Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть
Шрифт:
Но если папа Иннокентий рассматривал несколько новых путешествий, то одно, более старое, было закончено. На IV Латеранском соборе мы наконец видим, что папская власть ощутимо действует как глава западного христианского мира: созывает церковные соборы с массовым присутствием духовенства, диктует повестку дня, устанавливает стандарты веры и богослужений для духовенства и мирян и пытается проводить их в жизнь. И здесь контраст с перестройкой Каролингов, проводившейся около четырехсот лет до этого, не мог быть более разительным. Затем, следуя установленной практике, император и его придворные становились главной движущей силой религиозной реформы. Притязания Иннокентия на власть простирались еще дальше. В 1201 г. в декреталии, в которой обсуждался существующий избыток кандидатов на трон Священной Римской империи, он заявил, что задачей папы римского является забота об интересах империи, потому что та получила рождение и окончательную власть от папства. И эта заявленная власть не была ограничена только империей. В таком же известном письме от 1198 г. он использовал аналогию с астрономией, чтобы утверждать, что его власть на самом деле превосходит власть любого европейского правителя:
«Подобно тому как луна берет свой свет от солнца и
Иннокентий III не только претендовал на абсолютную власть над западной церковью и продемонстрировал действенность этой претензии на чрезвычайном собрании церковнослужителей, которые приехали в Рим на IV Латеранский собор, но и обосновывал эту претензию, утверждая, что его власть более высокого порядка, чем власть любого земного правителя в христианском мире. Как же после половины тысячелетия, прошедшей под главенством императоров в христианском мире, основанном на последовательной идеологии, произошел переворот в период между правлением Карла Великого и Иннокентия III?
296
Библиография по папе Иннокентию III и IV Латеранскому собору обширна, но см.: Моррис (1989), с. 17, особенно 447–451; более полный анализ, напр., у Тиллмана (1980): перевод немецкого оригинала 1954 г. Английскую версию соборных канонов можно найти у Ротвелла (1975), 643–675. Новое издание писем Иннокентия (Хагенедер и др., 1965) пока что добралось до 1208/09 г., но отличный общий анализ взглядов Иннокентия на папскую власть дает Хагенедер (2000).
После коронации Карла Великого между папской властью и уровнем руководства христианским миром, который стал осуществлять папа Иннокентий III, существовали препятствия двоякого рода. Во-первых, ощущалась нехватка идеологии. Со времен Геласия в Риме всегда заявляли, что власть в религиозных вопросах настолько иного порядка, что ее не мог на законных основаниях осуществлять тот или иной император или король и что духовным мечом должен обладать папа римский как преемник святого Петра. Но это утверждение не признавалось. Ответное утверждение римских императоров в период заката Римской империи, королей государств-правопреемников и правителей династии Каролингов, что они были назначены Господом Богом и, значит, должны управлять как церковными, так и государственными делами от Его имени, было принято как в теории, так и на практике огромным большинством церковнослужителей с момента обращения Константина в христианство.
Во-вторых, даже если кто-то и хотел признать папскую альтернативу, то огромные преимущества императоров и королей, обладавших как богатством, так и практическим влиянием, представляли собой проблему другого рода. На протяжении поздней Античности и в начале Средних веков императоры и короли имели подавляющее присутствие в жизни огромного большинства особенно высокопоставленных служителей западной церкви: назначали епископов и аббатов наиболее значимых монастырей, появляясь время от времени в их краях и созывая их на ассамблеи, на которых обсуждались все ключевые церковные вопросы и принимались новые уставы. Благодаря Карлу Великому в особенности римская церковь теперь была значительно богаче, но даже ее новое богатство бледнело и казалось несущественным рядом с доходами монархов-Каролингов. Кроме того, существовала та старая проблема, которая сделала город Рим нецелесообразным как средоточие императорской власти в позднеримский период, когда центр тяготения сместился к северу от Альп. Город физически находился на периферии – с учетом скоростей передвижения того времени – и имел чрезвычайно неудобное месторасположение. Рим оставался, как выразился один обозреватель в IV в., «священной территорией, далекой от большой дороги», то есть, подобно Юстиниане-Приме, он находился чертовски далеко от любого места, которое имело значение для большинства людей, и делать его центральным пунктом всякий раз, когда требовалось решение какой-либо проблемы, стало нецелесообразно [297] .
297
Фемистий. «Речи» 6.83 с – d; вот почему более поздняя Римская империя кончила тем, что ею управляли не из Рима, а из политических центров, расположенных гораздо ближе к ключевым границам, – Трира, Константинополя и Антиохии: Хизер (2005), с. 1.
Однако в середине IX в. был сделан главный шаг к решению по крайней мере первой из этих проблем. Все давно уже признали, что Римская епархия и ее епископ, папа римский, могут по праву претендовать на совершенно особый статус в христианском мире, но перед лицом мощного сочетания идеологического оправдания и практической власти, которые могли пустить в ход короли и императоры, они так и не достигли многого в плане реальной власти и влияния в противоположность простому престижу. Это в чем-то похоже на пребывание на посту вице-президента США: вы прекрасно живете где-нибудь и время от времени участвуете в какой-нибудь церемониальной суете, но – лишний человек (на ум приходит Дик Чейни в роли папы римского Григория Великого) – вы совершенно неуместны в ключевых процессах западной церкви. Это оказывалось верным и во времена Каролингов, и в IV в., и раньше. Однако если и не существовал документальный послужной список лидерства, его всегда можно было придумать, и в середине IX в. по западному христианскому миру начал циркулировать ряд узаконенных фальшивок, рассчитанных на большое будущее.
