Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Хизер Питер

Защита Формозы была возложена на молодого дьякона и, по имеющимся данным, не слишком довольного этой ролью, который стоял за трупом и периодически безо всякого воодушевления бормотал, что он невиновен. Последовавшее затем внезапное изменение означает, что судебные записи, которые, вероятно, изначально велись, до нас не дошли, но мы все же знаем (удивляйтесь), что Формозу признали виновным. Занятие им папского трона было объявлено незаконным, его имя вычеркнули из документов, а все официальные постановления, изданные им в статусе папы римского, отменили. С трупа сняли папские одежды, три пальца на правой руке, которыми Формоза пользовался, когда раздавал благословения, отрезали, и после краткого пребывания на кладбище для чужестранцев, привязали груз к его телу и бросили в Тибр. Ничто из этого и отдаленно не соответствовало поведению, ожидаемому от человека, занимавшего папский престол, и даже в конце X в. (семейству Борджиа не удастся совершить ничего столь же скандального), так что, наверное, неудивительно, что сам папа Стефан долго не протянул. В августе того же года он был смещен со своей должности, а к концу того же месяца – мертв: его заставили молчать – задушили. Окончательный вердикт по этому делу вынес Всемогущий, так как в тот же год сильное землетрясение уничтожило место суда, как выразился один современник, «от алтаря до дверей».

Но если суд над Формозой – самый ненормальный случай за всю историю папства, это был не единичный момент вызывающе оскорбительного соперничества. В конце IX–X в. на смену великому искусству управлять церковными делами папы римского Николая I пришла череда ожесточенных усилий и борьбы в его епархии – лейтмотив истории папской власти более чем на сто

лет. Нелепые выходки папы Стефана относятся к ее упадку – периоду, в течение которого не менее девяти разных людей занимали папский престол в 896–904 гг. Но период, охватывающий полтора века после смерти непосредственного преемника Николая I – Адриана II, был отмечен столь многими, часто насильственными, сменами папской власти, что становится просто невозможно привести последовательный список всех пап. Часто несколько кандидатов претендовали на этот пост одновременно. Впоследствии порядок восстановили путем разграничения между истинными папами и незаконными самозванцами, но этот иногда произвольный процесс не может скрыть того, что периодические волнения, сопряженные с насилием, были характерны для этого периода. Почти одна треть всех тех, кто занимал папский трон между 872 и 1012 гг., умерли при подозрительных обстоятельствах. И если не все их кончины задокументированы, то мы знаем почему, так как прекрасно понимаем, что происходило тогда. К удушению обвинителя Формозы мы можем добавить такие запоминающиеся моменты, как удушение Иоанна X (914–928) и увечье греческого самозваного папы Иоанна XVI (997–998), который сумел выжить после того, как ему выкололи глаза, отрезали нос, губы, язык и кисти рук. Все величие третьей четверти IX в. исчезло в кажущейся бесконечной собачьей грызне за власть в Римской епархии, начальный этап которой получил оскорбительный ярлык «порнократия» (власть шлюх) от Льютпранда Кремонского – того самого обозревателя, который описывает с такой ужасающей притягательностью суд над Формозой. Льютпранд был особенно обеспокоен влиянием, которое оказывали на порядок наследования папского престола представительницы династий местных римских аристократов в первой половине X в. Это они были теми шлюхами, которых он имел в виду. Но более тщательный анализ этого явления – краха папской власти наводит на мысль о том, что порнократия в более широком и менее зависимом от пола смысле прекрасно подходит в качестве ярлыка для всего этого периода [307] .

307

Общую картину этого периода см.: Уллман (1970), 111 и далее; Левеллин (1971), с. 10; Даффи (1997), 103 и далее.

