Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть
Шрифт:
Но Оттон III и Генрих II оказались не просто заинтересованными в том, чтобы их короновали, – они посвятили себя делу церковной реформы. К 1000 г. двумя по-настоящему насущными проблемами западной церкви оставались симония и брак церковнослужителей. Симонией называлась покупка церковных должностей по имени Симона Магуса, который, как написано в Деяниях апостолов (8: 9-24), предлагал апостолам Петру и Иоанну деньги, если они наделят его способностью передавать Дух Святой наложением рук. Из-за того что многие церковные институты (епархии, монастыри и особенно приходские церкви) были частной собственностью на тот момент и так как их основатели (и наследники основателей) сохраняли на них права, в некоторых местах считалось абсолютно нормальным, если новый человек выплачивал финансовую компенсацию за то, что занял ту или иную должность. Ко времени правления Оттона III прямые покупки такого рода вызывали всеобщее осуждение, но эта проблема ставила более коварные вопросы об определении границ. Если назначенный преподносил затем владельцу тот или иной подарок, то называлось ли это симонией? Развивая эту мысль, все больше радикально настроенных реформаторов также доказывали, что ни один мирянин – связано это с подарками или нет – вообще не должен иметь право голоса в решении вопросов о назначении на церковные должности. Короли и императоры не считали, что подпадают под эту категорию. Эта более широко понимаемая программа своими корнями уходила в движения за монастырскую реформу IX–X вв. И многие реформаторы пришли к заключению, что мирские интересы, особенно в отношении монастырских богатств, были главными препятствиями, мешающими многим монастырям принять новые стандарты поведения, учения и установленного порядка богослужения, которые впервые вышли на первый план при Карле Великом и Людовике Благочестивом. Однако в X в. эта программа вышла за рамки монастырского контекста и охватила церковь в целом. Осуждение
318
Из многих других хороших очерков о происхождении и сущности программы реформ на английском языке см.: Моррис (1989), 28–33 и с. 3–4 (цитата взята из Петра Дамиана со с. 103); Робинсон (2004а), 1-12 или более подробно Коудри (1970).
Оттон III и Генрих II были готовы найти решение обоим этим вопросам и видели в трансформированной папской власти средство, которое может помочь им в выполнении этой задачи. Они придерживались в общих чертах той же точки зрения, что и Карл Великий (их долг перед Богом привести церковь к более совершенной форме христианской религиозности), но, в отличие от него, предоставляли папской власти более активную роль в этом процессе. Тем не менее партнерские отношения по-прежнему складывались на императорских условиях. Оттон III был особенно бескомпромиссным в своей позиции. Он публично отрекся от «Константинова дара» как от фальшивки, ясно дав понять, что он является – и таковым его следует считать – старшим партнером в таком союзе. Будучи не в восторге от уровня потенциальных кандидатов на должности, которых он нашел в Риме (изначально его позвал приехать папа Иоанн XV в качестве противовеса Кресцентию-младшему – сыну первого Кресцентия), он ввел двух северян как своих собственных назначенцев на папскую должность. Первым был его двоюродный брат Бруно – Григорий V, а затем, после безвременной (и таинственной) смерти Григория в 999 г., Герберт Орийякский стал Сильвестром II (999-1003). Бруно являлся внуком Оттона I и поэтому имел прямое саксонское происхождение, хотя его отец в конечном итоге стал герцогом Каринтии, расположенной дальше к югу. Герберт был родом из южно-центральной части Франции. Оба – высокообразованные продукты церкви посткаролингского периода в Северной Европе: Григорий как священник Оттона был выпускником соборных школ Восточной Франкии, а Герберт – один из величайших ученых своего времени (известный тем, что повторно ввел в обращение в Западной Европе счеты и армиллярную сферу из своих знаний греческой математики и естественных наук, сохраненных арабами) – был монахом, получившим образование в одном из самых известных монастырей X в. – Орийяке в Верхней Оверни. Оба они также занимались одной и той же программой реформ, и Герберт прожил достаточно долго, чтобы оказать на этот процесс немалое влияние. Генрих II, со своей стороны, был доволен работой с представителем семьи Тускулани Бенедиктом VIII, но тот и сам был предан реформе. Император и папа римский совместно председательствовали в Павии в 1022 г. в посвященном реформе синоде, который снова поднял шум против двойных (однотипных) злоупотреблений в центре действующей программы реформ [319] .
319
Уллман (1970), с. 6; Маккиттерик (1999); ср.: Рейтер (1982). Более подробно о Герберте см.: Рише (1987).
