Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть
Шрифт:
И Николай, и Александр сумели поддерживать традиции упреждающей папской власти Льва, в частности в сфере рассылки назначенных папой судей, так называемых легатов, с целью отстаивать голос Рима где только возможно. Во время правления Николая Петр Дамиан и будущий папа Александр II (тогда еще епископ Луккский) заставили церковь Милана более или менее подчинить свою практику назначений на церковные должности (которая, по обычаю, включала значительные денежные выплаты) требованиям программы реформ. Это означало официальное принятие архиепископом папской власти, а он являлся одним из тех участников большого собора (проведен Николаем в 1059 г.), которые присутствовали на нем с неохотой. Аналогичным образом при Александре Петр Дамиан снова был послан рассудить спор между монахами Клюни и епископом Маконским, в епархии которого находился монастырь. Клюни, как мы уже видели, уже давно получил хартии о воображаемой защите со стороны Рима, но на этот раз римская ось имела реальное значение. Петр созвал собор в Шалон-сюр-Сон, который постановил, что монастырь должен получить полную независимость от епископа, которому он больше не должен платить ни какие-либо сборы, ни пошлины. Александр разослал других своих легатов: в Англию в 1070 г. – по приглашению Вильгельма Завоевателя (поход которого он благословил в 1066 г.), чтобы помочь разобраться в путанице, которую представляла собой англосаксонская церковь; и на север, в империю, чтобы рассудить ссору между епископами Бамбергским и Констанцским
325
О Николае и Александре в общих чертах см.: Моррис (1989), 89-108; Коудри (2004); Блюменталь (2004); ср. гораздо больше подробностей у Шмидта (1977). О возвращении к регистрации: Коудри (2002).
Сам Александр – не северянин, но его программа и взгляды были сформированы чередой пап римских, родившихся на севере Европы, которых ввел в должность Генрих III и которые находились у власти в течение двадцати лет непрекращающейся революции. К ее концу характер и установленный порядок ведения дел на папской должности изменились до неузнаваемости. В третьей четверти XI в. перешедшая к реформаторам с севера папская власть была создана заново и стала действующим источником, который энергетически подпитывал программу реформ для латинского христианского мира в целом. Она также освободилась от зависимости от союза с империей, который представлял собой неудовлетворительный путь, благодаря которому некоторые папы в прошлом сумели временно добиться заметного положения и утвердили главенство папской власти явно вслед за «Константиновым даром», пусть на тот момент и в состоянии ссоры с Константинополем. Один из наименее прославленных пап в этой группе (потому что он вскоре умер) Климент II придумал особый термин papatus – папская власть – для определения создаваемого нового общественного института. Придуманный по образцу episcopatus, термин должен был сигнализировать и о том, что папа занимает в иерархии самое верхнее положение, выше положения любого епископа. К моменту смерти Александра мы видим такую власть пап, которая пытается действовать как глава западного христианского мира.
Наверное, самым удивительным моментом рассказа о развитии папской власти в эпоху Каролингов и после нее является то, что она вовсе не являлась продуктом амбиций, присущих самой римской церкви. Скорее, ее создали в ответ на потребительский спрос путем реформирования церковнослужителей, родившихся в тех местах, которые древние римляне сочли бы совершенно варварскими. В середине XI в. северные варвары хлынули в Рим и начали строить новую церковную Римскую империю. Они действовали более чем обдуманно. Как выразился Петр Дамиан:
«Теперь римская церковь – папская епархия должна копировать древний суд римлян. Как и в старые времена земной сенат стремился подчинить все множество народов Римской империи, так и теперь священники папской епархии, духовные сенаторы всемирной церкви, должны посредством своих законов единственной своей задачей сделать подчинение рода человеческого Богу – истинному императору» [326] .
Но в 1173 г. эта новая Римская империя только создавалась. Реформированная папская власть имела в своем распоряжении лишь весьма ограниченные рычаги воздействия, когда стремилась расширить свои границы. Ее реальная способность вмешиваться в дела церкви все еще во многом ограничивалась теми моментами, когда ее участие приветствовалось, или местами, где не было сильной центральной власти. Там, где имелись могущественные короли или императоры, область ее влияния оставалась сильно ограниченной, а эти люди по-прежнему придерживались старого постулата – их тоже назначил Бог. Установление каких-то реальных рычагов власти, которые можно было активно использовать для осуществления своих собственных планов, а не просто для какого-то ответа, где только можно, на требования других, стало последним препятствием на пути папской власти к новой Римской империи. Эта проблема решалась только при заимствовании одного из ключевых механизмов, посредством которых старые римские императоры управляли самым большим и долговечным государством, которое когда-либо знала Западная Евразия.