Чтобы понять, что происходило, важно не давать себе искать ряд точек, которые, оглядываясь на прошлое, можно соединить линией, ведущей к папству, каким мы его знаем, и считать, что мы располагаем всей исторической информацией. Если применить этот подход к эре Каролингов, то быстро становится ясно, что даже во время важных периодов в IX в. политика пап римских всегда оставалась весьма спорной, со скрытой тенденцией к насилию. Это был ожесточенный бунт, поставивший под угрозу глаза и язык папы римского Льва III и давший Карлу Великому рычаг воздействия, нужный ему для осуществления своей коронации императором. Кроме того, Лев пережил второй, менее известный бунт к концу своего правления, а Карлу Великому пришлось в 790-х гг. несколько раз выступать в роли спасителя, так что в структурном смысле императоры-Каролинги действовали как реальный ограничитель насильственных внутренних размежеваний, которые всегда угрожали сорвать крышку политической жизни в республике Святого Петра. Например, папа Паскаль I (817–824) был настолько непопулярен среди определенных слоев римского населения, что люди не хотели, чтобы его захоронили в соборе Святого Петра. Чтобы удержать власть, ему также пришлось ослепить и обезглавить двух своих самых высокопоставленных чиновников – primicerius Теодора и nomenclator Льва. Последовавшее затем расследование, проведенное по наущению своего отца Лотарем (старшим сыном Людовика Благочестивого), назначенным императором, не усмотрело необходимости какого-либо вмешательства Каролингов в это дело, однако появился документ Constitutio Romana, который ввел согласованный набор процедур для избрания папы римского, включая период, пока император размышляет над предложенной кандидатурой и дает свое одобрение – это должно было минимизировать возможность будущего насилия во время выборов [308] .

308

Нобль (1984), 308–322; Дэвис (1995), 1–4.

Но резкое внутреннее размежевание, очевидное во время пребывания у власти папы Паскаля, так полностью и не исчезло. Его преемник – Евгений II (824–827) – был местным римским аристократом, но он являлся компромиссным кандидатом, введенным Лотарем ввиду множества претендентов на трон. Сергий II (844–847) аналогично добился власти, лишь сокрушив большую группу соперников, поддержавших кандидатуру архидиакона Иоанна. Эта борьба оставила на улицах Рима много мертвых, но Сергий, по крайней мере, отказался санкционировать казнь своего поверженного конкурента. А список все продолжается. Рагиберт – посланник папы римского Льва IV (847 —?) – был убит по пути во Франкию. Папа обвинил и судил за убийство трех своих соотечественников – высокопоставленных римлян Георгия, Адриана и Петра. Даже великий Николай I не сумел получить всеобщую поддержку. В память о нем не возник культ, как мы уже видели, а его преемник Адриан II счел необходимым приказать церковникам, собравшимся на собор в Труа 8 мая 868 г. (через год после смерти Николая I), включить своего предшественника в молитвы, читавшиеся во время мессы. В результате, предоставленные самим себе, они этого не сделали. И сам Адриан не сильно преуспел. В годы его правления произошел известный инцидент, когда его дочь, возможно, изнасиловал и, безусловно, похитил вместе с ее матерью некий Элевтерий, который затем убил обеих женщин. Все это вполне могло носить личный характер – источники не сообщают нам, – но так как Элевтерий являлся родным братом некоего Анастасия, который имел императорскую поддержку как кандидат на папский престол приблизительно с 850 г., тут наверняка замешаны хорошие деньги как, по крайней мере, составная часть насильственного плана. Действительно, вся последовательность насильственных смертей пап римских началась с Адриана, который был забит до смерти своей собственной свитой, изнемогавшей от нетерпения дождаться, когда подействует подсыпанный ему яд [309] .

309

См. жизнеописания этих пап со всеми раздорами и соперничеством у Дэвиса (1995).

Основная идея фактов, относящихся к IX в., в целом проста. Политика Папской республики всегда была порочной и склонной к противоречиям, но, пока империя Каролингов оставалась достаточно сильной, чтобы вмешиваться, в какой-то степени поддерживался порядок, так как бунт против должным образом избранного (а значит, одобренного императором) папы римского с высокой степенью вероятности наказывался мечом, а любые чрезмерно скандальные махинации с избирательными округами во время выборов вызвали бы вмешательство и, вполне вероятно, назначение компромиссного кандидата, вроде Евгения II. Поэтому далеко не случайно политика пап римских переставала действовать должным образом. Начиная с конца 870-х гг. после смерти Карла Лысого, Людовика Немецкого, Людовика II и огромного числа их ближайших преемников в мире Каролингов политика определенно утратила свою последовательность (глава 6). Как прямой результат этого, в Риме могли падать перчатки, и мы быстро оказываемся в базилике Святого Иоанна Латеранского в 897 г. Но это только подсказывает следующий вопрос: почему политическая жизнь в республике Святого Петра была подвержена такому системному размежеванию?