Эта новая модель христианского руководства: главный – император, который действует вместе с гораздо более активным папой римским – была необходима к 1000 г. там, где ее не было двести лет назад, по одной простой причине. После поразительной череды завоеваний Карл Великий привел западный христианский мир в большей или меньшей степени под свою непосредственную власть. И хотя его преемники из Оттонианской и Салианской династий претендовали на тот же титул, про них этого уже нельзя было сказать. По условиям Каролингов, последние контролировали Восточную Франкию, Северную Италию и кое-что еще по мелочи. Западная Франкия не подпадала под их власть, равно как и обширные, недавно ставшие христианскими земли на Иберийском полуострове и в Восточно-Центральной Европе, где к 1000 г. Богемия, Польша и Мадьярское королевство уже приняли латинское христианство. На большей части этого расширившегося западного христианского мира богослужения вели священники, которые были верны другим королям и князьям, которые не могли доброжелательно относиться к прямому, чисто имперскому, вторжению в свои земли. В этих обстоятельствах папская власть стала более нейтральной союзницей, участие которой в реформаторском процессе помогало защититься от подозрений в том, что она может оказаться прикрытием для политического вторжения. Имея на своей стороне папскую власть, реформа могла быть представлена как задача для всего западного христианского мира – предотвращение возможного повторения ситуации, сложившейся в 500–700 гг., в которой этот мир на практике функционировал в виде изолированных церковных общин в каждом отдельном королевстве (глава 7).
Что сделало союз император – папа римский гораздо более эффективным, а также предотвратило любую реальную возможность повторения раздробленности после развала Римской империи в посткаролингский период – это то, что существовала вторая важная группа влиятельных людей, готовая к большей активности папской власти в управлении западной церковью. Благодаря структурным изменениям, запущенным Карлом Великим и его преемниками, политическая раздробленность не сопровождалась религиозным и культурным распадом, в результате чего даже к 1000 г. многие западные высокопоставленные христианские церковнослужители продолжали выражать более или менее единую точку зрения. Многие из них получили образование в соборных школах, основной образец которых представили Карл Великий и его советники. Их библиотеки стали теперь больше, и, кроме того, были построены новые соборы по мере того, как христианство распространялось к востоку от Рейна и Эльбы. Тексты продолжали циркулировать, пересекая политические границы, и эти школы имели общие, одни и те же по сути, литургические, проповеднические, дисциплинарные и богословские традиции. А так как они обладали в основном одними и теми же нравственными и интеллектуальными основами, то выпускники этих вызывающих почтение общественных институтов – которые также были главным источником епископов и архиепископов – придерживались схожих взглядов на мир. Например, все епископы Генриха II вышли из главных соборных школ его королевства. Другие же короли и правители того времени обычно брали свои кадры из того же источника.
Очень схожий взгляд на мир мы можем обнаружить и у выпускников другого главного источника руководящих кадров латинского христианского мира в начале второго тысячелетия – крупных монастырей. Основная модель жизни в них была установлена тоже во времена Каролингов, по крайней мере в имперских монастырях, которые с воодушевлением откликнулись на программы монастырской реформы Бенедикта Анианского и Людовика Благочестивого. В результате и эти общины имели общие литургические и интеллектуальные традиции и библиотечные фонды, очень схожие с их соборными аналогами. Опять-таки в посткаролингский век произошло много изменений: модель реформы Бенедикта Анианского распространилась по самым разнообразным монастырям в совершенно разных географических и политических условиях благодаря такому же широкому разнообразию механизмов. Самым известным монастырем того века являлся монастырь Клюни в Бургундии, в котором монахи, по существу, реформировали сами себя, но сделали это по установленному каролинго-бенедиктинскому образцу. В других местах иногда (как в Риме) вместе с активной помощью Клюни светские лорды или епископы (или архиепископ Метцкий в случае с известным монастырем Горца на Рейне) вынуждены были выкупать сначала монастырь. Но везде одна и та же модель религиозной жизни с частичным совпадением интеллектуальных условий с культурой соборных школ быстро распространялась по старым и новым землям западного христианского мира. И даже если в каких-то деталях и прослеживались различия (вроде таких вопросов: с какой ступени иерархии необходимо запрещать браки церковнослужителей; когда дарение подарков становится симонией), выпускники и главных монастырей, и соборных школ в 1000 г. в равной степени участвовали в осуществлении программы великих реформ [320] .
