Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Хизер Питер

Им был Бруно фон Эгисхейм-Дагсбург, он же Лев IX (1049–1054). Благородного происхождения – двоюродный брат самих императоров Салийской династии, он получил образование в соборной школе города Тоула, где, если верить житиям того времени, у него с ранних лет и проявились все ожидаемые признаки расцветающей святости. Сюда входила и преданность святыням священного престола, которая побуждала его посещать Рим почти ежегодно. Однако если бросить беглый взгляд на повседневную жизнь крупного церковного учреждения X в., то это не делало Бруно тихим аскетичным простофилей. В житиях в равной степени прославляется – даже без тени смущения – осторожность и умение, проявленные молодым Бруно, когда ему пришлось вести отряд рыцарей своего епископа на войну. Своим чередом в 1026 г. он получил повышение – сан епископа Тоула и оказался пламенным сторонником и искоренения симонии, и недопущения браков церковнослужителей, и реформаторских усилий монахов монастыря Клюни. Ничто из этого не повлияло на него, и он как был, так и остался обычным немецким епископом знатного происхождения своего времени. Что выделяет его – так это ясность видения более значительной роли, которую папская власть могла играть в западноевропейской церкви, а также энергия и гибкость ума, которые он проявил во время своего относительно краткого правления, произведя настоящую революцию в ее деятельности.

Ясность

цели у него проявилась с самого начала. Он был избран на должность папы своим двоюродным братом-императором, но отказывался принять ее (продемонстрировав, как рассказывают нам жития, необходимые сомнения) до тех пор, пока духовенство и народ Рима не оказались полностью готовыми поддержать его. Он явно имел в виду стать кем-то большим, чем еще один из многих посторонних людей, назначенных императором, которым неизменно не удавалось глубоко изменить местную направленность папской власти со времен краха империи Каролингов. Решающая и незамедлительная стратегия для достижения этих изменений должна была привлечь на его сторону ряд единомышленников-церковнослужителей изо всех уголков Западной Европы. Гумберта привезли из монастыря Муаенмутье, расположенного в бывшей епархии самого Льва. В его список вошли соборное духовенство (такие служители церкви, как Фредерик – брат герцога Годфри Лотарингского из соборной коллегии Льежа), а также итальянские священники (самый известный – некий Хильдебранд – к нему мы вскоре вернемся, – который изначально вышел из окружения Иоанна Грациана и впоследствии последовал за ним из Италии в ссылку в Клюни). Лев также поддерживал тесные контакты с выдающимся отшельником, интеллектуалом, который был Петром Дамианом родом из Равенны и получил образование в Северной Италии. Таким образом, Лев наводнил Рим реформаторами (некоторые из них жили в пределах границ империи, другие – за ними), представляющими все главные слои современного ему христианства: соборы, монастыри и даже более радикальное крыло – вроде Петра Дамиана, считавшего монастыри слишком роскошным местом для пребывания. Этих людей он поставил на высокие должности, в результате чего разорвал тесные узы между руководством римского духовенства и знатью Центральной Италии, и в ходе этого процесса перенаправил энергию всего института церкви на осуществлении проекта реформы.

Заполнив Латеранский дворец реформаторами-интернационалистами, большую часть своей энергии в оставшийся срок своего правления Лев посвятил продвижению своей новой программы. Что-то из того, что он делал, было более или менее обычным. В 1049 г. он провел Латеранский синод, который снова, как и в Павии в 1022 г., осудил симонию и вступление церковнослужителей в брак, но на этот раз более активно. Лев заявил, что все лица духовного звания от поддьякона и выше должны воздерживаться от вступления в брак, проведя эту линию еще ниже по церковной лестнице, чем раньше. Он также настолько запугал епископа Сутри, прямо обвинив его в том, что тот заплатил за свою должность, что епископ упал замертво на месте. Еще более удивительным для современников стало то, что Лев не ограничивал свою деятельность Римом и его окрестностями, а ездил за пределы города и даже Италии для проведения реформаторских синодов во Франции и Германии – одиннадцати или двенадцати (это неясно) за его пятилетний срок пребывания у власти. Разъезжая, он созывал руководителей местного духовенства на синоды, на которых выкладывалась на стол программа реформы, и папа лично вступал в конфронтацию с любыми ее противниками, находившимися среди местных церковнослужителей. Известно, что перенос (перезахоронение в новую, обычно более просторную гробницу) останков святого Ремигия в 1049 г. превратился в большой реформаторский собор в Реймсе, на котором Лев прямо спросил каждого из двадцати собравшихся французских епископов: платили ли они за свои должности и виновны ли они таким образом в симонии? Епископ Лангресский отказался отвечать, и Лев тут же отлучил его от церкви. И в этот драматический момент архиепископ Безансонский внезапно онемел, пытаясь защитить его (Лангре был одним из его викарных епископов). И тут, что неудивительно, пять из оставшихся епископов признались, были прощены и заново назначены на свои посты. Только епископа Нантского сместили без всяких сомнений: он стал преемником своего отца, что было совершенно недопустимо.