Все собрание из четырех текстов известно как Pseudo– (= ложный)Isidore по имени, которое появляется в предисловии к самому важному из них. Все выглядит так, будто первоначальное намерение состояло в том, чтобы приписать эту часть коллекции Исидору Севильскому – великому испанскому епископу, ученому и законодателю, но затем кто-то с большим чувством хронологии заметил, что часть материалов датированы
Однако это собрание стало во всех отношениях смесью подлинных и подложных документов, за одним исключением – письма Capitula Angilramni, которое было абсолютной подделкой. Многие отдельные постановления в Collectio Hispana Gallica Augustodunensis являлись достаточно подлинными, но их латинский язык систематически усовершенствовался, чтобы он больше отвечал нормам Каролингов, и это дало необходимую возможность «подогнать» часть его содержания в соответствии с целями тех, кто его подделал. Аналогично около четверти документов времен Каролингов, собранных в Benedictus Levita, были подлинными, но остальные – опять-таки подделки.
Главным произведением, однако, считается само собрание текстов Pseudo-Isidore, которое, подобно «Галлии» во времена Юлия Цезаря, вышло в них частях. Две из трех состояли главным образом из подлинных текстов, хорошо известных латинской церковной аудитории: сборник постановлений церковных соборов начиная от Никеи и до VII в. и папских декреталий с IV в. до времени правления Григория II (715–731). Многие из них освещали те же темы, что и сборник Dionysio-Hadriana, посланный папой Адрианом I Карлу Великому и ставший отправной точкой для последующих церковных законов Каролингов, но опять-таки с некоторыми значительными исправлениями. И к этим известным уже материалам был затем добавлен сборник более ранних папских декреталий со времен папы Климента I в конце I в. до папы Мильтиада (умер в 314 г.). В начале VI в. Дионисий Эксигус не смог найти никаких полностью оформленных декреталий для своего сборника, датировавшегося раньше чем конец IV в., как мы видели в последней главе, и на это имелась веская причина: их попросту не было. Каждая из этих предположительно более ранних декреталий в Pseudo-Isidore являлась совершеннейшей фальшивкой. Этот сборник – умная, высококачественная подделка, сочетавшая фальсификацию с широким знанием настоящих текстов, впечатляющим владением различными латинскими стилями и прекрасным пониманием разных эпох в истории христианства. От начала до конца все подлинное и знакомое было тщательно собрано, чтобы заставить излишне доверчивого читателя принять правдоподобное и поддельное.
Что касается фальшивок, то они имели громкий успех, быстро, как вирус, распространились среди монастырских и соборных переписчиков латинских христианских рукописей. Иногда в отношении отдельных текстов раздавались сомневающиеся голоса, но до наших дней дошли свыше сотни частично или полностью законченных рукописей Pseudo-Isidore, датируемых до 950 г., то есть в первую сотню лет существования этого сборника (огромное число копий для данного периода), а тридцать законченных рукописей старше даже чем 900 г. [298]
298
См.: Джаспер и Фурманн (2001), 135 и далее: 154–155 и 184–186 о распространении рукописи.
Этот успех отражает, разумеется, само мастерство подделки, но это только часть рассказа. Если копнуть глубже, то сборник появился точно в нужный момент, чтобы произвести сильное воздействие. К середине IX в. correctio Каролингов было в полном разгаре, и западные служители церкви отчетливо понимали, что их действиями должен руководить установленный церковный закон. Каковы же основные источники этого закона на самом деле? Начиная с Admonitio Generalis Карла Великого, вышедшего в 789 г., им вдолбили в головы, что правильное отправление христианских обрядов определяется сочетанием прошлых постановлений Вселенских соборов, главных региональных церковных соборов и папских декреталий, как и затем модернизированных соответствующим образом новых постановлений капитуляриев Каролингов. Однако заполучить все соответствующие тексты было далеко не просто. Даже самые недавние из них – капитулярии Каролингов – собирались бессистемно до 840-х гг., а доступ к другим текстам оставался частичным. Рукописи не доказывают даже, что крупную церковную библиотеку обязывали иметь свои собственные копии всех главных текстов. Поэтому тогда не существовало другого сборника церковных законов сколько-нибудь аналогичного охвата необходимых источников, чем предлагал Pseudo-Isidore. Все, о чем вы когда-либо слышали, было включено в один удобный сборник, написанный на отличном, подражающем классической латыни языке времен Каролингов. И любые детали его разночтений и другие версии аналогичных текстов, которые у вас случайно могли оказаться, можно было легко опустить как ошибки копировальщиков с учетом небрежности и фрагментарности имевшихся альтернативных рукописей, которые по-прежнему могли похвастаться более чем одним латинским переводом, например, документов Вселенских соборов и многих частичных собраний папских писем и соборных постановлений. Иными словами, Pseudo-Isidore появился в тот момент, когда церковнослужители Каролингов знали уже достаточно, чтобы понимать, на какие материалы они должны полагаться, но еще не умели различать правдоподобные подделки.