Восстание Персеполиса
Шрифт:
– Так почему вы ненавидите нас? Если вы не думаете, что мой вопрос вас затруднит.
– Лично вас? У меня нет к вам ненависти. Но эта конкистадорская ерунда? Это правда, я не думаю об этом слишком много.
Сингх откинулся на спинку стула, поднял голову.
– Значит, для вас это разговор о политике? Для вас важно, чье именно видение ведет правительство, независимо от того, что это за видение?
– Не так академично, - сказал Холден.
– Я потратил многие годы, пытаясь заставить людей обойтись без чьего-либо ботинка, на чьей-либо шее. Ваш план "А" - это то, с
– Вы действительно считаете, что мы так плохи? Давайте посмотрим, что мы сделали, и как мы это сделали. Мы не открыли огонь ни по одному кораблю, который не напал на нас первым. Какой завоеватель во всей истории, мог бы похвастаться этим? Мы приняли местные правила. Любой колониальный мир, который подчиняется, может иметь собственное самоуправление, сохранить все свои местные обычаи...
– Пока это не приведет к конфликту с вашими правилами.
– Безусловно.
Холден потягивал свой кофе.
– В этом и дело. Люди, которых вы контролируете, не имеют голоса в том, как осуществляется контроль. Пока все сходятся во мнениях, все может быть здорово, но когда возникает конфликт, побеждаете только вы. Все верно?
– Должен быть способ прийти к окончательному решению.
– Нет, не должен. Каждый раз, когда кто-то начинает говорить о своем последнем слове в политике, зверства не заставляют себя ждать. Человечество делало потрясающие вещи, просто путаясь, споря и жалуясь, сражаясь и ведя переговоры. Это грязно и недостойно, но именно так рождается лучшее, на что мы способны, потому что каждый имеет голос. Даже если все остальные пытаются перекричать его. Всякий раз, когда остается только одно мнение, которое имеет значение, это превращается в нечто страшное.
– И все же, как я уяснил из объяснений госпожи Фиск, Транспортный Союз осуждает целые колонии, которые не соблюдают его правила.
– Видите?
– сказал Холден.
– Вот поэтому я не подчинился их приказам, и перестал работать для них. И собирался уйти в отставку в Солнечной системе. Вы можете это сделать?
– Что я могу сделать?
– Если вам отдадут аморальный приказ, вы сможете отказаться от должности, и уйти? Потому что все, что я видел, и что касалось того, как вы управляете этим местом, говорит мне, что для вас это не вариант.
Сингх скрестил руки. У него было ощущение, что инициатива в допросе уходит от него.
– Высокий консул - очень мудрый, очень вдумчивый человек, - сказал он.
– Моя совершенная вера в то, что...
– Нет. Достаточно. "Совершенная вера" действительно сказала все, что мне нужно знать, - сказал Холден.
– Вы думаете, что это вежливое, бескровное завоевание, не так ли?
– Это так, в той степени, в какой вы это позволяете.
– Я был на той войне, которую начал Дуарте, и которая скрыла его следы. Я видел годы голода, которые случились после. Руки вашей империи выглядят намного чище, когда вы начинаете диктовать, где начинается история, и какие ее части не следует учитывать.
– И что, вместо это будете решать вы и ваши друзья?
– сказал Сингх, пытаясь не повышать тон.
– Знаете, рано или поздно вы скажете нам, кто они.
Холден сделал длинный глоток из своей груши, и осторожно положил ее на пол рядом со своими ногами.
– Я надеюсь на "поздно", - сказал он.
– Но я вижу, что мы уже закончили с той частью, где мы дружим друг с другом.
Сингх почувствовал, как тепло, которое он культивировал по отношению к Холдену, превращается в разочарование. Он начал слишком быстро. Ему следовало потратить больше времени на налаживание отношений, а теперь они оба вступали в противоборство друг с другом. Настало время изменить курс.
– Расскажите мне все, что можете, - сказал Сингх, - об Илосе.
Холден нахмурился, но не сердито.
– Что вы хотите знать?
Сингх ждал, не отвечая.
Холден пожал плечами.
– Ладно. Это была первая оспариваемая колония. Я пошел туда, чтобы попытаться сыграть роль посредника между различными заявителями, и все это замечательно превратилось в дерьмо. Люди стреляют друг в друга. Старые артефакты оживают и взрывают океан. Местная экосистема пытается использовать нас в качестве источника пресной воды. Смертельные слизни. Все это было совсем не здорово.
– Артефакты оживают?
– Да, - ответил Холден, двигаясь на своем маленьком стуле.
– На нашем корабле был след активной протомолекулы. Мы не знали об этом. Она пыталась отправить отчет о том, что ворота Солнечной системы развернуты, но те, кому она пыталась сообщить об этом, были либо мертвы, либо отключены. Так что она принялась включать все эти штуки. Частью этого был парень, которого я знал, и... Это довольно странная история. Почему вы хотите знать об Илосе?
– Как насчет другого артефакта?
Холден встряхнул головой, раскрыл ладони.
– Какой другой артефакт?
Сингх вызвал изображение с Бури на свой монитор. Светло-черное небытие. Он увеличил его и протянул к Холдену, чтобы тот мог увидеть.
– А, пуля, - сказал Холден.
– Это было тем, что отключило все снова. Деактивировало протомолекулу.
Сингх почувствовал холод в сердце. Спокойствие и наивность, с которыми Холден сообщил об этом, были страшнее любой угрозы.
– Оно сделало что?
– Парень, которого я знал? Мертвый? Когда-то он был детективом, и протомолекула использовала его, чтобы найти того, кому можно сообщить. Только он - его реконструированная версия - заметил то место, в котором отключалась активность протомолекулы. Он сказал, что это похоже на пулю, которую кто-то выпустил, чтобы убить... цивилизацию... это... Не подвинете, чтобы я мог рассмотреть получше?
Сингх увеличил изображение. Холден моргнул. Казалось, усталость покинула его, а боль от его ран была забыта. Когда он заговорил, в его голосе появилась твердость, которую Сингх раньше не слышал.
– Это не Илос. Откуда это?
– Это появилось в Солнечной системе. На одном из наших кораблей.
– Ох. Вот херня, - сказал Холден.
– Ладно, послушайте. Есть женщина, которую нужно найти. Ее зовут Элви Окой. Она была ученым на Илосе. Я не знаю, где она сейчас, но она много лет изучала местные артефакты, в том числе и этот. Она прошла через него.