То, как обошлись с разлагающимися останками папы Формозы, указывает нам правильное направление. Стефан, как вы помните, и отменил все постановления своего предшественника, и приказал отрубить те пальцы, которыми он благословлял верующих, что

было неотъемлемой частью церемонии, посредством которой любое письменное решение папы официально вступало в силу. Одно из таких постановлений носило явно личный характер. Стефан стал епископом благодаря папе Формозе, так что отмена его постановлений освобождала первого от любых обвинений в том, что он был переведен на папский трон из другой епархии в нарушение того самого пятнадцатого Никейского канона, который был основным в обвинениях против Формозы. Однако у нас нет ни каких письменных данных о том, что он занимался чем-то серьезным на религиозном фронте: не составлял церковных законов и не поощрял никаких реформ в период своего пребывания у власти, хотя для своего времени был очень серьезным церковнослужителем. Его служба в папской миссии в Булгарии в годы правления папы римского Николая I, по-видимому, была выдающейся, так как булгарский хан, как отмечают письменные источники, хотел, чтобы Формоза, и никто иной, стал его новым архиепископом [310] . Оставив в стороне конкретную проблему со Стефаном, отмененные постановления, о которых шла речь, не имели религиозного характера; они были письмами о назначении, извещениями о новых дарах и подтверждении старых, сделанных Формозой за шесть лет пребывания в должности папы римского. Подобно императору из рода Каролингов, папа в IX в. являлся главой государства – республики Святого Петра – и помимо всяких религиозных функций должен был решать вопросы назначения на явно мирские должности. Папский престол также давал ему право распоряжаться всеми финансовыми активами, которые оказывались в границах республики. А значительную часть времени любого правления необходимо было потратить на распределение бенефиций, чтобы отплатить за предоставлявшиеся услуги и построить необходимый плацдарм поддержки.

310

Liber Pontificalis, 107.68 и далее, особенно 73–74 о просьбе, чтобы Формоза стал архиепископом. Николай отказал – на основании 15-го никейского канона – потому что Формоза уже был епископом. См. введение в эту тему и примечания Дэвиса (1995), чтобы узнать о сложной паутине интриг, опутывавшей эту миссию.

Благодаря Карлу Великому и Людовику Благочестивому запасы основных финансовых фондов, имевшихся в распоряжении пап римских в IX в., были поистине огромны. Отец и сын обеспечили Папскую республику огромным количеством земельных владений и рядом ценных прав в других частях Италии: бесконечными процентами от налогообложения, доходами от судебных и рыночных сборов, не говоря уже о бесчисленных традиционных выплатах помимо этого. Именно это «золотое дно» позволило своим первым получателям – Адриану I и Льву III – обновить внешний вид своего города. Однако в более долгосрочной перспективе все это богатство, которое продолжало стекаться (Адриан и Лев тратили проценты, не трогая основного капитала), оказалось отравленным кубком, по крайней мере, в смысле способности папы римского обеспечить религиозное руководство западной церкви в широком понимании этого слова. Проще говоря, у пап был двойственный перечень служебных обязанностей: пользоваться авторитетом в латиноговорящем христианском мире и в то же время управлять республикой Святого Петра. Благодаря Карлу Вели кому объем папского богатства означал, что на должности, в ведении которой находился шнурок от кошелька, было сосредоточено столько политического расчета на местах, что на осуществление религиозных функций практически не оставалось ни времени, ни энергии.