Внезапно западный христианский мир оказался лицом к лицу с совершенно новой папской властью, буквально готовой вселить страх Божий в нарушителей законов. Вместо того чтобы сидеть в Риме и устраивать церемониальные приемы, а также выписывать величественные утвердительные хартии, которые абсолютно ничего не значили на деле, этот папа римский завладел инициативой в ведении дел церкви. Лев, как взрыв, переносился через Альпы и использовал соборы для того, чтобы поставить себя и папскую власть в самый центр действующей программы реформ, и взрывные волны отразились во множестве комментариев современников. Много лет спустя один свидетель синода и одновременно суда в Реймсе счел необходимым описать страх, испытанный им от этого события. Духовный вице-президент стал самоназначенным лидером западноевропейского христианского мира в руках дальновидного руководителя, который увидел потенциальную власть – дополнение к папскому авторитету [323] .

323

Есть много отличных повествований о Льве IX, но хорошее изложение на английском языке можно найти у Морриса (1989), 79–89; Коудри (2004); Блюменталь (2004) и Робинсон (2004а), 17–36. Эта работа также включает перевод более или менее современного «Жизнеописания» Льва, в котором в 1.4 рассказано о том, как он возглавлял отряд рыцарей. Cм. также: Уллман (1970), с. 6; Даффи (1997), 110 и далее.

Поэтому вряд ли является совпадением то, что первая прямая ссылка на «Константинов дар» в письме папы римского была также сделана в годы правления Льва. Его целью стал патриарх Константинопольский, а спорным вопросом – юрисдикция над частями Южной Италии. При основании Папской республики Константинополь вывел епархии Сицилии и Южной Италии из компетенции Рима. Лев хотел вернуть их назад и использовал «Константинов дар» для обоснования своего притязания на главенство над всеми другими епархиями христианского мира – восточными и западными. Когда византийцы отказались сотрудничать, миссия Льва, возглавляемая Гумбертом (теперь кардиналом-епископом Сильва Кандида), без малейших колебаний издала буллу об отлучении патриарха Константинопольского от церкви, которая положила начало большому расколу между православной и католической церквями. И именно Гумберт точно сформулировал новый дух, который Лев привнес в папскую власть в своем исследовании византийцев:

«Все люди имеют

такое уважение к обладателю папской должности в Риме, что предпочитают получать святые заповеди и предания из уст главы церкви, нежели из Святого Писания и трудов Отцов Церкви. [Таким образом, папа римский] заставляет почти весь мир стремиться к Богу с радостью и воодушевлением».

Давнишние притязания на особый авторитет теперь преобразовались в активное учение о главенстве папы римского, которое использовалось для оправдания захвата Львом и его сподвижниками бразд правления христианством [324] .

324

Моррис (1989), 107–108; Фрид (2007), особенно 16 и далее.

Разумеется, и раньше бывали моменты папского величия – особенно в периоды правления Льва I и Николая Великого, – и не сразу стало очевидно, что революции, запущенной Львом IX, суждено постоянно менять природу папской власти. После такого великолепного начала его правление ослабло в конфронтации с назойливыми норманнами, которые захватили большую часть Сицилии и Южной Италии (причина, по которой Лев вернулся к вопросу о юрисдикции над этими областями в дискуссии с Константинополем). Сначала они разгромили армии, которые папа римский собрал с бору по сосенке (как и ожидалось, Генрих задерживался на севере), а затем захватили в плен и самого папу. И хотя они обращались со Львом с должным уважением, но держали его в плену большую часть года, и вскоре после своего освобождения он умер. Его преемниками стали два северянина – Виктор II (1055–1057), бывший епископ Айхштаттский, и Стефан IX (1057–1058) – Фридрих Лотарингский, привезенный в Рим Львом IX. Но так как тем временем Генрих III тоже умер, Тускулани увидели в смерти Стефана возможность вернуться в бизнес, как обычно. В 1058 г. они выдвинули своего человека – Бенедикта X, за которым после его смерти в 1061 г. на престол вступил Гонорий II.

