Восстание Персеполиса
Шрифт:
Кривая безопасности снижалась, разрушение созданное массой и энергией, проходящей через кольцо, упала до тех пор, пока не прошло порог. Вторгшийся корабль развернулся в жестком ожоге и промелькнул через другие ворота, снова поднимая кривую, когда он убегал.
Трафик ругался на нескольких языках, отправляя резервные сообщения на три других входящих корабля. От Саваж Лэндинг не было сигнала, но подача из их системы показывала синяки от сильного ожога, когда они ушли прочь, разрывая подступ к воротам Кастилы.
Она откинулась назад, близкое бедствие само по себе разрешилось. Безрассудный мудак пришел из Фрихолда и прошел в Ауберон. Это имело место быть, потому что утечка радиации у ворот Ауберона показывала, что корабль сделал это. Как только он разорвал кривую безопасности, он перестал быть летучим голландцем. Но если бы Саваж Лэндинг прошел по расписанию, один или оба корабля могли исчезнуть там, куда отправлялись корабли, когда их транзит не удался.
В краткосрочной перспективе это означало бы разборку с Саваж Лэндинг позже. Там будет куча откатов. Возможно, десятки кораблей, которые должны изменить свои ожоги и координировать новый транзит. Не угроза, а боль в заднице.
И это плохой прецедент.
«Должен ли я ответить, - спросил Вон, - или Вы предпочитаете иметь дело с этим лично, мэм?»
Это был отличный вопрос. Политика была храповой. Если бы она нажала на курок, отдала бы приказ, то следующий несанкционированный корабль будет превращен в металлолом и сожаление, это не то, от чего она могла бы оттолкнуться. Кто-то гораздо лучший, чем она, учил ее быть очень осторожной, не делать того, чего она не готова делать каждый раз..
Но, ей-богу, это было заманчиво.
«Зарегистрируйте на Медине транзит, добавьте полную стоимость от Фрихолда до Ауберона, а также штрафы за задержки, которые они вызвали», - сказала она.
«Да, мэм», - сказал Вон. «Что-нибудь еще?»
Да, подумала она, но этого я пока не знаю.
Конференц-зал был спроектирован именно для таких моментов. Сводчатый потолок выглядел так же величественно, как в кафедральном соборе. Генеральный секретарь Ли с Земли, встал на свою трибуну, подняв свое серьезное, но удовлетворенное лицо на камеры десятков различных, тщательно отобранных новостных каналов. Драммер попыталась сделать то же самое.
– Президент Драммер! – крикнул один из репортеров, подняв руку для внимания так же, наверное, как когда-то , делали люди на форумах Рима. Её интерактивная трибуна сообщила ей, что его звали Карлайл Хайям с Манва Ильбо, офис Цереры. Дюжина других журналистов сразу же стала требовать ее внимания.
«Хайям?» - сказала она, улыбаясь, и остальные успокоились. По правде говоря, ей вроде понравилась эта часть. Она обратилась к некоторым давно забытым стремлениям выступать на сцене, и это было одно из немногих мест, где она чувствовала, что она фактически контролирует ситуацию. Большая часть ее работы была похожа на то, что она пыталась вернуть воздух в проколотый воздушный шар.
– Как вы реагируете на опасения Мартина Корчака по поводу транспортной станции?”
– Я бы хотела прислушаться к ним, - сказала она. – Ведь у меня столько свободного времени в течении дня.
Репортёры засмеялись, и она почувствовала радость. Да, они открыли первую станцию передачи. Да, Земля собиралась выйти из многолетнего экологического кризиса и начать активную торговлю с колониями. Но всё, чего они действительно хотели, чтобы была пара политиков, которые постоянно сорились бы друг с другом.
И это было хорошо. Пока они обращали внимание на мелочи, она могла работать над большими проблемами.
Генеральный секретарь Ли, широколицый человек с пышными усами и мозолистыми руками рабочего, прочистил горло.
– Если вы не против, - сказал он.
– Всегда есть люди, которые с осторожностью относятся к изменениям. И это хорошо. Изменения следует отслеживать, смягчать и подвергать сомнениям. Но эта консервативная точка зрения не должна сдерживать прогресс или убивать надежду. Земля - первый и самый верный дом человечества. Почва, на которой все мы, независимо от того, в какой системе мы сейчас живем, сначала росли. Земля всегда, всегда, будет центральной для величайшего проекта человечества во всей вселенной.
Пустая болтовня. Земля знаменует собой огромную веху в своей истории, и это, возможно, было третьим по важности в ее повестке дня. Но как вы скажете планете, что история прошла мимо нее? Лучше кивать и улыбаться, наслаждаться моментом и шампанским. Как только это закончится, ей придется вернуться к работе.
Они рассмотрели остальные вопросы: будет ли пересмотр тарифных соглашений контролировать Драммер или бывший президент Санджрани, будет ли Транспортный союз оставаться нейтральным на оспариваемых выборах в Нова-Каталунии, где будут проходить переговоры о статусе Ганимеда - на Луне или на Медине. Был даже один вопрос о мертвых системах: Хароне, Адро и Нараке, где кольцевые ворота приводили к вещам гораздо более странным, чем планетарные системы в Зоне Златовласки. Генеральный секретарь Ли отбился от этого последнего вопроса, и это было так же хорошо. Мертвые системы пугали Драммер.
После того, как были рассмотрены все вопросы, Драммер сделала дюжину фотографий с генеральным секретарем, администраторами высокого уровня из EMC и знаменитостями с планет - темнокожей женщиной в ярко-синем сари, бледным человеком в официальном костюме, парой комично одинаковых мужчин в похожих золотых смокингах.
Какая-то её часть наслаждалась этим. Она подозревала, что именно ей нравилось в Землянах, которые так стремились заполучить воспоминания о себе с главой Астеров, плохо говорило о ней в каком то неясном духовном смысле. Она выросла во вселенной, где люди, подобные ей, были свободными, и она жила достаточно долго, чтобы колесо фортуны подняло ее выше небес Земли. Все хотели стать союзником Пояса, теперь, когда этот термин означал больше, чем облако полузабытых кусков мусора, захваченных между Марсом и Юпитером. Для детей, родившихся сегодня, пояс был тем, что связало всё человечество вместе. Смысловой намёк и политические перемены. Если худшее, что вышло из этого, было немного злорадства, то она могла жить с этим.
Вон ждал в маленькой прихожей. Его лицо было сетью скал, которые сделали бы честь горному хребту, но ему удалось заставить его работать на него. Его официальный пиджак был скроен так, чтобы повторить стиль старых костюмы vac. Следы их угнетения переделаны как высокая мода. Время залечило все раны,но не стерло шрамы, а украсило их.
– У вас есть час до приема, мэм, - сказал он, когда Драммер села на диван и потерла ноги.
«Поняла».
– Принести вам что-нибудь?
«Зашифрованную передачу и конфиденциальность».