326
Письмо 97, процитированное у Коудри (2004), 260 и след.
Беглый взгляд на период после смерти Александра II мог бы заставить вас подумать, что традиционный метод, использовавшийся римлянами для доведения до совершенства папской империи, – это прямое запугивание. Это, безусловно, было надежным оружием в руках основателей Первой Римской империи, даже если позже готовность завоеванных провинциальных элит принимать римские ценности и преобразовала ее структуру (начиная со II в. и далее) в гораздо более согласованное предприятие. Преемником Александра стал Григорий VII (1073–1085), тот самый Гильдебранд, который изначально входил в окружение Иоанна Грациана. Григорий знаменит тем, что пустил реформированную папскую власть по новому пути – прямой конфронтации с империей Генриха IV по вопросу симонии – политики, обладавшей коварством атаки кавалерийской бригады в сражении при Балаклаве.
В каком-то смысле я оказываю Григорию плохую услугу. Понимая, что эта проблема существует в большинстве других западноевропейских государств того времени, он был достаточно здравомыслящим, чтобы осознавать: ее невозможно решить везде одновременно, так что королей Англии и Франции он оставил в покое. Григорий также пытался прибегать к убеждению на протяжении первых полутора лет своего правления. Но когда это ни к чему не привело, он объявил о смене тактики под громкие фанфары в январе 1075 г. в форме папского письма, которое получило широкое распространение при королевских дворах и основных церковных институтах Западной Европы:
«Я едва могу найти епископов, которые подчиняются закону либо в своем назначении, либо своим образом жизни и правят христианами в любви к Христу, а не ради мирских амбиций. Среди мирских правителей я не знаю ни одного, который ставит почитание Бога выше своей собственной славы, а праведность – выше выгоды… Так как нет правителя, которого волнуют такие вещи, мы должны защищать жизни верующих людей».
Колкость в последней фразе направлена конкретно против Генриха IV, отец которого, поддерживавший реформы, дал импульс изменению папской власти в 1040-х гг., и именно на территории империи Григорий предпочел сражаться. Его особой целью стала Миланская епархия, огромный имперский город на севере Италии, где симония – в своем роде – была широко распространена. Григорий выбрал себе оружие – призвать население города бойкотировать церковные службы, которые проводили священнослужители, купившие свою должность или состоявшие в браке. Ссора быстро распространилась и вышла из-под контроля. К январю 1076 г. Генрих решил, что с Григорием невозможно ужиться, и начал маневрировать, чтобы заставить его отречься от власти. Григорий ответил тем, что в тот же год на Лентенском синоде отлучил Генриха от церкви. Папа вел себя преднамеренно провокационно и знал, что внутренние проблемы империи, в которой немецкие принцы открыто взбунтовались,
327
О радикальном расширении Григорием программы реформ см.: Моррис (1989), с. 9; Уллман (1970), с. 7; Даффи (1997), 120 и далее; Робинсон (2004b); Блюменталь (2004). Письма Григория переведены у Коудри (2002), а другие современные им материалы, относящиеся к периоду его пребывания у власти – у Робинсона (2004а), 158 и далее, который также знакомит со сроком его пребывания на престоле и предоставляет эти документы на с. 36 и далее.