320
Библиография по теме огромная, но для введения в курс дела см.: Гибсон (1975); Рейтер (1982); Моррис (1989), с. 3; Маккиттерик (1999); Уоллаш (1999); Леонарди (1999);
Посткаролингская политическая раздробленность не только не сопровождалась таким же распадом религиозной культуры в западном христианском мире, но и один аспект их общей культуры запрограммировал и монастырские, и соборные компоненты этой второй влиятельной группы на то, чтобы принять – на самом деле ожидать, – что папская власть должна играть гораздо большую роль как религиозный лидер. С конца IX и весь X в. текст Pseudo-Isidore поспешно переписывали и читали в соборах и монастырях. Огромное большинство всех тех первых сохранившихся рукописей принадлежало библиотекам, в которых обучались руководители латинского христианства, так что образ более совершенного позднеантичного христианства, руководимого папой римским, нарисованный в Pseudo-Isidore, продолжал внедряться в сознание поколений. Действительно, когда в X в. оказалось, что нужны новые сборники церковных законов, вроде тех, которые выпускали Регино Прюмский и Бурхард Вормсский, новые труды, естественно, включали многие поддельные тексты из Pseudo-Isidore. Даже когда у первоначального сборника истек срок хранения, он продолжал оказывать сильное влияние, утверждая идею, что папская власть должна быть главной в управлении западным христианским миром [321] .
321
О Бурхарде и Регино см.: Остин (2009), особенно часть 1. И ср.: Джаспер и Фурманн (2001), 184–186 (со всеми ссылками). Уллман (1970), с. 7, безусловно, преувеличивает ситуацию, чтобы назвать это «Век Pseudo-Isidore», так как текст так мало использовался на практике.
Одним отражением силы этой идеи является тот факт, что даже на протяжении эры порнократии церковный потребительский спрос западного мира требовал, чтобы папская власть исполняла по крайней мере какие-то свои новые функции. Этот процесс – не просто следствие Pseudo-Isidore, он был вызван более активной позицией некоторых пап в третьей четверти IX в., хотя и зависел от структур империи Каролингов и сам по себе являлся более чем отчасти отражением воздействия этого сборника. Широко известно, что различные реформированные монастыри начали переходить под официальную защиту папы римского и с этой целью просили дать им письменные хартии. Монастырь Клюни положил начало этой тенденции в 909 г., когда монахи получили свой оригинал защитного текста, хотя Рим в посткаролингский период пребывал на пике хаоса. Они пошли дальше и на протяжении последующего века получали затем дальнейшие подтверждения факта папской защиты, включая подписанный именем Григория V полный реестр монастырских владений, составленный в 998 г. Как подчеркнуло весьма авторитетное исследование земельных владений Клюни, эти документы о нахождении под защитой папской власти имели мало практической ценности: у пап в X в. не было эффективных рычагов воздействия в Бургундии, и, чтобы получить реальную защиту, монастырь полагался на другие механизмы. Но такие документы рекламировали статус Клюни по всему христианскому миру, и как таковые они были достаточно полезны, чтобы многие другие монастыри последовали его примеру. В 896-1049 гг. религиозные учреждения (большинство составляли монастыри, включая самые крупные – реформированные) составили 630 папских хартий, утверждавших различного рода права, и подавляющее их число ссылалось на земельные владения. Около четверти документов являлись подделками. По-видимому, монастыри не хотели хлопотать и тратиться на получение настоящих документов из Рима, а просто фабриковали их сами.
Были эти хартии настоящими или поддельными, неизвестно, но желание получить папские привилегии, чрезвычайно редкие до этого времени, является явным признаком по крайней мере большей символической роли, которая теперь придавалась папской власти в представлениях западноевропейских церковнослужителей. В конечном счете они подвигли папскую власть создавать святых. В римском и раннесредневековом христианстве причисление к лику святых было вопросом, который решала местная община, в которой святой или святая жили и действовали. Кто-то заинтересованный сочинял жития как часть учреждения культового центра, а затем предложенный святой привлекал или не привлекал к себе последователей. В последнем десятилетии X в. впервые местная христианская община обратилась к Риму за дополнительным утверждением предложенного причисления к лику святых епископа Ульриха Аугсбургского. Он считался активным сторонником реформ в оттонской церкви, и папа Иоанн XV радостно утвердил его святость на синоде, состоявшемся в Латеранском дворце в Риме 31 января 993 г., результаты которого были объявлены всему миру в официальной булле. За этой инновацией последовала канонизация в следующем десятилетии пяти миссионеров-мучеников из Прибалтики, и весь новый процесс быстро свернулся [322] .
