь? Где я буду счастливее?.. Нет, я до конца буду со своим племенем! И еще надо решить, кого убивать и что рушить в Пантикапее. Мы хотим жить в этом городе, а не убивать и жечь без разбору. А ты, Атамаз, если хочешь, беги в степи, мы достанем тебе меч и хламиду. Но сначала подумай – для чего мы борьбу затеваем!.. Не разбойники же мы!