Но в одном ключевом аспекте политика Григория не имела никаких шансов на успех. Но когда настал момент действовать, оказалось невозможным, чтобы Генрих (да и ни один монарх ни Англии, ни Франции) передал полномочия назначать людей на главные церковные посты в своих королевствах Риму по одной простой причине: епархии и главные монастыри средневековой Европы финансировались из доходов крупных земельных владений. Другого способа финансировать какое-либо крупное учреждение в этом в основном сельскохозяйственном мире (это же справедливо и в отношении античного мира) не было. После многих веков, когда церкви делались пожертвования, поощряемые налоговыми льготами, которые часто прилагались к церковным дарам, различные религиозные учреждения в конце XI в. контролировали на разных условиях (то есть проценты от общих доходов, которые они получали, были разными) огромные площади плодородных земель Западной Европы: обычно что-то между четвертью и третью всех земельных владений королевств, в которых они находились. Вполне естественно, что раз никакое государство не могло позволить такой большой части своей потенциальной налоговой базы выпасть из системы, то местные правители оценивали все это богатство этих учреждений, чтобы взимать различные выплаты и услуги. Многие из них являлись экономическими сборами того или иного рода, взимаемыми наличными или натуральными продуктами, но помимо этого были и другие пошлины. На аббатов и епископов иногда возлагали административные и/или судебные обязанности на крупных территориях, например королевств, но не менее важным становилось обеспечение ими рыцарской службы. Это требовало от епархий и монастырей на части своих земель содержать предписанное число рыцарей, которых король мог призвать, когда ему понадобится армия. Житие Льва IX, как вы помните, прославляет его как командующего одним из таких отрядов рыцарей во время военного похода, предшествовавшего его восшествию на епископский престол. В Англии, где записи XI в. целы, епархии и монастыри предоставляли около трети всех вооруженных сил, которые король мог призвать себе на службу, и нет причин думать, что в других местах эта пропорция сильно отличалась. Более того, так как епископы и в значительной степени аббаты назначались королем, в наших источниках есть прямые намеки на то, что вооруженные отряды из религиозных учреждений в политическом отношении считались более надежными, чем обычные. Поэтому, когда у короля случалась беда, он обращался к этим рыцарям, а не к воинам своих магнатов, которые часто были слишком заняты расчетами, чтобы являться на место сбора. Были ли проблемы короля в то время настолько серьезны, что требовалось перенаправлять лояльность священнослужителей на другого кандидата в лидеры? Ввиду того что контролируемый церковью компонент был таким большим, а роль всех ресурсов средневекового королевства – такой политически важной, ни один король не мог позволить себе отказаться от своего права назначать своих людей на церковные должности [328] .
328
В настоящее время существует отличный путеводитель, раскрывающий процессы раздачи земель и других финансовых прав церковным институтам в Средние века: Вуд (2006). Для Англии данные всесторонние благодаря «Книге Судного дня» и Cartae Baronum от 1166 г.: Дуглас и Гринавей (1952), 903 и далее. О ситуации в Германии см.: Рейтер (1982), и особенно отметьте indiculus loricatorum: когда Оттон II был в трудном положении после поражения в Италии в 981 г., он посылал за подкреплением исключительно в епархии и монастыри.
В то же время благочестие мирян медленно, но верно приближалось по крайней мере к некоторым требованиям программы реформ. Прежде всего это касалось вопроса, связанного с собственностью мирян на церкви. В 1028–1126 гг. монастырю Монте-Кассино были дарованы в собственность не менее ста девяноста трех церквей, из которых сто восемьдесят шесть являлись дарами собственников-мирян. И это не единичный пример. В Анжере в долине Луары на период 1050–1100 гг. зафиксированы сорок четыре передачи церквей светскими собственниками и еще сто две – в течение последующего полувека [329] . В то же самое время, когда Григорий пытался выиграть безнадежный бой, если бы он чуть больше задумался, он мог бы претендовать на существенный успех с более разумным подходом к проблеме привлечения мирян к управлению церковью и не загнал бы реформируемую папскую власть в такой угол.
329
Моррис (1989), 60–62.
В общем, Григорий катастрофически переоценил свои возможности, несмотря на некоторые бросавшиеся в глаза победы. Восстание немецких принцев в конечном счете оказалось не таким серьезным, чтобы либо немедленно победить, либо вынудить Генриха IV пойти на крупные уступки на религиозном фронте. Генрих начал снова назначать своих собственных пап. Его выбор пал на Климента III, когда сам Григорий был выдворен из Рима. Он умер в замке Салерно у моря в 1085 г. под защитой норманнских вооруженных сил, которые спасли его в Риме годом раньше. На тот момент он оказался в ловушке в Кастель-Сант-Анжело в окружении имперских войск, и норманны еще больше испортили репутацию папы, воспользовавшись возможностью одновременно разграбить город. И все это случилось после того, как империя продемонстрировала готовность принять существование независимой папской власти.