Даже тогда, когда империя Каролингов была могущественной, борьба за контроль над богатством периодически угрожала сокрушить религиозный аспект этой должности. Например, режим Сергия III в середине 840-х гг. вошел в историю с особенно дурной репутацией. В списке биографий более или менее современных пап Liber Pontificalis зафиксировано, что во времена Сергия его брат Бенедикт сколотил себе состояние, продавая земельные участки и право занимать отдельные должности. Однако прежде чем делать поспешные выводы, важно заметить, что биографию Сергия написали в годы правления его преемника, а упрочить свою собственную репутацию за счет уже умершего и поэтому бессловесного предшественника всегда было эффективной стратегией. Ее и принял папа Стефан V (885–891), который (согласно последнему сохранившемуся фрагменту из Liber Pontificalis) приказал провести публичную инвентаризацию, чтобы показать, что разграбление священных сосудов из церквей Рима имело место до того, как он вступил на эту должность. Также по его распоряжению снова ввели старый обычай, по которому духовенство собора Святого Петра взимало плату за свои услуги [311] . Власть Сергия III, наверное, была еще более вопиющей, чем некоторые ее действия по получению прибыли, но я сильно сомневаюсь, что они далеко выходили за границы нормы. Напряженное и далеко не религиозное соперничество за папский престол в противном случае необъяснимо. Особенно престолонаследие оказывалось в фокусе всех действий, так как это был тот момент, когда группы людей, не извлекающих выгоду из существующего распределения имущества и финансовых активов, получали шанс поддержать кандидата, который лучше позаботится об их интересах в будущем, а так как занимавшие свои должности люди не отказывались от своих прибылей без борьбы, то, естественно, конкуренция ужесточалась.

311

Liber Pontificalis 104.40-3 (Сергий III); 112.6-11 (Стефан V).

За фасадом утвержденной религиозной власти папы римского над западным христианским миром даже в славные дни Николая I крылась ее слабость. Основной вопрос, присущий местной политической жизни Папской республики, – кто получит выгоду от притока денежных активов – поднимался всегда. Порождаемое этим вопросом размежевание лишь отдаленно сдерживалось, по меньшей мере, угрозой императорского вмешательства, и, как только империя перестала быть реальной силой в Центральной Италии, местная политика истощилась, поставив осуществление широких религиозных полномочий папской властью на второе место. Действительно, если проанализировать документы IX в. более внимательно, то из всех подробностей выявится один главный момент.

В одном смысле мы уже встречались с ним под маской Pseudo-Isidore. Это были махинации одной группы церковнослужителей империи франков, которая создала этот текст, и целого ряда других людей, на глазах которых его цитировали, пускали в обращение и копировали, в то время как его придуманный образ христианского прошлого вступал в игру в ряде последующих контекстов, которые казались бы невообразимыми для его первоначальных создателей. Во всем этом отдельные папы, по крайней мере до Николая I, никогда не играли и даже не замышляли играть ту роль, которую им предоставляли сфальсифицированные тексты. Папы в IX в. были в основном пассивными бенефициариями (если это правильное слово) более активных ролей, которые им хотели приписать церковнослужители империи франков – ради своих собственных целей. Предоставленный самому себе перечень служебных обязанностей папы римского даже тогда вращался вокруг таких традиционных вопросов, как спонсирование миссионерской работы и создание (или не создание) новых епархий для епископов и архиепископов (опять же в контексте миссионерской деятельности). Папские синоды обычно вторили текущим проблемам correctio Каролингов, и даже там, где у них на уме было что-то более грандиозное, папы римские проявляли осторожность и не ступали в область установленных прав императоров. Столкнувшись со ссорой двух претендентов на пост патриарха Аквилеи – епископа Андрея из Фрежюса и Венерия из Градо, – папа Сергий решил, что самым лучшим ответом будет созыв церковного собора. Но созыв таких соборов считался давно установившимся правом императоров, и Сергий должным образом обратился к Лотарю за разрешением [312] . В первой половине IX в. нет ни малейшего намека на то, что папы уже начали думать, что особый статус епархии Святого Петра должен давать ей право вмешиваться в процесс назначения на высшие церковные посты или практические взаимоотношения императоров, королей, архиепископов и епископов, живших далеко за пределами епархиальных владений в Италии.

312

Ср.: Дэвис (1995), 72–73; смерть Сергия, вероятно, положила конец этой инициативе.