Однако на этот раз время нельзя было повернуть вспять. Правление Льва создало последовательное и уверенное в себе руководство в самом центре папской власти, которая не собиралась отказываться от начавшего реализоваться проекта. Новая кровь, которую он влил в высшие круги римского духовенства, там и осталась, и ее не так-то легко было убрать и вернуться к старым нормам политического маневрирования в Центральной Италии. Будучи группой, назначенцы Льва приготовились нести революцию в следующее поколение. Поэтому прямой курс Льва после смерти Стефана продолжили папы римские Николай II (1059–1061), еще один привезенный в Рим северянин, урожденный Жерар Бургоньский из-под Арля, и Александр II (1061–1073), до этого – епископ Ансельм из Лукки. За годы правления этих двух пап были предприняты дальнейшие решающие шаги, которые обезопасили и даже продолжили революцию. Самое важное, что на Пасху 1059 г. Николай привез в Рим сто тринадцать епископов со всего христианского мира на собор, который узаконил ключевую реформу процедуры избрания папы римского. С той поры выборы должны были проводиться лишь кардиналами – семью кардиналами-епископами (от семи старых пригородных епархий), двадцатью восемью кардиналами, отвечавшими за главные городские церкви, и восемнадцатью кардиналами-дьяконами, руководившими центрами раздачи милостыни. Император, случись таковому быть, в этом не участвовал. Папская власть в одностороннем порядке выступила с декларацией независимости, сделав еще один решающий шаг вперед. Из-за разгоревшихся страстей на большом соборе Льва в Реймсе присутствовали только двадцать французских епископов, в то время как более ста на него не явились. Это произошло потому, что король Франции, видя в папе Льве – и справедливо – творение империи, отказался позволить остальным присутствовать на соборе. Поэтому, чтобы действовать как истинный глава западного христианского мира, папе в конечном итоге нужно было стать независимым от империи.

Как ожидалось, реакция на это на севере оказалась враждебной, и германо-имперская партия начала делать свои собственные назначения в противовес папским. Но власть в лице нового правителя Генриха IV, который стал королем в 1056 г. в нежном шестилетнем возрасте, не имела возможности вмешаться в дела Рима, и папа римский Николай ввел еще одно изменение в политику, которое способствовало укреплению независимости папской власти как перед Священной Римской империей, так и кланом Тускулани. В 1059 г., совершив крутой поворот, папа заключил ключевой договор о мире с назойливыми норманнами. Это дало им признание их завоеваний полностью законными в обмен на их военную и политическую поддержку. На ближайший период именно это и требовалось новой рождающейся папской власти – достаточное военное влияние для обеспечения собственной независимости, в то время как основные аспекты революции Льва распространялись и внутри Рима, и за его пределами.

В Риме папа Александр II предпринял важные шаги к реорганизации папского чиновничьего аппарата, чтобы его операционная система подходила к перечню служебных обязанностей, который реформаторы ввели для должностей. В частности, заново была принята официальная регистрация писем папы римского как административная практика. Регистрационные журналы папы Александра не сохранились, но его преемника Григория VII – имеются. Регистрация включала составление копии каждого важного письма, посланного папой, которая должна была храниться в папском архиве для официального контроля любых принятых решений и минимизации возможности подделки (если бы это постоянно делалось в прошлом, по иронии судьбы, появление поддельных декреталий в Pseudo-Isidore оказалось бы невозможным, по крайней мере без молчаливого согласия папы). Эта практика копировала заведенный порядок императорского архива позднеримского периода, и ей следовали в более далеком прошлом, по крайней мере в годы правления отдельных пап римских – безусловно, Григория I (некоторые регистрационные журналы его времени еще существовали в IX в. в виде крошащихся папирусов) и некоторых пап IX в. (особенно Иоанна VIII, 872–882). Возможно, эта практика была абсолютно обычной в позднеантичный и раннесредневековый периоды папской власти, но ее, безусловно, временно приостановили во время хаоса порнократии. Повторное принятие этой практики явилось явным признаком того, что реформаторы поняли – создается новый институт папства, каждое слово которого благодаря учению о главенстве папы могло иметь большое значение в будущем, особенно в вопросах узаконенных постановлений, и поэтому нуждалось в тщательной записи. В годы правления папы римского Александра также началась значительная реорганизация финансовой канцелярии (этой теме суждено стать рабочей на протяжении XII в.), когда реформаторы захотели навести порядок во всех потоках доходов, которые сохранились и с древних времен, и со времен пожертвований Каролингов. А тем временем многие папские земли были сданы в аренду на чрезвычайно щедрых условиях различным представителям знати Центральной Италии, и возвращение их под папский контроль предвещало серьезную борьбу.