322
Розенвайн (1989) о собственности аббатства Клюни, Маккиттерик (1999); Вуд (2006) – более общие примеры.
Привлекая на свою сторону папскую власть как более активного союзника в деле проведения реформы, Оттон III и Генрих II сеяли семена на чрезвычайно плодородную землю. Но как решение проблемы предоставления всеохватывающей религиозной власти над объединенным культурным блоком (западноевропейский христианский мир) папско-императорский союз оказался далекой от совершенства моделью. Ввиду того что большая часть этого мира находилась под властью других правителей, в их умах всегда присутствовало бы какое-нибудь подозрение, что папской власти в союзе с империей нельзя доверять, так как они не могут действовать с должной объективностью. В равной степени важно – хотя это не было видно в великие моменты коронации императором, – что Священная Римская империя в X–XI вв. оставалась довольно ветхим образованием, правители которого постоянно сталкивались с нестабильностью, особенно когда они только приходили к власти (как и их аналоги – Каролинги). В результате от Рима их регулярно отвлекали неотложные проблемы, возникавшие на их обширных границах. Поэтому на практике на империю нельзя было положиться (не более чем на ее предшественницу под властью Каролингов), так как она не могла постоянно мешать знати Центральной Италии переключать внимание папской власти на горячие споры относительно главенства Рима, стоявшие в центре всех крупных скандалов с участием пап в посткаролингский период. Например, сразу же после объединенного синода, проведенного под председательством Генриха II и Бенедикта VIII, преемник Генриха просто стоял рядом и наблюдал, как Бенедикт IX – сексуально ненасытный племянник предыдущего Бенедикта, с которым мы познакомились за несколько страниц до этого, – использует богатства папы римского как средство получения удовольствий с таким размахом, который соответствовал худшим примерам порнократии. Поэтому функциональное религиозное единство западного христианского мира действительно нуждалось в руководящей структуре, реально независимой от имперской власти. Но если ею должна была стать папская власть, то требовалось найти какой-нибудь другой механизм, чтобы она оставалась независимой от хищнических денежных амбиций итальянской знати. Рассказ о том, как решили эту проблему, приводит нас к величайшему варварскому папе римскому – Бруно фон Эгисхейм-Дагсбургу, который по восшествии на престол, к счастью, взял более короткое имя – Лев IX.
Когда началась эта история, никто еще не знал, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Она началась с испытанной и проверенной схемы, когда североевропейский монарх заинтересовался Римом, потому что захотел получить императорский титул. На этот раз это был Генрих III – непрямой потомок Генриха II из Павии, потому что тот Генрих и его супруга приняли обет воздержания от сексуального общения. Поэтому власть перешла от прямой Оттонской линии к их салийским кузенам – потомкам дочери Оттона I. Генрих унаследовал власть после смерти своего отца в 1039 г. и после обычного периода ее укрепления к середине 1040-х гг. был готов получить и императорский титул. В этот момент он столкнулся с тремя папами римскими – по-своему проблемными. Самым серьезным нарушителем общепринятых норм являлся Бенедикт IX, и, если его крестный отец Иоанн Грациан (которому он продал должность за тысячу фунтов серебра), переименованный в Григория IV, был заслужившим уважение реформатором, то существующий акцент на симонии означал, что способа избрания Григория оказалось достаточно, чтобы исключить его как подходящего распорядителя церемонии планируемой коронации Генриха. Третьим папой римским был Сильвестр III – до этого епископ Иоанн Сабинский, явно помещенный в этот хаос, вызванный сумасбродствами Бенедикта IX, неизвестной группой или группами заинтересованных лиц, который во всем остальном является таинственной фигурой. Генрих хотел договориться с кем-то из них, продвинув на их место одного из своих церковнослужителей – Суидгера, епископа Бамбергского, ставшего Климентом II, который в день Рождества Христова 1046 г., как положено, короновал Генриха императором. Генрих III, как и перед ним его тезка по боковой линии, считался убежденным реформатором, и похоже было, что западный христианский мир ждет повторения папско-имперского альянса. За то, что все повернулось иначе, нужно благодарить сочетание итальянского климата, который привел к смерти Климента и его ближайшего преемника Дамасия II (до этого епископ Поппон Бриксенский, еще один епископ Генриха) к лету 1048 г. (бедный Поппон был папой с 17 июля по 9 августа 1048 г., заняв лишь седьмое место по краткости пребывания в этой должности), и удивительной активности следующего назначенца Генриха.